Страница 32 из 88
— Тебе-то какая разница? — мотнув подбородком, резко спросил Оргос.
— Как, какая? Я ведь твоя мама, естественно я беспокоюсь за тебя!
Брови Оргоса дрогнули, он покосился на женщину.
— Ты мне не мать!
— Постой! — кликнула Алайя, но парень хлопнул дверью в свою комнату.
Женщина хотела было пойти к двери, но из ее комнаты раздался плач.
— Лилия, иду-иду малышка, — быстро произнесла она, заходя в комнату к младенцу.
Оргос бухнулся на кровать. Лицо горит от боли, разбитые кулаки тяжело сжимать. Крепко ему досталось, хотя и удалось поколотить нескольких парней, но их было восемь человек и все выше ростом и сильнее.
Парень покосился на тумбочку у кровати. Там внутри нее, спрятан небольшой амулет, принадлежавший его матери. Настоящей матери. Он почти ее не помнит, она умерла от болезни, когда парню было три года. Отец некоторое время горевал, а потом и вовсе решил покинуть с сыном гномьи горы, в которых все напоминало об умершей жене. Они переехали в человеческую деревню, где прожили несколько лет. Отец работал местным кузнецом, ремонтируя инструменты, подковывая лошадей и изготавливая разные бытовые вещи: от ножей и сковородок, до гвоздей и шурупов. А потом в деревне появилась Алайя. Человеческая женщина. Отец влюбился в нее, совсем забыв про свою прошлую любовь, что раздражало Оргоса, наверное, даже больше, чем дети, постоянно шутившие по поводу его роста. А потом отец повторно женился, Алайя забеременела. А потом отца не стало. Это был несчастный случай больше похожий на насмешку: упал с лестницы и свернул себе шею.
В дверь легонько постучали.
— Да? — грубо спросил он.
— Оргос, еда готова, если хочешь, могу тебе принести.
Парень тяжело выдохнул.
— Не надо, я приду есть, Алайя.
Оргос вбил лопату в землю, поддел ее и перевернул. Выкопанное растение обнажило корень, к которому крепятся несколько корнеплодов. Пальцы парня быстро оторвали их и забросили в мешок. Он сделал шаг, острый конец лопаты вновь врезался в землю под следующим растением. Солнце жарит нещадно, от чего пот течет по лицу, рубака и штаны все промокли, словно Оргос побывал под дождем.
Кузницу после смерти отца пришлось продать, так как Оргос еще не успел обучиться кузнечному мастерству, а есть на что-то было надо. Поэтому на проданные деньги купили дополнительно участок, несколько ягеров и куркил, так что мясом, молоком и яйцами они обеспечены круглый год.
Оргос закидывал очередную партию корнеплодов, когда услышал голоса неподалеку от ограды. Это Алайя разговаривала с соседкой.
— Слухи недобрые идут, — произнесла соседка. — Поговаривают наших на перевале разбили Колтонцы. Уходить надо отсюда.
— Откуда такая дурная новость?
— Малвай, охотник наш, когда с охоты возвращался, на группу дезертиров наткнулся. От них то и узнал.
— Беда-то какая! Похоже, и правда надо уходить, — озабоченно произнесла Алайя.
— Ох уж эти войны. Ну, бывай соседка. Пойду еще Курсяковых предупрежу.
К полудню с огородом было покончено. Алайя как раз приготовила обед, и Оргос, быстро умывшись, усталый уселся за стол. Женщина тем временем убаюкивала на руках Лилию — единокровную сестру Оргоса.
— Сюда идет армия Колтонцев? — спросил парень, проглотив очередную порцию каши.
Алайя замерла, опустила взгляд.
— Да. Завтра надо собраться и уходить.
— Сегодня соберемся, уйдем завтра с утра, — поправил он ее. — Алайя, я соберу припасы, ты собери вещи в дорогу.
Оргос сжал пальцы в кулаки, опять уходить куда-то, опять все бросать и менять место жительства. Бездна, эта война началась так не вовремя.
— Хорошо сынок, как скажешь.
— Ты мне не мать, Алайя, — поправил Оргос.
