Страница 3 из 7
– Кто такие монахи? – этот термин мне тоже был знаком, но непонятен. – Это торговцы?
– Нет, монахи. Мы молимся Господу богу, читаем библию.
– Вы – верующие?
– Да, но мы не просто верующие. Мы молимся, живём отдельно, постигаем Бога во всем его величии…
– Суфи! – озарило меня, – Вы – суфи?
***
Мне показалось, он сказал “σοφία” – мудрость. Я ответил:
– Да, софия, фил-о-софия. Любовь к мудрости. Мы любим мудрость. Мы, монахи, познаем мудрость Бога. И среди нас есть философы. Пойдемте, я отведу вас в монастырь. Там вы сможете переодеться, поесть и передохнуть. Там вы сможете встретиться с философами.
Казалось, он того и ждал. Он сразу кивнул и попросил меня помочь с сундуком. Мы взялись – с обоих торцов сундука были ручки – и попробовали приподнять его. Тяжелый сундук. Интересно, что в нем? Должно быть, книги. Пестрые восточные книги с арабской вязью, что читаются с востока на запад, то есть, справа налево. Какие-нибудь трактаты по медицине, алхимии и астрономии. Сочинения тамошних философов. Восточные сказки…
Тут я почувствовал небольшой толчок с другой стороны сундука. Мой новый знакомый в странной одежде добродушно улыбался, держа ручку сундука на весу. Морской ветерок трепал его бороду.
Я двинулся, и он со мной вослед16.
Монастырь святого А.
В 1*** году A
С раннего утра я, отец Августин, аббат-настоятель монастыря святого А., занимался в скриптории17 составлением гороскопа. Середина месяца, или как эти дни называли древние, иды, тревожное время. Иды августа – забавно се. После ид, когда умертвили Цезаря, идут иды Августа18. Отец Августин в августовы иды блаженствует. День святого Роха, покровителя чумных19. Тревога, приключение, влекущее большие изменения.
Явился послушник Виргил, посланный с утра за постной рыбою для братии. Рыбу отрок не принес, зато принес немалого размера диковинный сундук и привел человека чужой веры в странных одеждах. Когда я вышел во двор к ним, они уже произвели переполох среди братии одним видом своим.
Я распорядился братьям заниматься своими делами, а отрока с незнакомцем позвал к себе, на разговор.
– По какой причине, ты, отрок Виргил, ослушался указания нашего, не принес братии рыбы, да еще и привел непонятно откуда этого неизвестного человека? – спросил я строгим голосом, – Разве не известно тебе, что уставом монастыря запрещено приводить под крышу его людей, не являющихся членами братии, а уж иноверцев – тем боле?
Потупивший взор послушник, так, что была мне видна лишь его круглая, но определенно не готовая к тонзурированию20 шевелюра, начал было что-то говорить почти шепотом в оправдание (очередного, я полагаю) своего безрассудства, однако незнакомец его перебил:
– Прошу прощения, – сказал он на не очень чистом даже для здешних мест греческом, – но юноша Виргил спас мне жизнь.
Совсем старый, загорелый, смуглокожий, с обветрившимся и осунувшимся лицом, человек, должно быть пережил недавно некое потрясение. Он продолжал:
– Я Аляутдин аль-Син, торговец. Торговец из Орды. У меня караваны и торговые дела с Румом. Я плыл на корабле…
– Откуда? – перебил я. Насколько мне было известно, у Орды нет морских портов и на кораблях караванщики не плавают, так как передвигаются с верблюдами по суше.
– Из Кефе. Это длинная история.
– Так расскажите же её.
И он поведал нам следующую историю.
***
– Начну с самого начала. Оттуда, откуда восходит солнце по утрам.
– Из Колхиды?21 – неожиданно оживился Виргил.
– Из Китая. – ответил старец, – Есть у меня в Ханбалыке (мне больше по душе именно это название22) двор, где меняют товары и ведут торговлю. Много кого можно видеть в Ханбалыке: и корё с чосонами23, и хоншуи24 с островов, и сунцы, и юани, и минцы25, и монголы из степей и пустынь. Последние и пришли в мой торговый двор менять шкуры пушных зверей, очень ценимых в Китае, а также некоторое количество своих низкорослых, но выносливых лошадей, на золото, серебро, оружие, орудия и утварь. Ни золота, ни оружия мои люди им не дали, зато щедро вознаградили серебром и медной посудой.
В то же примерно время в Ханбалыке китайский император затеял очередную войну со своими южными провинциями26, и китайцам очень были нужны лошади. Они пришли к моим людям и сказали, что в казне нет золота и серебра на уплату стоимости лошадей, но они готовы платить большим запасом императорской амбры и шелком. Решение то было спорным, ибо моим людям неизвестно, каков сейчас спрос на амбру, да и шелка обычно не покупали. Поэтому они отправили ко мне почту.
