Страница 87 из 97
В гостиной раздавался громкий японский мат. Мастер Хамада орал так, что тряслись дубовые шкафы. Иногда он топал ногой, и шкафы еще и нервно подпрыгивали.
— Кажись, советовать ему понравилось, — я был настроен флегматично.
— И вообще, я отказываюсь иметь дело с такими раздолбаями! Сколько можно! Начитаются легенд и давай чушь пороть! — разорялся призрак великого мастера на вполне понятном японском. — Достали, мать вашу! Где этот некромант, который меня призвал?!
— Я здесь, Хамада-сэнсэй, — Кощей Кощеевич зашел в гостиную.
— Значит, так, некромант-сан, — мастер слегка остыл. — Я попрошу вас вернуть меня на то место, из которого вы меня достали. В дальнейшем потрудитесь объяснить молодежи, что сказками нужно было наесться в детстве. Верить в сказочных кицунэ и дергать за хвост амурских тигров — сопоставимые проступки. В будущем аукнется и то и другое, причем неизвестно еще, что из этого молодой организм переживет с бо´льшим трудом.
— Я понял, Хамада-сэнсэй, — ответил Кощей нейтральным тоном. — Я благодарю вас за оказанную помощь. Позвольте вернуть вас во тьму небытия.
— Кощей Кощеевич, я, как видите, посоветовался со старым мудрым недзуми, — изменившимся голосом произнес Кавагути. Он был одновременно чем-то воодушевлен и расстроен настолько, что продолжил разговаривать на родном японском. — В общем, я хочу только музыкальный инструмент. И пирожок, если это возможно.
— Уж без пирожка ты в этом доме точно не останешься, — уверил его отец уже на русском. — Я знаю, что ты, Кавагути-кун, достаточно вежлив и точно ничем не мог оскорбить сэнсэя. Да, характер у него не подарок, конечно… но из-за чего он так разорался?
Недзуми горько улыбнулся.
— Он сказал, что в жизни не поднимал больше двух сотен килограммов за один раз, для этого у него были шиноби помладше. Вшестером возьмутся — и нормально, как-нибудь дотащат. А еще он сказал, что недзуми тупее себя не знал и с детства, чтобы осилить простенькие вещи вроде таблицы умножения, был вынужден сидеть за учебой вдвое, втрое дольше прочих. Если уж тот некромант, неленивый настолько, чтобы достать его кости, предлагает мне вещь, способную сразу дать мне власть… власть, которой ни у одного недзуми в мире еще не было — какого черта я вообще хватаюсь за старые неподтвержденные сказки, обросшие подробностью в силу устного народного творчества. Вот что он мне сказал.
— Хамада Йоши, воистину, был умнейшим из недзуми, — задумчиво произнес отец. — Потому что ни один дурак никогда не признается в том, что ему что-то тяжело давалось, не получалось или выходило с трудом. Только терминальный идиот будет уверен, что во всех неудачах виноваты обстоятельства или что всё должно само идти в руки. Ты тяжело и долго шел по пути получения знаний. Я уверен, что ты заслужил силу. Дорога только начинается. Возьми.
На его протянутой руке лежал футляр.
Хана-кун осторожно взял коробочку и открыл ее. На простенькой суконной салфетке удобно устроилась деревянная дудочка, судя по виду, пропитанная каким-то темным маслом.
— Вот я попал, — улыбнулся он. От прежней горечи не осталось и следа. — Я ведь не умею играть ни на одном музыкальном инструменте.
— Я только что сказал: легко не будет, — кивнул Кощей. — Ты умеешь учиться. Значит, и это осилишь. На Ютубе пока никого не забанили, в конце концов.
Дверь в гостиную распахнулась. На пороге стоял Акихико Изаму. Внешне он очень мало отличался от вечно растрепанного Кавагути: тоже вытянулся и набрал вес. Но если в крысюке масса была мышечной, то Изаму своим видом напоминал, почему хакама делаются безразмерными.
— Вы не поверите!!! — он задыхался от быстрого бега.
— И тебе здравствуй, Изаму-кун, — недзуми аккуратно закрывал футляр с дудочкой.
— Смотрите, что я нашел!!!
В руке он сжимал какую-то тоненькую книгу. Я прищурился.
— Ну, это не самая крутая литература в мире, давай начистоту, — протянул Кощей.
На истрепанной пожелтевшей обложке, расползшейся от времени, виднелись синие буквы. Они собирались в название «Классические русские матерные бранные формулы».
— Смотрите!!!
Он принял патетическую позу и выдал:
— Распро#@%нец х^$#в, зело разъ@#$ный до требухи п@#$додыры вселенской х@$#глот, яко вздрочённый фараонов уд, промудох@#$бл$%$%ская п2#$опро@#$ина, архиереева залупа, оной плешь, Иерихонская п@%#^ищи елдачина, блудо@#$ливый афедрон, @#$аный Приаповой дубиной стоеросовой, Вавилонския бл%@%ищи выб@%док, мудило вельми отх!$%ренный, п@#%%о@%@%#тельной п%@%ины п^#$^дорванец особливо ох@%@#елый, кляп вздыбленный #@#$ливище п$@%#@оторчащего х#@$щи аллилуя!!!
На ковер упала наковальня. Мы молча смотрели на нее. Сказать было нечего.