Он быстро доел остатки каши, рывком поднялся с места и ушел в свою комнату, раздраженно хлопнув дверью. Как эта женщина достала его. Она с каким-то странным упорством продолжает играть роль матери, хотя они никак не связаны. Она всего лишь жена его отца, но даже после его смерти продолжает играть роль матери. Оргос уже давно бы ушел из дома, если бы не понимал, что без него Алайя и Лилия пропадут. Нет, если бы женщина согласилась выйти повторно замуж, то никаких проблем бы не было, но она с каким-то упорством отказывала мужчинам, предлагавшим сойтись.
Оргос какое-то время полежал, вспоминая прошедшие года, когда отец был еще жив, когда они жили только вдвоем, и пока не появилась эта женщина, что решила заменить ему мать. Но как такое может случиться? Как чужая женщина может заменить ему маму? Ту, которая выносила его, и родила на свет, которая кормила его молоком.
— Глупая человеческая женщина, — пробурчал он, вставая с постели.
Сон был на удивление приятным. Цветы, поля, щебетание птиц и ощущение счастья. Оргос уже и не помнил, когда он был так счастлив — может и никогда.
Он медленно поднял веки, еще не понимая, что его разбудило. Несколько мгновений он сонно вслушивался в крики на улице, ржание коней и хохот. На полу лежит оранжевый прямоугольник света от зарева пожаров.
Глаза молодого гнома расширились, он вскочил с кровати, подлетел к окну. Деревня охвачена огнем, повсюду валяется мужичье, кровь залила улицы. Пусть сейчас и ночь, но горящие дома создают достаточно света. Тут и там ходят вооруженные люди, скачут на лошадях. Несколько мужчин выволокли молодую крестьянку, одежда с противным треском разорвалась, обнажая девушку. Воины окружили ее, сдавленный крик потонул в дружном мужском хохоте.
В прихожей раздался грохот и треск.
— Стойте, нет! — воскликнула Алайя.
Следом послышался надсадный плач Лилии.
Оргос выскочил из комнаты, увидел перед собой двоих солдат, в кожаных доспехах, вооруженных мечами.
— Еще один щенок! — воскликнул один из мужчин. — Рон, прикончи его!
— Нет! Прошу вас! — воскликнула Алайя — Не трожьте моего сына!
Она встала, загородив Оргоса, но не тут-то было, один из воинов грубо схватил ее за волосы, оттащил в сторону.
— Сейчас мы и тобой займемся!
Лилия закричала громче.
— Бездна, Рон угомони сначала мелкую. Уши уже болят.
Оргос не успел и двинуться, как ему в лицо ударил кулак, потолок завис над головой.
— Молю вас, не трожьте моих детей!
— Лежи и не двигайся, — прохрипел Рон, двинувшись в сторону кроватки, на ходу вытаскивая меч.
Холод ужаса объял парня в этот миг. Никакой самый ужасный кошмар не сравнится с реальностью, с тем, что могут творить люди. Внезапно его пальцы нащупали рукоять кухонного ножа, когда-то давно выкованного отцом.
— Рон сзади! — воскликнул воин, что держал Алайю.
Мужчина, уже собиравшийся прирезать малышку, развернулся и Оргос внезапно понял, что не успевает добраться до него. Что он слишком маленький, а его оружие всего лишь нож, и подобраться к высокому воину, вооруженному мечом, у него никак не получится. Меч стремительно полетел вниз.
«Если бы, если бы я мог как-то обмануть его, отвлечь и незаметно подобраться вплотную!» — отчаянно подумал гном.
В этот миг, его душа словно воспылала ненавистью и злобой, а затем раздулась. У Оргоса создалось впечатление, что он стал куколкой, оболочкой из которой вот-вот должна родиться бабочка. В этот миг его душа словно отделилась, материализовалась, став как две капли похожей на него. Сам же гном стал полупрозрачным, как чешуя, отброшенная змеей. Скользнув в сторону, он увидел, как меч противника разрубает его двойника. Оргос оказался сбоку от воина, подойдя вплотную. Нож с силой ударил в бок под доспех. Лезвие удивительно легко вошло в плоть, вонзившись в почку.
Оргос отпрыгнул назад, вырвав нож из тела противника. Кровь толчками стала выплескиваться из раны. Рон вскрикнул, со стоном повалился на пол. Молодой гном застыл в удивлении, еще не до конца понимая, что произошло. Единственное, что он четко понял — он только что убил человека.
— Ах ты, крысеныш! — взревел как разъяренный медведь его товарищ и подскочил к парню.
— НЕТ! — воскликнула Алайя, прыгнув воину наперерез.