Шейх Санан

Солнце (насмешливо): Приду. До встречи, старик безумный!

Уходит, смеясь.

Санан (с горькой усмешкой): Не любишь, знаю. Знаю, что обманешь. Но слову верен я. Права цыганка: то судьба моя, Аллахом данная, забытым мной. Я встречусь смело со своей судьбой. До встречи, Солнце! Свидимся сегодня. Закат почтим костром огромным. Я всесожженье совершу пред спящими. Пробудятся ли ныне?

Смотрит в небо. Небо медленно темнеет, зажигаются первые звёзды.

Санан (громко сам себе): Пора! (уходит со сцены)

Занавес опускается.

Конец 1 акта

А К Т II

Сцена 1

Городская площадь Рума. Вечер. На площади собрались горожане, мулла с мусульманами, священник с прихожанами, в стороне — Солнце с Мартой. Посреди площади горит костер. Перед костром — Шейх Санан. Голова обнажена, в руках его Коран и одежды суфия. Горожане перешептываются друг с другом.

Мулла (выходит из толпы): Остановись, безумец! Ведь грех такой ничем не отмолить!

Санан (не оборачиваясь): Любовь все оправдает. Без нее не жить!

Мулла: Превыше любви к Аллаху, нет ничего, слепец! Остановись! Ты — Шейх, вдвойне велик твой грех! История такого ужаса не знала, чтоб просветленный Мастер веру отвергал! Ради чего ты погружаешься в безверья мрак?

Санан: (поворачивается к мулле) Когда-то думал мыслями твоими, но не приблизился к Аллаху ни на шаг. Влюбившись в девушку, прекрасную, как Солнца Свет, я в рай попал. Со мною птицы говорят и небеса на фарси. Мне Космос ночью шепчет о своей надежде, и океан безбрежный на волнах качает. Звезды по ночам стихи мне напевают, чтоб днем их повторил, деревья в танце кроны надо мной смыкают. Мне ясен жизни смысл и круг перерождения! Испил от чаши золотой! Каабу лицезрел воочию. Так то и есть любовь земная? Нет, небесами послана, я знаю! Стал я един с любовью током. И гром в дожди пророчит воскрешение истерзанной души. И ради пыльных книг, традиций устаревших Ее отвергну? Никогда! Поймите, вера ведь бессмысленна, пуста, коль нет любви! Пришла Любовь ко мне не без лица, но в образе прекрасной девы. Солнце — имя ей. (поворачивается в сторону возлюбленной). Я обещал, и вот гляди исполню обещание! Люблю тебя! Я признаю то пред Всевышнего очами! Двери рая отвергаю, чтобы быть с тобой, лишь на тебя смотреть. Не Шейх я больше! Отрекаюсь навсегда от веры предков, от учеников своих и от Аллаха милостей!

Мусульмане (по очереди): Богохульство! Проклятие на его голову! Позор!

Христиане: Вот это чудеса! Не видели подобного от века.

Мулла (кипя гневом): Тогда и мир весь мусульманский отречется от тебя! Гори в аду с шайтанами своими! Проклятье на тебя и на твоих детей, коли родятся! Не появляйся больше в мечети никогда! Порога не переступай! Ты проклят и прощения тебе не будет! (поворачивается и уходит вместе с мусульманами с площади).

Санан собирается бросать в огонь Коран и одежду. На сцену выбегают ученики Санана один за другим, бросаются к Учителю, хватают его за руки.

Низам, Кинан: (наперебой) Успели вовремя! Опомнитесь, Учитель!

Эмир (падает на колени): Хоть ради нас, вернитесь! Мы точно так же ради вас когда-то семьи бросили, родителей, детей и жен! Чтоб с вами быть!

Фарид: За вами в ад пойдем! Наш путь един, вы помните? И нас хотите погубить?

Юнус: (цепляясь за одежду Санана) Сбросьте наваждение, проснитесь!

Санан (сквозь слёзы): Проснитесь вы, молю! Живёте, не любя, в пустыне словно! Ведь то, что говорю, не ново под Луной! Я суфий, а любви не знал доселе! Узнав же, не боюсь и не стыжусь сказать о том пред всеми. Зачем меня стыдитесь? Не лгун я и не лицемер! Всего лишь сердце перед вами раскрываю. В чем мой позор? Я вас не увлекаю в греха тенёта. Мой грех — лишь мой. Вы не в ответе за него. Я был самонадеян, слеп. Не Мастер я, и не могу вести я никого ни в рай, ни ад. Забудьте обо мне. И если можете, простите. Я путь избрал свой, от него не откажусь. Цыганка предрекла мне то, иль сам Аллах, но до конца пойду дорогой унижений. (поднимает глаза на девушку, которая продолжает смотреть на происходящее с нескрываемым любопытством). «Прекраснее, чем Солнца Свет», — сказал тебе. Не отрекаюсь от слов своих. Твоими слезами плакать буду ныне, и смех мой станет смеха отраженьем твоего. (Разжимает пальцы. Коран и одежды суфия летят в огонь, взметая в ночное небо языки пламени).

