Страница 10 из 27
– Не так быстро, – произнес смесок непривычно дружелюбно. – «Не за того приняла»? За змееглазого, что ли?.. А, вон что! У вас принято только перед змееглазыми раздеваться, перед другими – нет? Поэтому ты бесишься? Прости. Недоразумение вышло.
– Недоразумение? – переспросила я очень высоким голосом.
Смесок кивнул.
Я закашлялась. Мне снова становилось стыдно, но уже по другой причине. Я не знала, что сказать. На смеска… на Соля я взглянуть не решалась.
– Значит, отказываешься? – кончиками пальцев парень взялся за край свитка и легонько потянул на себя. Я не пускала.
– Ну, ты же извинился, – ужасно смущаясь, произнесла я, глядя в пол. – Раз так, я уж… так и быть… Да и донна велела, опять же, – я робко, исподлобья, поглядела на него.
Он отпустил свиток и спрятал ладони в широких рукавах.
– Ну, и хрена ли тупишь? – сказал.
Я открыла рот.
– Заметь, – продолжал меж тем смесок, возвращаясь к прежнему, снисходительному тону, – при первом знакомстве свидетельницей натуры была ты. Может, тоже стоит претензии предъявить?
Вспомнив об обстоятельствах «первого знакомства», я почувствовала, что краснею. Конечно, прав мерзавец, еще как прав, на нем тогда и впрямь ничего надето не было, но ведь и он в то время был труп. А у трупов нет пола. Точнее есть, но он никому, кроме извращенцев, не интересен. А я не извращенка, я нормальная, я на службе была. И потом, когда он ожил, тоже ничего не разглядывала, вовсе не до того мне было…
Поняв, что вся работа мысли отражается у меня на лице, и смесок ею в свое удовольствие любуется, я взяла себя в руки. Скрутив свиток и сунув его в поясную сумку, я строго поглядела на смеска.
– Ты ведь собираешься вампира изображать?
Смесок кивнул, начиная коситься на меня настороженно.
– Тогда без тренировки не обойтись, – поспешила я подкрепить его подозрения.
Смесок фыркнул, завел очи горе, но возражать не стал. В молчании, но уже более дружеском, чем когда-либо прежде, мы вернулись в мою комнату.
«Не такой уж он и вредный, этот Соль, – подумала я, задвигая дверную панель. – И цвет глаз его не портит».
Через четверть стражи мы спустились к подножию лестницы, ведущей из храма в город. Тренировка пригодилась: дежурная жрица ни в чем не заподозрила Соля. Спрятав в поясную сумку пропуск, выданный мне на входе в обмен на свиток, я повернулась к спутнику.
– Ну и, – сказала я, – куда теперь?
Парень огляделся, задержав внимание на громаде храма, нависающего над нами. Снаружи комплекс выглядел вдвойне неприступней, чем изнутри: террасами взбирающиеся вверх по склону холма храмовые постройки окружала оштукатуренная деревянная стена, увенчанная по всему протяжению остроконечным навесом. С того места, где стояли мы, заметны были лишь замощённые серой черепицей крыши внутренних построек, соединенных между собой прямыми галереями. Ухоженные садики, пруды с беседками и павильоны, где проводились чаепития и поэтические состязания среди старших жриц и послушниц, скрывались от глаз простых обывателей, словно жемчужина в раковине.
Пока я стояла и глазела на виденный сотни раз, но от этого не менее величественный храм, Соль обошел меня и быстро зашагал по пустынной в этот утренний час улице. На вопрос он ответить не удосужился.
Я догнала его, забежала вперед.
– Эй, мы так не договаривались! – заявила я, преграждая ему дорогу. – Я – твоя сопровождающая и несу за тебя ответственность, мне нужно знать, куда ты намылился.
– Первый раз в этой части города, – сказал Соль и, обогнув меня, двинулся дальше.
Я поморгала глазами ему в спину. Потом поспешила следом.
– И что? – сказала я. – Тем более ты должен сказать, куда тебе надо.
– Трамвайная остановка, – уронил смесок и, оглянувшись на храм, вдруг резко свернул в переулок.
Я, недоумевая, шла за ним. За углом первого дома Соль остановился и, повертев по сторонам головой, снял очки. Сложил дужки и вручил «солнечные стекла» мне:
– Подержи.
