Страница 17 из 23
– Ты ведь беременна от него, – продолжает брат, глядя на то, как я веселюсь, – и ты ходила сегодня на УЗИ. Не на аборт.
– Это случайность, Мир. Моя беременность – случайность, и я просто хочу нести ответственность. Ребенок не виноват, что его мать безголовая, – пожимаю я плечами. Нет, брату я по-прежнему не собираюсь рассказывать про нашу мать и ее аборты. Как и про то, что во мне близнецы, а не один малыш.
– Тогда тебе лучше и безопаснее будет с отцом, Диан. Я понимаю, почему ему плевать на тебя. Ты девочка, – он тихо вздыхает, – он никогда не признает, что женщины могут быть равными мужчине. Тебя не сделаешь наследником всего нашего состояния. Хотя, честно говоря, ты бы лучше подошла на эту роль, чем я. Но конкретно сейчас он будет с тебя пылинки сдувать.
– А потом? – фыркаю я.
– А потом ты получишь наследство Рустама и сможешь жить самостоятельно и богато, Диан.
Я закрываю глаза. Мир, ты дурак. Вот честное слово.
– Поверь, братик, папа найдет способы отнять у меня имущество, если я вздумаю потом взбрыкнуть. Останови машину где-нибудь во дворах. Я лучше уйду и буду мыть полы в общественном туалете, за деньги, чем преклоню коленки перед нашими родителями.
Мне хочется поскорее выйти из машины. Я очень рада видеть брата, вот только он по-прежнему не совсем понимает, что за люди наши мать с отцом. Он всегда будет понимать меньше, чем я. К нему другое отношение, он живет сыто и в достатке, ну и еще он слишком молод. И никогда не будет старше, чем я.
У меня в который раз от волнения начинает тянуть живот, и я морщусь. Нет, хватит с меня сегодня разговоров на тему родителей. Мне сейчас надо меньше переживаний, только мир, почему-то, решил мне устроить стресс-тест.
Брат заворачивает с шоссе на темную дорогу, которая петляет куда-то в промзону. Он, похоже, точно немножко дурак, потому что пешком топать с промзоны я вообще не хочу. Говорила же – во дворы!
“Ладно, можно ж сделать скидку на его возраст?” – уныло предлагает подсознание, и я пожимаю плечами. Надеюсь, он не станет далеко заезжать.
Брат действительно останавливается возле автобусной остановки, а от нее дойти до ближайших дворов – всего ничего. Я открываю дверь и выпадаю на улицу, с наслаждением вдыхая холодный ночной воздух. Мир выходит следом и с тревогой смотрит, как я стою, согнувшись пополам.
– Не нужно мыть полы, Ди. Сделай какой-нибудь левый счет и скажи мне. Я буду пересылать тебе деньги. С тобой все в порядке? – задает он вопрос. Я неопределенно качаю головой, пытаясь справиться с тошнотой и головокружением, как нас прерывает громкий рев мотора. Он приближается к нам стремительно с каждой секундой.
Я вздрагиваю. Испуганно оглядываюсь вместе с братом, и вижу, как возле нас тормозят несколько черных машин. Все происходит крайне быстро. Открываются двери и из машин выходят сразу несколько крепких людей. По их виду я могу точно сказать, что это ребята Рустама. Они слишком крутые. Слишком широкие и накачанные. Слишком бородатые.
Видимо, Садаев решил, что я ему еще пригожусь. В конце концов, я так и не сказала, где прячу пистолет. Ох, Боже. Или он решит выдернуть мне ноги за своего пса, которого прищемил дверью Гоша. Кстати, все ли в порядке с ним? Он ведь так и не пришел ко мне, хотя обещал.
Мои мысли как ветром сдувает, когда я вижу среди людей Рустама собственной персоной.
– Черт, Ди… – произносит Мир, и в этот момент Рустам налетает на него. Одним мощным ударом в челюсть кладет моего брата на землю, а потом поднимает за шкирку, как котенка и швыряет на капот Ауди. Я громко кричу:
– Это мой брат, кретин! Оставь его в покое!!!
Мир со стоном зажимает нос рукой. Из него льется кровь. Брат сползает с капота на землю, и мучительно ругается, пытаясь остановить ладонью кровь. – Ты мне нос сломал… – бормочет парень, – что творишь-то?
