Страница 50 из 73
— Мамочка, мамочка, можно мне это? По-валуйста, мамочка?
Я остановилась с коробкой яиц в руке, чтобы посмотреть на крошечную темноволосую девочку, которая, казалось, так хотела... банан. Ответ, должно быть, был утвердительным, потому что девочка широко улыбнулась и прижала фрукт к груди. Я перевела взгляд на мать, которая ворковала над самой милой маленькой хихикающей малышкой.
Я почувствовала тепло, но странное давление болезненно сжало мою грудь.
Я стояла там слишком долго, наблюдая за счастливой троицей, пока они не скрылись за углом.
Я сглотнула, смущенная чувством, которое остановило меня. Чувство, которое расцветало, как надежда, и в то же время увядало, как отчаяние.
Где-то между двадцатью и двадцатью восемью годами я забыла, что такое тоска.
???? ???? ????
— Мама миа, Елена! Ты пытаешься сжечь это место?
Я потушила небольшой огонь на плите, ударив по ней прихваткой. Схватив с газовой плиты кусок обгоревшей ткани, я хмуро обернулась.
— Боюсь, полотенца не очень хорошо готовятся.
Она прикусила губу.
— Я безнадёжна, не так ли?
— Я горжусь тем, что я позитивный человек, и обычно мне есть что сказать, что-то воодушевляющее, но... думаю, тебе пора нанять повара, прежде чем убить кого-нибудь.
Я ушла в ванную на две минуты и вернулась в свою квартиру в огне, в то время как Елена стояла перед телевизором, ничего не замечая.
Она вздохнула и драматично опустилась на диван.
— Если в моем доме появится еще одна Изабелла, я, пожалуй, закричу.
— Крик, безусловно, помогает в большинстве ситуаций.
— Впрочем, ты права. Мне просто нужно кого-нибудь нанять. Не то чтобы я со страстью увлекалась готовкой....
— Или безопасностью, — парировала я.
— Судя по всему, и этим.
— Ты знаешь, это и есть справедливость. Девушки, которые выглядят как куклы Барби, не должны уметь готовить. Ты просто оставишь всех нас в пыли.
— Перестань быть смешной. — она покраснела. — Кстати, почему у тебя телевизор на испанском?
Я вздохнула.
— Наглые домработницы.
— Ты не видела мой мобильник? — спросила она, вставая. — Уверена, что Нико уже написал мне, и он ненавидит, когда я не отвечаю. Особенно когда я с тобой. По-моему, он считает, что ты плохо влияешь на людей.
— Ох, рада, что напомнила мне — я чуть не забыла достать наркотики и алкоголь. — я подмигнула. — Просто удивительно, как ты его игнорируешь. Девушки слишком долго заискивали перед ним.
— Я не специально игнорирую его... — она остановилась, чтобы поднять что-то маленькое с пола гостиной. — Хм... — в ее голосе заиграли озорные нотки. — Когда ты начала носить запонки, Джианна?
Я сохраняла равнодушное выражение лица и подошла, чтобы забрать из ее руки.
— Пробую новый образ.
Она рассмеялась.
— Конечно. Так... когда он был?
— Кто?
Я вела себя невинно, скрывая запонку ладонью. Она горела.
— Ты знаешь, кто.
Мой взгляд сузился на ней, но со вздохом я сдалась.
— Вчера вечером.
— Я так и знала! — ее глаза сверкнули. — Я знала, что между тобой и Кристианом что-то есть.
— Если что-то, то секс, конечно.
— Я думаю, что заплатила бы деньги за эти детали.
— Сколько у тебя с собой? — пошутила я, и тут раздался стук в дверь.
Со вздохом, потому что я уже знала, кто это, я пошла открывать.
Нико стоял там, практически сердито глядя на меня.
Я усмехнулась.
— Ох, ты успел как раз к вечеринке! Я как раз собиралась выпустить стриптизера из шкафа.
Он закатил глаза и прошел мимо меня к своей жене, которая стояла у дивана с виноватым видом.
— Я звоню тебе уже целый час, Елена.
Она пожевала щеку.
— Я могла потерять свой телефон.
— Я скучал по тебе, — прошептал он, прижимая ее к себе.
Чувствуя, что вторгаюсь во что-то, я пошла убираться на кухне.
