Дневник Человека-Сарая

Иза не простая бабка. Она фольклор знает, песни, былины разные. Однажды в огороде Вещего Олега наизусть читала.

Когда Иза появилась в деревне мало, кто помнит. Это было примерно лет сорок-пятьдесят назад. С тех пор и обосновалась Иза в М-во, но не прижилась. Ее привез Садиков, который сидел где-то в Киргизии. Была ли Иза тоже заключенной или работала на зоне, не совсем понятно из ее рассказов. Иза чрезмерно противоречивая. Иза привезла детей – Васю, который отсидел лет десять или пятнадцать вроде как за изнасилование, и Нину, которая сейчас живет в Таллинне, а еще племянника Витю. Из слов Изы не всегда ясно, дети они ее или все племянники, она то так, то эдак расскажет. Есть версия, что это дети сокамерницы Изы.

Витя, племянник, живет с Изой, а Вася приходит из соседней деревни, только когда автолавка приезжает, либо Изе пенсию приносят, либо срочно опохмелиться нужно, когда сожительница из дома выгонит.

Витя, как написала Иза в письме, проделал путешествие из Малой Вишеры до М-во пешком, зимой, в течение двух месяцев. Как в старые времена. Как редкие здесь, он не запойный. Пасет коров, трудно разговаривает, курит Беломор, часто кашляет и слушается во всем тетку.

Витю навещает приходящая жена, которая забила топором предыдущего мужа. По причине или следствию этого она не в себе. Но дочка ее – отличница, проходя мимо меня и Сарая, она вываливает в нашу сторону язык. Кажется, ее зовут Таней – она работница у Изы.

Иза постоянно трудится у всех на виду в огороде и работников своих заставляет. В доме же стены обклеены старыми газетами с порнографическими фотографиями. Еще там сильно пахнет, а на кроватях лежат протлевшие покрывала. Полное впечатление бардака. Как в хатке у бабы Яги… Я заходила к ней один раз смотреть на котят.

У Изы вообще много животных, корова была. Этим летом коза с козлятами и поросеночек. Иза бывает сидит на скамеечке возле колонки, и поросенок вокруг бегает, подбежит к Изе, встанет на задние лапки и рыльцем в прореху рубашки тычется, титьку Изину сосет.

В сильную жару Иза моется на колонке. Нагая Иза обмывает свои гипер большие груди, достающие ей до пупа. Они похожи на резиновые рукомойники. А Воробьеву в окно все видно…

Иза не носит трусы. Заходя в реку, она задирает юбку к подбородку. Я точно это знаю – я, бывает, сижу на мостках и вижу. Иногда, она моется в своей бочке для поливки огорода. В общем, Иза чистоплотна, но только, когда тепло на улице. И еще она любит, чтобы все видели, что она моется, чтобы не говорили потом, что она не моется никогда.

Но не только бабка Иза эксбиционистка. Например, Тамара Ивановна вышла из бани, в чем мылась, и спрашивает, почесывая живот, у дяди Жоры: "А ты Климыча не видел?" (Климыч – это ее второй муж)

Или Ефимовна. Парилась в бане, парилась, парилась и вдруг выскочила на воздух – раскрасневшаяся и обнаженная. Охладилась, подышала, вокруг осмотрелась и засмущалась – обратно в баню нырнула.

Иза какала в лесу, и кто-то ее застукал. Когда Иза прокакалась, она заметила: "Что естественно, то не постыдно!" Не поспоришь! Постыдно – стоять и смотреть на срущего человека.

Тамара Ивановна, например, везде может опорожниться. Не всякий себе это позволит. На вокзале: "Ой, сикать охота!" Где сообщила, там и присела. У нас в огороде: "Я у вас тут посикаю?" "Иди уж в уборную!" "Да, ладно", – отмахнулась Тамара Ивановна: "Я тут под кустик!".

Саша

Хотя бы пару слов нужно уделить Саше. В первый день мы встретились у автолавки.

