Страница 19 из 23
Чертов отель. Темные стены под “дерево” в комнате, и я в полном неадеквате, заваливаюсь с Садаевым в номер. Глупо пытаюсь оправдаться, что такое у меня впервые, когда он тоже что-то говорит про колени. Не выходит у меня нормально выразить свою мысль по одной причине: мое тело будто кто-то варит в душном адском котле. Все мышцы напряжены настолько, что я мечтаю, чтобы хоть кто-нибудь дотронулся до меня и я лопнула от этого напряжения. Сбросила его на другого человека.
Рустам разворачивает меня к кровати. Толкает на нее, и я падаю грудью, распластавшись. Закрываю глаза, погружаясь в мир чувств, когда сильные руки сжимаются на талии и рывком снимают с меня джинсы вместе с бельем. И невероятный контраст следом: холодный воздух, который касается моих ягодиц и горячая ладонь, ребром которой Рустам проводит мне между ног, там, где сейчас ужасно влажно. Я издаю стон, прогибаясь в спине и подставляя бедра, чтобы он продолжил…
“Господи” – проносится у меня сейчас в голове, – “вот я потаскуха”. Я продолжаю таращиться на Рустама. Наверное, мое лицо сейчас невероятно ошарашенное и глупое. Только и Садаев скользит по мне взглядом так, будто бы эти слова вызвали и в нем чувство дежавю.
– Охренеть, принцесска, – произносит он медленно, – драл я тебя тогда от души.
У меня вырывается выдох. Все-таки, эти слова и в нем запустили воспоминания. Какой позор. Боже, какой позор.
– Можно я в туалет? – мой голос звучит, как будто я курила всю жизнь. Хрипло и убито. Мне надо умыться. Я же говорила, что ничего больше не хочу вспоминать. Ничего!
– Иди, —Садаев усмехается так,что мне становится совсем жутко. Словно я глупая антилопа, которую выделил из всего стада огромный тигр. Она чувствует пристальное внимание грозного хищника. И я чувствую пронизывающий интерес от этого зверя. От следующих слов я вздрагиваю, – двигай ногами, принцесска. Поедешь со мной. Нас ждет увлекательная ночь.
Глава 21
Жизнь все больше и больше загоняет меня в ловушку. Теперь я понимаю, как чувствует себя животное, которое мечется по лесу, натыкаясь везде на красные флажки, и задыхаясь от запаха пороха.
Мелькает даже мысль – может, покаяться Рустаму, рассказав все про отца, пистолет и свою жизнь? Это будет увлекательный и долгий рассказ, но я не уверена, что меня не прервут где—то на середине, и что я после я не заткнусь навечно.
Но и молчать не вариант. Если сейчас обнаружится, что отпечатки на пистолете стерты, то Рустам мне могилу этим пистолетом выроет. Если нет – выроет всем моим родственникам, включая меня.
– Вы куда? – растерянно спрашивает врач, когда встречает нас в коридоре. Она смотрит на меня своими огромными голубыми глазами, а я пожимаю в ответ плечами. Я откуда знаю, куда? – вам нужен покой, а вы уже…
Садаев молча проходит мимо девушки, а она замолкает. Кажется, она поражена таким хамством не меньше, чем я. Я до самого выхода сворачиваю голову, оглядываясь на врача, и посылая ей извиняющиеся взгляды. Пусть думает, что я хоть нормальная.
– Послушай, – обращаюсь я к Рустаму, когда мы покидаем больницу, – я так и не сходила в туалет.
– Потом сходишь.
– Я могу описать твою машину, – заявляю я, пока он открывает заднюю дверь тачки, и, увидев кожаные сиденья в салоне, тут же произношу, – хотя, тебе достаточно потом будет протереть ее тряпочкой. Но мне—то в мокрых джинсах будет не сильно комфортно.
– Заткнешься ты или нет? – интересуется Садаев, приподняв брови и поворачиваясь ко мне. Мне же хочется его достать. Чтобы он психанул и высадил меня где—нибудь. В конце концов на улице уже ночь, а он еще не спал. Он может быть злым и совершать глупые поступки.
– Я беременная. Мне правда очень нужно пописать, – бормочу я.
– Остановлюсь в лесу, если не дотерпишь. Садись, – резко произносит Рустам, и в голосе звучат первые нотки ярости. Закатив глаза, я запихиваю свою задницу в машину, а потом и всю себя. Жду, что Садаев сядет рядом, но он внезапно закрывает дверь, обходит машину и садится на место водителя.
