Время перемен

- А то как же! Пусть знают, какая честь их роду оказана! Да и Силуану с Агриппиной надо написать! Может, захотят они к нам поближе всё же переехать, уж я перед епархией теперь похлопочу!

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

С еженедельным докладом ко мне пришёл глава Патентной палаты Алкивиад Пискунов. Этот обладатель звучного имени и забавной фамилии, был маленьким человечком с крысиной мордочкой, чёрными горящими глазами и огромной ранней лысиной. Несмотря на все свои внешние недостатки, он был одним из лучших специалистов в мире науки и техники и знатоком законов разных стран.

Алкивиад до этого служил канцеляристом в архиве Университета, а рекомендован он был мне Эйлером-старшим в качестве совершенно уникального знатока изобретений и открытий. Пискунов с невероятной жаждой добывал все возможные све́дения о новостях науки и даже в порыве своей страсти попытался проникнуть в тайны личной переписки самого́ главы Ямского приказа Иллариона Матвеевича Голенищева-Кутузова[18], в канцелярии которого он служил.

Пойманный на горячем, канцелярист признался своему начальнику в пагубном увлечении, которое тому показалось вполне достойным. Алкивиад само́й природой был предназначен для фиксации открытий, совершаемых в научном мире, к тому сам он признавал свою полную неспособность к сложным вычислительным работам, что помешало ему в былое время стать инженером. Ну вот разбирался бывший канцелярист в открытиях просто невероятно, причём подобно губке впитывал любую информацию о новшествах, вне зависимости от сферы научной деятельности.

Кутузов, поняв всю уникальность этого человека, отправил того к Ивану Эйлеру, который мучился с организацией патентной палаты — никак у него не получалось создать самостоятельную структуру, приходилось уделять много времени на управление ею. Алкивиад Афанасьевич оказался весьма подходящим для такой работы. Более того, всего-навсего через два года службы во данном заведении, он по праву его возглавил.

Сейчас я общался с ним регулярно, чтобы узнать новости науки и техники всего мира, которые поступали к нему в палату. Именно Пискунову я доверил в конечном счёте разбор архивов, причём не только Ломоносова, но и Академии Наук, университетов и коллегий. Алкивиад предавался этому делу настолько самозабвенно и влюблённо, что проводил на работе практически всё своё время – он даже ночевал у себя в кабинете на койке армейского образца, лишь бы побольше повозиться с документами.

Он приносил мне истории о диковинных опытах, происходящих в наше время, об интересных заметках учёных прошлого, о своих предположениях и выводах. Вот и сейчас он пришёл ко мне с радостной улыбкой, которая говорила о его рвущимся наружу желании поделиться со мной множеством заинтересовавших его чудес науки.

- Рад вас видеть, Алкивиад Афанасьевич, рад! – у нас уже установился определённый ритуал общения, — Присаживайтесь, присаживайтесь! С чем Вы сегодня пожаловали?

- Сегодня великие дела в мире творятся, Павел Петрович! Воистину живём во время, когда столь многие тайны вселенной открываются посвящённому! — возбуждённо начал говорить глава Патентной палаты.

- Что же, я чрезвычайно рад, что Вы получаете от процесса изучения открытий науки такое огромное удовольствие. – усмехнулся я, — Неужели за неделю случилось нечто настолько поразительное, что вселило в Вас невероятный восторг?

Пискунов начал рассказывать о происходящих в мире открытиях. Я внимательно слушал его, вычленяя интересные для себя факты. Мне, конечно, было понятно, что Алкивиад отправляет свои заключения в приказы и Академию наук, где их внимательно изучают и делают выводы, но отказать себе в тренировке ума я не мог. Я старался контролировать всё, что касалось науки, которую я определял как главный проводник развития промышленности и сельского хозяйства империи.

Я не ограничивался личным общением с Пискуновым, Эйлерами и прочими учёными, мне доставляли все научные журналы, которые издавались у нас. Россия была первой и пока единственной страной, где выходи́ли уже четыре журнала, которые достаточно подробно описывали новые открытия и изобретения. Они наполнялись материалами, благодаря усилиям Патентной палаты.

Конечно, у нас был традиционный и ставший очень авторитетным толстый Вестник Академии наук, издававшийся всего раз в полгода, но всё-таки небольшие Механический, Горный, Физический и Земледельческий листки, выходившие каждые два месяца, были даже более важны для нашей промышленности. Вестник Академии сосредотачивался на оформлении научного приоритета русских учёных для получения ими заслуженного международного признания, а вот листки имели более прикладной характер, описывая все изобретения, попадавшие в Палату – эти журналы были по-настоящему секретными и предназначались только для российских специалистов в соответствующих областях.

Я интересовался всеми открытиями и для повышения своей квалификации и образования, но и рассчитывая на всплывающие воспоминания из прошлой жизни, которые позволяли иногда правильно направлять научную мысль. На сей раз меня очень заинтересовал доклад Алкивиада об изобретении, которое сделал подмастерье Криворожского завода Тимофей Кузовков.

Молодой человек предложил использовать механизм протягивания холщовой ленты для перемещения сыпучих материалов. Кузовков уже давно задумал эту новинку, во время обучения в Горном корпусе идея созрела, а после возвращения на родной завод он высказал её самому Лобову. Тот разрешил начать обкатывать проект, а теперь убедил своего подопечного о возможности официально заявить о перспективном изобретении. Собственно говоря, это было открытие хорошо знакомой мне конвейерной ленты. Я не мог не обратить на это внимания и попросил Пискунова прислать мне материалы по заинтересовавшему меня вопросу.

Патентная палата быстро и аккуратно обрабатывала всю информацию, которая приходила для изучения и оформления, правда, это были малые чертежи и лаконичные описания, но подобного для выводов вполне хватало. Пусть лента ещё имела много недостатков, но тем не менее она давала возможность отказаться от множества чернорабочих с тачками, перетаскивающих грузы по территории завода, предоставляла существенную экономию времени, а также обеспечивала непрерывность работы.