Прошлым летом мы провели один приятный день, вечер у костра на речке, где я впервые увидела вскрытие рыбки, и позднюю прогулку за деревню на пригорок в поиске радиоволны. С нами были его двоюродный брат, или он же Григораша-Параша (производное от фамилии Григорьев – не я придумала), и моя подруга Галя, которая ходила в ночной рубашке, выдавая ее за платье. Нам с Галей льстила дружба с парнями, старше нас на три года. Время пролетело предательски незаметно. Эта прогулка закончилась в двенадцать ночи незаслуженным и несправедливым скандалом, устроенным моим папой. На следующий день Саша уезжал домой.

И вот год спустя мы с трудом узнали друг друга у автолавки. С тех пор он приходит ко мне в Сарай. Вот уже три дня.

Саша молчалив, внимательно меня слушает, поддакивает, смеется. Но меня стало тяготить его молчание, потому что я, признаюсь, устала болтать, мне уже нечего сказать. Я рассказала ему о своем классе, об идеальном мире в моей интерпретации, о моей неприязни к поступку Павлика Морозова, о моих доводах о Вселенной. Я бы ни за что об этом не стала говорить, если бы не была вынуждена. Саша только слушал, он даже не задавал попутных вопросов и что самое странное, что вводило меня в недоумение, никак не комментировал мои иногда провокационные заявления.

Я решила, что я просто не даю ему вставить слова, поэтому в очередную встречу я заткнулась. Он пришел, сел, и мы дружно молчали. Молчание было неудобным, натянутым. Это до чрезвычайности тяготит, особенно, когда знакомы всего пару дней. Я тогда просто сказала, что не умею готовить. И Саша, которого тоже напрягала эта пауза, принялся усердно рассказывать, как готовить яичницу.

Не то, чтобы это была для меня бесполезная информация, но в эти дни меня волнует нечто другое. Мне было скучно слушать про яичницу.

Несмотря на мою утомление от него, Саша мне симпатичен. И внешне он тоже мил: смуглый, с родинкой на скуле, невысокий, слегка коренастый. Глаза у него, естественно, карие, как у всех смуглокожих и черноволосых. И поэтому все цвета, составляющие его голову, одного теплого оттенка, и это придает уют образу Саши и домашность. И черты его лица, ровные и пропорциональные, уложились в стандарт нынешней красоты. Он мог бы сыграть принца или петь задушевные песни вместо какого-нибудь певуна. И имя Саша ему идет.

В деревне о нем говорят, что он не здоровается с деревенскими (а это, между прочим, важно в деревне – здороваться) и "ходит вечно с безучастным видом", по словам Тамары Ивановны.

Я часто спрашиваю себя, зачем он ко мне приходит. Иногда, мне кажется, что я зря ему рассказываю свое мыслеизвержение, что эти слова уходят в никуда и теряются, а я утомляюсь от своего монолога. Мне уже не кажется, что когда меня внимательно слушают, это уж очень здорово.

Хотя однажды Саша все же ошарашил меня, когда попросил почитать "Божественную комедию". Я тогда поделилась с Сашей всем надуманным мной на эту тему, и когда мне показалось, что он сейчас уснет у меня в Сарае, он вдруг подал голос и попросил почитать. А на следующий день сказал, что уже прочел "Ад" и пeреходит к "Чистилищу". Это поразило меня окончательно, потому что я сама еще к нему не перешла.

Племянник Витя

Пришел Витя, племянник Изы, подсел ко мне в Сарай отдохнуть. Он шел из Кугинино, где пас коров. Выглядел он усталым. Я пододвинула к нему поближе диктофон и решила, что Витя не обратит внимания на "непонятную вещь". Но Витя им заинтересовался, спросил, что это. Я ответила, что плеер. Витя спросил, сколько он стоит. Узнав, он покачал головой и сказал: "Если другой модели покупать, можно и за дешевле."

– А надолго батареек хватает?

Я ответила, что в среднем на три дня, если не перематывать кассету часто.

– Когда работает… это он .... надолго работы хватает .... если не перематывать? – Витя говорил медленно и хрипло.

– Можно проверить, – ответила я и включила запись. Кассета закрутилась, и я перешла к намеченному плану – узнать о Витином путешествии.

– Как вы тут зиму прожили? – спросила я.

– Помаленьку… – задумчиво вздохнул Витя.

– Иза писала в письме, что вы из Малой Вишеры шли зимой до М-лово пешком?

Витя, молча, нахмурившись, смотрел перед собой. Я повторила:

– Это правда, что вы проделали этот путь?