Я задумчиво рассматриваю салон. Неужели сам водит или сегодня под настроение? И не лень ему? Отец всегда использовал для этого водителя. Нравилось ему расслабиться и попялиться в телефон по дороге, читая последние новости рынка.
– А почему БМВ? – спрашиваю ненароком я, пока Рустам выруливает с парковки, – отец говорил, что это плохие машины. Ненадежные. Я ловлю быстрый взгляд от Садаева в зеркале заднего вида.
– Тебе поболтать не с кем? Позвони своим подружкам.
– Ты отобрал у меня телефон. Конечно, мне не с кем поболтать. Отец, кстати, любил Мерседесы. Говорил, что БМВ – для понтующихся мажоров, а семейному человеку нужна машина серьезнее. Ты женат?
– Если бы я был женат – я бы с тобой посреди ночи не возился бы. Замолчишь ты или нет? У меня нет желания с тобой трепаться.
– Я отвлекаю себя разговорами. Ты обещал остановиться, как мне будет невмоготу терпеть.
Он ругается сквозь зубы. Я мрачно смотрю на его стриженный коротко затылок и широкие плечи, надеясь, что если физически одолеть этого зверя я не могу – то хоть достану морально. После жизни рядом с отцом и “любящей” матерью я научилась вести психологическую войну. Садаев называет меня чертовой “принцесской”, думая, что я обласканная родителями, избалованная дочка. Хорошо, что он не знает почти ничего. Иначе бы от греха подальше приковал меня наручниками к батарее.
– Слыш, принцесска, если ты думаешь, что я идиот, и пущу тебя одну в туалет – не дождешься, – произносит внезапно Садаев, —бабу, которая свалила со своим дружком, хладнокровно вырубив при этом охрану… нет, хрен там. Будешь делать свои дела при мне. И заткнись, потому что иначе я займу твой рот чем—нибудь другим.
Дьявол, эта зверская скотина умнее, чем я думала. Я нервно закусываю губу и снова ловлю взгляд Рустама. Он усмехается так издевательски, будто меня уже нагнул. Время утекает сквозь пальцы, пока я прокручиваю в голове другие варианты повернуть ситуацию в свою пользу, но не придумывается ровным счетом ничего дельного.
“Просто расскажи ему все. Пойди на сделку с дьяволом” – твердит упрямо подсознание, – “сдайся, Диана, это не твои однокурсники. Этот человек хуже всех плохих людей вместе взятых, которых ты только знала. Попроси о помощи, дай ему что-нибудь полезное, или предложи… да хоть себя. Такие, как он, признают только девочек в беде. Вдруг он где-то дрогнет? Он же не просто на тебя тогда в клубе клюнул? Может быть, ты в его вкусе …”
Я злюсь на себя окончательно.
– Можно окно открою? – цежу я сквозь зубы, – душно.
– Тут климат—контроль, принцесса. Нихрена не душно.
– Мне душно! Воздуха хочу глотнуть!
– Твою ж мать, – Рустам выходит из себя, – открывай что хочешь, только отвали.
Я нажимаю на кнопку и окно с шорохом опускается вниз. В салон врывается свежий ночной воздух. Пахнет скошенной травой, цветами и сыростью. Я с шумом вздыхаю, приподнимаюсь, перегибаюсь через спинку переднего сиденья и спокойно забираю пакет с пистолетом. А потом, размахнувшись, вышвыриваю его за окно.
Прямо в высокую траву на обочине. А, может и в болото – судя по аккомпанементу из кваканья лягушек, который сопровождает полет пакета.
– Сука, – выдает Садаев и бьет по тормозам. Машина останавливается так резко, что меня по инерции наклоняет вперед, а Рустам начинает ржать. Громогласно и от души, – твою мать, принцесса, это самый твой тупой поступок за всю жизнь.
– Я просила ведь остановиться, – выдавливаю я. Это животное, еще раз выматерившись, выходит из машины, включив аварийку, а я, тем временем, молниеносно скольжу задницей по сиденью к двери на другой стороне. Дергаю ручку, вываливаюсь на шоссе, отметив, что позади нас тормозят еще две черные и дорогие машины, а потом бегу.
Впереди маячит зеленое поле.
Пока Рустам ищет свой пистолетик, я, может, успею в это время спрятаться. Хоть в траву лягу – и пускай потом прочесывает граблями всю эту зелень. Дверью я не хлопала, поэтому есть шанс, что обозленный Садаев даже не заметил мой побег, но я все равно стараюсь двигать ногами быстро.