На сцене наступает абсолютная тишина.

Санан: Взгляни, ведь я не плачу! Все проклинают пусть меня, а я скажу: ты мне удачу принесла. Пришла сегодня ты (Солнце отворачивается) и делишь этот день со мной. Для нас пуста вся площадь, здесь лишь мы. Забудь о тех слепцах, не знающих дорог любви! Придет их день и час, поймут меня, но не сейчас. Моя душа принадлежит тебе, а значит веру христианскую смиренно я принять хочу, чтоб мужем стать тебе, с тобою рядом быть. Примешь ли меня, о дева ясноликая моя? (не дождавшись ее ответа, поворачивается к христианскому священнику). Отец, прошу, крести меня! Хочу христианином стать, коль то возможно.

Со стороны христиан (громкий пораженный вздох): Диво так уж диво!

Ещё голос с той же стороны: Смотрите, насколько вера христианская сильнее!

Священник (польщен): Господь наш милосерд, сын мой. Возможно все. Ты завтра приходи ко мне. Коль искренне крещенным хочешь быть, тебя приму я. И после исповеди проведу обряд крещенья.

Юнус падает без чувств. Низам, Кинан бросаются поднимать его.

Эмир: Я знал: она его погубит, завлекши в сети обольщенья!

Фарид (рыдает): Оглохнуть лучше, чем слова такие слышать! Зачем дожил до дня такого, когда мой Мастер на глазах у всех унижен?!

Пока ученики пытаются привести в чувство Юнуса, народ постепенно расходится с площади. Остаются: Санан, неподвижно стоящий возле догорающего костра, ученики Санана, которые не глядят ни на Учителя, ни друг на друга, Солнце с Мартой.

Марта: Что делать будешь ты? Сдержал он слово.

Солнце (надменно): Втянув меня в позор свой? Спасибо — сделал одолжение! Нужны мне очень излияния его перед толпою!

Марта: Он не назвал тебя. Не знает имени он твоего.

Солнце: Теперь и не узнает. Позор терпеть с ним вместе — только этого недоставало. Но интересно, как далеко готов зайти он, пытаясь покорить меня? Учеников своих не пожалел — так для меня то просто дико. Совсем ума лишился! Перед всеми сжечь Коран?! Пред братьями своими, на площади?! И верно ведь мулла сказал, что бес его смущает.

Марта (сочувственно): Тебя он сильно любит, от любви страдает.

Солнце (усмехается): Вот странная любовь! Я еще раз его проверю. (идет к Санану, тот, завидев ее, опускается на колени и молитвенно складывает руки перед грудью). Любопытное ты представление устроил. Чего теперь ты ждешь? Руки моей и сердца? Ты поразить меня хотел меня своим самопожертвенным смиреньем? Да мне то все равно! А впрочем, есть еще условие одно. Невесте подобает на свадьбе быть красивой. И я желаю украшений дорогих из золота и бриллиантов. Серьги, кольца, бусы и браслеты достанешь ко дню венчанья нашего?

Санан (тихо): Увы, теперь я беден вовсе, отрекшись от всего. Я денег не имею. А красть — не в силах. Не умею брать чужое.

Солнце (капризно топает ножкой): Ну вот! Я так и знала. На что ты годен? А жить чем будем? Молитвами твоими? Отец мой болен, мама, может быть… (прерывает себя саму) И я не так свята, как ты, чтоб ни о чем не думать!

Санан молчит.

Солнце: Давай забудем обо всем, расстанемся без злобы. Ужасно неудобно, что вышло так… Но сам же посуди — ну что ты за жених: без денег, имени и званий? Ты хочешь, чтоб надо мною город весь смеялся? Уволь меня от этого, прошу. Мне честь семьи дороже!

Санан: Устроюсь на работу, всё тебе достану: золото и жемчуг, алмазы и рубины, — что пожелает твоя душа!

Солнце: Ты думаешь, что в сей же час растаю от слов твоих? И в Руме тебя примут столь охотно работодатели любые? После того, как слух о том, что сан ты свой оставил добровольно разнесся уж по городу с досужей сплетней, тебя и близко не подпустят к лавкам и домам. Куда пойдешь ты? На галеры?