— Что у нас на ужин? — спросил Нико несколько минут спустя, пока Елена искала свой телефон.
— Жареное полотенце подается с гарниром из полусырой пасты.
— Хм, — он потер подбородок и сел за островок, в его глазах играло веселье.
Я включила плиту, чтобы закончить готовить пасту, и начала нарезать помидоры для соуса.
— Моя жена любит тебя, — сказал он, низким голосом.
— Ничего удивительного, — сказала я. — Я очень приятный человек.
— Возможно, она и выросла в этой жизни, но не так, как мы с тобой, Джианна. Она не...
Повреждена? Чувствительна? Чёрствая? Было ли слово для всего этого?
— Холодна?
Он кивнул, будто тоже не мог подобрать нужное слово.
— Я прошу тебя помнить об этом, когда будешь проводить с ней время.
— Ты просишь меня? Туз, ты по дороге ударился головой о выступ?
— Иногда мне так кажется.
Мне показалось, что я слышала его слова, когда он посмотрел на Елену с изменчивым и уязвимым взглядом. Я вдруг испугалась за любого, кто посмел бы тронуть хоть волосок на ее голове.
А потом это чувство вернулось — то смутное чувство, которое ускользало от меня в течение восьми лет. Желание. Страстное желание стать объектом такого пристального взгляда. Взгляда, полного чего-то настолько грубого и неистового, что мог бы заставить любого поверить.
В тот вечер, после того как мы втроем посмотрели Седьмой канал на испанском и молча поужинали, я лежала в постели, не в силах заснуть. Я была... встревожена. Я была жива. Моя кожа светилась, как шум и огни на карнавале.
Карты, которые мне раздавали, никогда не подходили для любви, но если и было что-то близкое к тому, что могло бы стать объектом такого взгляда, я знала, где это найти.
Луч света из щели в двери ванной пронесся по комнате, осветив запонку, которую я положила на туалетный столик.
Он занимался сексом с одной и той же девушкой всего три раза.
У меня ведь был еще один шанс, не так ли?
Я встала, схватила запонку и направилась к входной двери. На мне была только слишком большая футболка и пара высоких носков, но моя цель находилась как раз на другой стороне коридора.
Вместо того чтобы постучать, я подергала ручку. Она была не заперта. Я услышала его голос, глубокий, богатый и Русский, прежде чем распахнула дверь.
Он прислонился к кухонному столу, прижав телефон к уху. Его взгляд поднялся ко мне и сузился, прежде чем опуститься, касаясь изгибов моего тела и останавливаясь на моих обнаженных бедрах. Я вдохнула холодный воздух, в то время как моя кожа горела. Я не знала другого мужчины, который мог бы вывести меня из равновесия одним взглядом. Я так долго обижалась на него — потому что именно он заставлял меня чувствовать себя так, — но теперь, из-за временного приступа безумия, я была уверена, что хочу только большего.
Он ответил на что-то по телефону на своем языческом языке, его глаза следили за мной, когда я подошла к нему и положила его запонку на островок. И тогда шагнула ближе. Достаточно близко, что я должна была посмотреть вверх, чтобы встретиться с ним взглядом.
— Я передумала, — прошептала я.
Он поднял бровь.
Приподнявшись на цыпочки, я коснулась губами его уха и выдохнула:
— Я доброволец.
Я наблюдала за его лицом, пока он искал смысл за этими двумя словами, из разговора, который у нас произошёл восемь лет назад. В тот момент, увидев темное понимание, мелькнувшее на его лице, я упала на колени у его ног. Жар вспыхнул в его взгляде.
Я потерлась щекой о его длину, которая уже казалась твердой и толстой. Он провел рукой по губам, бормоча какие-то грубые Русские слова. Ублюдок даже не уделял мне всего своего внимания, но, видимо, мое тело не нуждалось в этом, потому что предвкушение все еще танцевало у меня по спине при мысли о том, что я буду делать.
Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, пока возилась с пряжкой его ремня. От мягкого лязга открывшейся двери меня пробрала дрожь. Как только я расстегнула его брюки, я обхватила рукой его член и лизнула его от основания до кончика. Он напряженно вдохнул, но не выдохнул. Он не издал ни звука, глядя на меня потемневшими и затуманенными глазами.