Рустам переводит на меня зверский взгляд. Я холодею, потому что на секунду мне кажется, что меня ждет такая же судьба, как и брата. Наверное, не стоило обзывать его кретином, но он бы просто мог убить Мирослава, если бы я его не отвлекла.
– В машину вали, – приказывает он мне, а я мотаю головой.
– Не могу. У меня живот болит. И я не оставлю брата.
Садаев окидывает меня взглядом и подходит ближе. Я стою, опираясь рукой на Ауди, а Рустам берет меня за плечо и заставляет выпрямиться, отчего из глаз у меня брызгают слезы.
– Отпусти, а?! Мне действительно больно! – я испуганно замолкаю, чувствуя, как какого-то черта у меня мокнет нижнее белье. Растерянно шарю рукой по джинсам, но они сухие. Садаев следит за моими движениями, а потом нагло и беспринципно просто берет пояс моих джинс, и расстегивает его. Я охаю, – ты что…
Он запускает руку мне в трусы. В который, мать его, раз за день! Смотрит при этом на меня так равнодушно, словно ничего странного не происходит. Только в глубине глаз у него бушует тьма.
Он вытаскивает руку, прекратив трогать мое нижнее белье и я с ужасом смотрю на кровь. В ушах начинает шуметь.
– Нет, – вырывается у меня. Садаев молча препарирует меня взглядом, демонстрируя окровавленные пальцы, – нет, только не это…
Я начинаю падать, но мужчина ловит меня. Мир перед глазами заволакивает темнота.
– Пожалуйста, – прошу я, хватая Рустама за футболку и сжимая ее изо всех сил, – пожалуйста, отвези меня в больницу. Я сделаю все, что угодно. Если дети выживут. Я отдам тебе пистолет, – умоляю я из последних сил, утыкаясь лбом в твердую грудь и чувствую, что плачу, – клянусь, я все сделаю, только отвези меня в больницу.
Я даю обещание, даже не думая о последствиях. Сейчас мне безумно важно другое.
Когда я окончательно обмякаю, то последнее, что помнит мое угасающее сознание – как Рустам, все-таки, подхватывает меня на руки и куда-то несет.
Глава 19
Просыпаюсь я от того, что кто-то прикасается к моему животу. Я ещё долго лежу с закрытыми глазами, чувствуя, как начинает печь под веками: вспоминаю, что случилось до обморока. Честно говоря, мне безумно страшно показать, что я проснулась, и услышать страшную новость "к сожалению, беременность сохранить не удалось".
Возможно, я отвратительная мать, потому что не чувствую в себе ровным счётом никаких изменений. Сколько бы не пытаюсь прислушаться. Только живот больше не болит – вот и все, что изменилось.
Неожиданно в тишине раздаётся тихий звон, будто склянку уронили на пол, и робкий вздох медсестры:
– Простите. Я случайно.
Я хочу было ответить «Всё в порядке, и вообще – почему вы говорите с человеком, который ещё в обмороке лежит?», как слышу хрипловатый и низкий голос Садаева:
– Проваливай отсюда. Жопой крутить в другом месте будешь.
– Ой…
Снова чувствую прикосновение к животу – кто-то проводит шершавой салфеткой по нему, и слышу второй женский голос, мелодичный и какой-то добрый, когда дверь со стуком закрывается:
– Она недавно у нас работает, немного пока неуклюжая. Не злитесь на нее, – произносит незнакомая девушка, – что я могу вам сказать? Причин для беспокойства нет, вашей девушке нужно больше отдыхать. У четверти женщин при беременности на ранних сроках случаются небольшие кровотечения. Но я бы настоятельно рекомендовала беречься. Все-таки, близнецы – это очень большая нагрузка для организма.
– Ясно, – коротко отвечает Садаев. Похоже, ему не очень интересно, а я едва держусь, чтобы не зарыдать от счастья. В груди будто лопается какой-то узел. Из переживаний и страхов. И кровь теплом разливается по всему телу, до щемящего чувства облегчения. Дети живы. Слава богу.
– Кровь мы собрали, результаты будут примерно через три дня, – продолжает девушка, а я напрягаюсь. Какую они у меня кровь собрали? Я не соглашалась ни на какие анализы.
– Сделайте быстрее.
– Простите, у нас только один специалист, который занимается…
– Мне нужны результаты в ближайшее время, – продолжает стоять на своем Рустам, и девушка вздыхает.