Я в то время пребывал в Балхе27, ибо намеревался торговать с Индией. Самоцветы, слоновая кость и специи – то, что меня интересовало в Индии.
Но от Ханбалыка на крайнем северо-востоке Китая до Балха на юге Орды не менее тысячи фарсахов28. Путь этот долг и очень сложен: сначала нужно пересечь всю Равнину со всеми ее княжествами, потом горы, потом еще одни горы, потом долину, потом опять горы. Но слава великому хану Чингизу и моим соотечественникам, наша почта работает быстро и надежно29.
Самая большая проблема для таких путешествий – расстояния, которые делают даже выносливых монгольских коней усталыми. Поэтому кони должны меняться по пути следования почты как можно чаще. Устают и наездники, поэтому их тоже должно быть как можно больше. Переходы для почтовых сокращены с одного дня до четырех часов, чтобы ни путник, ни лошадь не уставали. Конечно, это требует большого числа лошадей и гонцов, что делает такую почту очень недешевым способом доставки сообщений, но поверьте, оно того стоит. Кроме того, сеть почтовых ям по всей территории Орды и Китая построена так, что на самых загруженных направлениях один гонец везет сразу несколько посланий, разделенных меж собою разного цвета пакетами. До сорока пакетов может перевозить один посланник. На каждом яме его уже ждут один или несколько следующих гонцов, которые могут разъезжаться в совсем разные стороны, предварительно поделив полученные пакеты по цветам. Иногда один пакет на переходном яме кладут в другой пакет другого цвета, так как может возникнуть путаница: не везде используются полностью одинаковые цвета пакетов для одних и тех же направлений.
Ко мне через три дня после отправки из Ханбалыка попал желтый пакет с сообщением от моих людей. Они спрашивали меня, что делать. Недолго думая, я написал короткий ответ: “Берите столько амбры и шелка, сколько сможете, отправляйте мне их сюда, в Балх”. Еще через неделю я получил огромную партию шелка и амбры. Шелк я обменял с индийцами на специи. С амброй и специями, а еще с шелками и прочими товарами я вышел караваном в Кефе, а оттуда собирался попасть в Бурсу, чтобы в итоге отправиться в хадж.
16
Искаженная цитата из Первой песни “Ада” “Божественной комедии”.
17
Скрипторий – мастерская по переписке рукописей, обычно в монастырях
18
Аббат по имени Август пытается обыгрывать понятие “мартовские иды”, т.е. день, когда убили Цезаря (15 марта 44 г. до н.э.) со своим собственным именем (Август был следующим после Цезаря императором Рима)
19
Святой Рох, или Рокко, покровитель чумных. Умер 16 августа 1327 года. Тема чумы (Черная смерть) в книге раскрыта через подобные намеки и косвенные детали.
20
Тонзурирование – пострижение – обряд отречения от мирского, принятый в католичестве. Тонзура – прическа с выбритой макушкой.
21
Колхида – греческое название региона к востоку от Чёрного моря, на территории современной Грузии
22
Ханбалык – монгольское название Пекина. Пекин назывался Ханбалыком во времена монгольской династии Юань (1271-1368). Аляутдин подчеркнуто симпатизирует монголам больше, чем китайцам.
23
Корё (935-1392), Чосон (1392-1897) – корейские государства, существовавшие друг за другом. Аляутдин умышленно смешивает два названия, чтобы было непонятно, какое в точности время используется в повествовании. С Пекином-Ханбалыком – аналогичная ситуация.
24
Хоншуи – искаженное название японцев, то есть жителей острова Хонсю (Хоншу).
25
Сун (960-1279), Юань (1271-1368), Мин (1368-1644) – государства в средневековом Китае.
26
Во времена становления династии Мин в Китае велось укрепление власти императора, жившего на севере (Пекин) с постоянными конфликтами с не до конца признававшими его власть южными провинциями.
27
Балх – город в Афганистане, врата из Средней Азии в Индию.
28
Примерно 5,5 тыс. км.
29
Чингиз-хан известен в том числе тем, что создал эффективные коммуникации – почту, работавшую быстро и надежно по всей территории его огромной империи. Под соотечественниками Аляутдин имеет в виду уйгуров, якобы создавших т.н. “уйгурскую почту”, о которой написано в предыдущей книге. авторов “Тенгрианец”. Далее Аляутдин раскрывает свое собственное “ноу-хау” в деле доставки корреспонденции.