Страница 9 из 105
Глава 3
Вместо того, чтобы ехать прямо к базе Янаки на берегу залива, Колян свернул к большому супермаркету. Обогнул длинное приземистое здание, и по наклонному пандусу въехал на автомойку. Роль-штора за ним сразу же опустилась.
— Чуток замаскируемся, — пояснил водитель и открыл свою дверцу. — Лимик наш засветился, так что надо бы пересесть.
К такому решению я отнёсся уважительно. Эти русские знают толк в партизанской войне…
Нам тут же подогнали другую тачку. Грузовичок с открытым кузовом, забитым коробками. На коробках был логотип: рыба, попавшая на удочку…
Колян снова сел за руль. Пришлось повозиться: дородный дядька едва умещался на тесном водительском сиденье.
Мы с Фудзи, как послушные дети, устроились сзади.
Минут через тридцать вновь были в окрестностях Осаки — въезжали в широко распахнутые ворота рыбзавода…
— Сверху могут наблюдать с дронов, — предупредил Колян, когда Фудзи уже взялся за ручку двери. — Заедем в гараж.
…Сначала я долго отмокал в ванне. Тело постепенно расслаблялось, мышцы переставали болезненно ныть, а из груди уходило муторное горькое чувство, что я проиграл.
Ничего. Всё ещё впереди: Тикю оказался крепким орешком.
Если так пойдёт и дальше — Шиве просто не удастся раскачать лодку. Или ему придётся действовать тоньше. Проникнуть в кулуары власти, попытаться разрушить систему изнутри… Эта мысль мне не понравилась.
Надо будет расспросить народ, как у них насчёт коррупции… Скорее всего, об этом осведомлён Соболев. И Хякурэн.
При мысли о девушке в груди что-то заныло.
Тебе ничего не светит, Чёрный Лис, — это была не интуиция. Просто мысль, подсказанная здравым смыслом. — Она смотрит на тебя, как на подростка. И вряд ли будет ждать, пока ты вырастешь.
Я поймал себя на том, что уже планирую свою жизнь в этом мире. Думаю о девушке, предвкушаю взросление…
Сев в горячей воде, я намылил лицо так сильно, что защипало в глазах. Думать такими категориями — для посланника недопустимо. Нельзя привязываться к миру. Нельзя заводить прочные связи, обрастать друзьями и близкими. Это связывает руки. Заставляет ставить личное выше общественного.
Корпус этого не допустит. И может наказать очень жестоко: лишить статуса чрезвычайного посланника, перевести на канцелярскую работу. Нарушение Устава чревато тем, что можно навсегда застрять на Ёшики в синт-оболочке, без права выхода в живое тело.
Включив душ, я смыл мыло и потянулся за махровой простынёй. Вылез из ванны, ступил на резиновый коврик и принялся вытираться.
Взгляд случайно зацепил движение, я инстинктивно напрягся, но тут же понял, что это всего лишь зеркало. Гладкая поверхность запотела, и сквозь неё смутно проглядывал мой собственный образ.
Повинуясь импульсу, я подошел ближе, вытер влагу кончиком простыни и уставился на своё отражение.
Поднял руки, развёл в стороны. Повертел головой, разглядывая лицо с разных углов. Осмотрел грудь, живот, ноги… Мне кажется, или за время, что я пребываю в этой оболочке, она несколько окрепла? Мышцы стали рельефными, не напоминая больше тонкие резиночки. Даже кубики пресса угадывались под гладкой и смуглой кожей…
Привыкай, Чёрный Лис. Метасендер исчез, Шива тоже. Сколько пройдёт времени, пока ты их отыщешь — неизвестно. А твоя оболочка требует выполнения обязательств.
В сотый раз я пожалел, что не попал в тело какого-нибудь грузчика или клерка. Никто бы не строил вокруг меня заговоров, не пытался убить, не пытался перетянуть на свою сторону в закулисной борьбе…
Но к сожалению, ничего не изменить. Довольствуйся тем, что есть, Чёрный Лис. Иногда — этого достаточно.
Надев бельё, носки, джинсы и рубашку — всё новое, прямо из упаковок, доставлено "секретарями" господина Янаки — я посмотрел на себя в зеркало ещё раз.
Примерил несколько выражений — беспечность, сосредоточенность, тревога, грусть… Лицо было очень подвижным, любые эмоции бежали по нему легко, как рябь на воде. Отличный материал для артиста. Плохой — для разведчика.
С другой стороны, разведчиком мне уже не быть — благодаря СМИ, мою физиономию в Ямато знают все. А чем Хранители не шутят, — и во всём мире… Есть же интернет, социальные сети — наверняка видео с моста разошлось, как вирусная реклама.
Так что начинай играть роль принца, дорогой Лис. Выхода у тебя нет.
Уже окончательно стемнело, когда я появился в общем зале. Желудок настойчиво напоминал, что кроме пары бутербродов в лимузине он сегодня ничего не пробовал. Очень хотелось выпить. И не какого-то там пива или саке. Хорошо бы вмазать чего-нибудь бронебойного, чтобы мозги отключились хотя бы на несколько часов…
Мне нужна перезагрузка, — подумал я, пытаясь отыскать глазами Коляна — уж он-то точно знал, как мне помочь.
Почему-то именно к этому немолодому мужику с бандитскими замашками, я испытывал почти священное доверие. Чувствовалась в нём какая-то правда. Без наносного культурного слоя, без обязательных в Ямато церемоний. Его глаза всегда отражали то, что он думает.
— А вот и наш герой, — Янака, на правах хозяина, встретил меня в центре зала и повёл к остальным.
Все были в сборе. Соболев в своём крутом кресле, Фудзи, умытый и причёсанный. В джинсовом комбинезоне и клетчатой рубахе он был похож на интеллигентного слесаря.
Янака щеголял белоснежной тройкой — нравился ему этот цвет, что поделать.
Секретари занимали места по периметру — так, ненавязчиво. Только неясно: охраняют они, или стерегут…
Когда Соболев, негромко жужжа сервомоторами, подъехал поздороваться, я увидел Хякурэн. Она стояла возле накрытого стола, задумчиво вертя в руке тонкостенный фужер с чем-то искристым.
Поразило то, как она выглядела. Традиционная причёска с дорогими заколками, кимоно — такое же белое, как костюм Янаки, из плотного шуршащего шелка.
На ногах — кончик носка выглядывал из-под длинного подола — традиционные гэта.
Это была девушка с фотографии. Именно такой я запомнил её в офисе операторов, когда изучал снимки кандидатов.
Удивительно, что ни один из представленных реципиентов не оказался Шивой.