Я стояла и смотрела, как он наклоняется, кончиками пальцев подбирает полы своего длинного балахона и, выпрямившись, снимает хламиду через голову. Под бесформенной вампирской униформой обнаружилась белая туника с оранжевой вышивкой на воротнике и коротких рукавах, новенький кожаный пояс, песочного цвета штаны и плетеные сандалии. На плече смеска висела торба. Избавившись от балахона и передав его мне, Соль снял торбу, порылся в ней и извлек наружу широкополую шляпу. Под ней он спрятал свою роскошную косищу. Забрал у меня балахон, свернул его и убрал в торбу. Солнцезащитные очки он поместил на нос. Глядя на смеска в новом наряде, я вынуждена была мысленно признать, что по сравнению с ним выгляжу провинциалкой в своем шерстяном коричневом платье. Вслух же сказала:
– Вижу, к прогулке ты всецело подготовился. Не будешь ли теперь столь любезен сообщить, какова конечная точка нашего маршрута?
– Вот же язва! – в сердцах произнес смесок. – Ведь сказано: нужна трамвайная остановка, по направлению к центру города. Все, что от тебя требуется, отвести туда, где эта остановка находится. В дальнейших твоих услугах необходимости нет.
– А? – сказала я. Мне показалось, что я не расслышала. – То есть как это?
– Двигай уже, – смесок вздохнул и легонько подтолкнул меня в спину, вынуждая вернуться на главную улицу.
Я автоматически повиновалась и зашагала по направлению к ближайшей остановке. Некоторое время мы шли молча к вящей радости моего грубого спутника. Мимо тянулся однообразный ряд одноэтажных домов: в них помещались лавки и мастерские, торговавшие поминальными табличками, домашними алтарями, надгробиями и прочими похоронными принадлежностями. Северо-западная часть города, в которой мы находились, традиционно считалась неблагоприятным местом для жилья.
А вот мертвым здесь было вольготно. По другую сторону холма, на котором возвышался храм покровительствующих мне богов, располагалось самое большое в мегаполисе кладбище. Многие поколения жриц и послушниц, в их числе и я, ухаживали за ним: высаживали деревья, смотрели за могилами, рыхлили белый песок тропинок. В погожий денек, такой, например, каким обещал стать сегодняшний, кладбище больше напоминало парк, и множество людей приходило туда лишь за тем, чтобы побродить по аккуратным тропинкам. Кладбище приходилось ровесником самому нашему городу, на нем можно было встретить фамильные надгробия всех самых известных людей провинции.
Стоимость земли под могильный постамент здесь всегда была очень высока, и за три века своего существования кладбище распространилось не столь уж широко, как можно было бы ожидать. Дальние пределы его по-прежнему окружали леса, росшие в этих краях от начала времен. Если пеший путник будет двигаться по ним на восток, то за пару дней он достигнет единственного места в империи, где границы Купола, ограждающего нашу страну от внешнего мира, смыкаются с твердью земной. Жрецы из храма Сребролукого основали там целый институт по наблюдению и изучению свойств Купола. Прилегающая к нему территория считается запретной, и простым людям путешествия к краю мира запрещены под страхом смерти. Леса в окрестностях Купольной границы патрулируют отряды милиции. Они же, к слову, отлавливают и доставляют в храм, где я имею честь служить, забредших на имперские острова вампиров.
Шагая по чисто подметенной брусчатке мостовой, я с горечью размышляла, что всеми этими ценными сведениями могла бы поделиться со своим спутником, веди он себя хоть немного культурнее. «Наверное, полукровка родом из какой-нибудь захудалой деревни, где о приличных манерах и слыхом не слыхивали», – злорадно подумала я, машинально отмечая, что трамвайная остановка уже видна на противоположном конце улицы.
– Радуйся, – сказала я Солю, – вон и трамвай на подходе. Если поторопимся, вполне сможем… – крепкий тычок в спину застал меня врасплох, я не удержалась на ногах и рухнула на камни тротуара, больно ударившись коленкой. Когда, чертыхаясь, я сумела встать на четвереньки и обозреть окрестности сквозь невольно выступившие слезы, оказалось, что мой спутник на всех парусах мчится навстречу призывно трубящему трамваю.