Торговец дыма

– Это совсем не так, – покачал головой Марио. – Я не большой знаток в области изобразительных искусств, но, Альбрехт, ваша живопись мне интересна, это правда.

– Благодарю, господин Варгас. Я рад, что ошибался. – Дюрер улыбнулся банкиру, после чего обернулся к его спутнику. – Предположу, что господин Колумб вдохновился вашей похвальбой и потому искал встречи?

– По правде говоря, все обстояло несколько иначе, – с улыбкой заметил Христофор. – О вашей персоне я узнал не от Марио. И интерес мой связан не только и не столько с вашими картинами, которые, безусловно, замечательны, сколько с иной ценностью, которой вы владеете.

Альбрехт удивленно посмотрел на собеседника.

– Ценностью? – переспросил живописец. – Признаться, теряюсь в догадках, о чем может идти речь. Не могли бы вы пояснить, господин Колумб?

Судя по его взгляду, он не лукавил. Христофор смерил его пристальным взглядом, после чего произнес:

– Я говорю о карте географа Тосканелли, ныне покойного, герр Дюрер. Мои… источники сообщили мне, что она у вас. Это так?

Марио нахмурился. Карта? Они проделали такой путь, потому что Колумба интересовала карта некоего покойного географа? Почему же Христофор так долго держал интригу, почему не попросил Марио через Якоба узнать цену артефакта у живописца, а предпочел лично озвучить интерес?

– Да, – поколебавшись, чуть хриплым от волнения голосом ответил Альбрехт. – У меня. Но… – Он запнулся. – А, впрочем, мне следовало догадаться, что вы ищете встречи из-за нее. Вы ведь ищете короткий путь в Китай?

– Все так, – медленно ответил Колумб. – Так что же, могу я взглянуть на карту Тосканелли?

Наблюдая за их дуэлью взглядов, Марио вдруг подумал, что соперники достойны друг друга: Колумб пытается давить положением старшинства, но Дюрер, несмотря на юность, держится молодцом, хотя поначалу казалось, что он слишком рассеян и даже растерян.

Что же это за карта такая? И почему Колумб уверен, что Альбрехт взял ее с собой в поездку по Европе?

Возможно, дело в ее ценности?..

– Послушайте, – сказал Христофор, – я ищу эту карту много лет, с того самого момента, как узнал о ее существовании из письма Тосканелли. Мы с моим другом проделали долгий путь из Севильи в Кольмар, чтобы только взглянуть на нее…

– Только взглянуть?

– Разумеется, не только, – улыбнулся Колумб. – Эта карта мне нужна, чтобы получить поддержку моей экспедиции. Чтобы подкрепить мои теории работой выдающегося Тосканелли. Это явно увеличит мои шансы на успех. Вы, герр Дюрер, можете оказать мне неоценимую услугу. Что скажете?

– Скажу, что сейчас принесу карту, – произнес Дюрер. – И, если вы ищете именно ее, сможем обсудить цену. Ждите здесь, господа.

С этими словами он вышел из комнаты, оставив друзей наедине.

– Чрезвычайно мудрый молодой человек, – сказал Колумб, весело посмотрев на Марио. – Чрезвычайно…

На холсте, установленном на мольберте, тревожно озирающиеся рыбаки сетями вытягивали из воды глядящего в небо мальчика.

Глава 5

Старый знакомый

2024 г.

Трель гостиничного телефонного аппарата заставила Луиса вздрогнуть. Протянув руку, он снял трубку и поднес к уху.

– Дон Санчес? – сквозь треск спросил динамик хриплым голосом.

– Да, Франко, – легко узнав бесстрастную манеру охранника отельного КПП, отозвался Луис.

– Вы просили сообщить о приезде дона Наварро.

– Он только что въехал на территорию отеля?

– Да, сеньор.

– Спасибо, Франко, – поблагодарил Луис и вернул трубку на рычаг прежде, чем прозвучало эхо коротких гудков законченного разговора.

Сосредоточиться не получалось. Мыслями Санчес был очень далеко отсюда. Сегодня был день Х, и момент Х уже приближался.

Луис пока не решил, как относиться к переезду майора Уго в Никарагуа. С одной стороны, они поддерживали связь все эти годы и являлись если не друзьями, то хорошими знакомыми. С другой, Луис не очень-то хотел, чтобы человек из прошлого, от которого Санчес бежал в Центральную Америку, жил в соседнем с ним доме.

Зачем тогда было покидать Мадрид, траурной ежедневностью напоминающий об утраченных жене и сыне, если Мадрид нашел его здесь, в вулканическом оазисе цивилизации Чибча.

Одним своим приездом Уго менял мир, к которому привык Луис, до неузнаваемости. Когда обрывки страшной трагедии прорывались через электронные письма и редкие звонки, Санчес готов был мириться с ними, пусть это и давалось непросто. Но такое соседство…

Луис не хотел смотреть в окно и видеть там Уго, потому что проклятая память моментально дорисовала бы за спиной майора вокзал и смятые составы, похожие на взорвавшиеся в костре консервные банки с бобами.

Только вместо томатного соуса повсюду были…

Санчес резко встал, чтобы прервать очередной флэшбэк, и ощутил, как дрожат его руки и колени.

Прямо как тогда, за рулем в 2004-ом.

Все. Стоп. Воспоминания – на замок.

Но сейчас они увидятся с Уго, и их все равно станет слишком много.

Снаружи послышался рев автомобильного мотора, судя по тональности – фургон и, похоже, не один.

Минуту спустя этот звук стих, но на смену пришли другие – скрип тормозов рядом с домом, хлопки дверей, неразборчивое приглушенное бормотание.

«Вот он и приехал».

Луис догадывался, как глупо, должно быть, выглядит со стороны – замер посреди комнаты, вслушивается в доносящиеся снаружи звуки, одновременно с этим пытается отделить настоящее от примеси прошлого и не сойти при этом с ума. Но что он мог поделать с подобравшимся призраком давно ушедших дней?

Разве что закурить.

Для Санчеса это был надежный способ успокоиться. За сигарой он чувствовал, как пространство распадается на дым и пепел, а время будто останавливается в серо-пурпурном тлении.

Щелчок гильотины отсек кончик витолы быстро и четко – будто перерубил хребет Уроборосу, символу связи времен.

Чирк спички, тление табака, обращающее дурные мысли в пепел.

И дым от горящих сомнений, уносящийся вверх, к потолку.

Ровно в тот момент, когда Луису начало казаться, что он почти успокоился, комната наполнилась настойчивым стуком ожидаемого незваного гостя.

Санчес оглянулся и посмотрел на дверь. Он много раз представлял себе этот момент. После бегства Луиса из Испании Уго в своих письмах постоянно расспрашивал его о Никарагуа, о сигарных делах, табачных плантациях, о климате, женщинах и отеле, в котором Санчес жил.

Лет пять назад впервые прозвучало: «Может, и мне к вам перебраться, на старости лет?». Прозвучало, скорей, как шутка, а не план, но со временем этот вопрос начал повторяться все чаще, пока пару лет назад не превратился в твердое намерение Уго переехать в Никарагуа.

И вот теперь майор стоит за дверью и ждет, пока Луис откроет ему, чтобы впустить прошлое в настоящее.

Санчес шумно вдохнул напас табачного дыма. Пальцы сжали сигару так сильно, что её тело сплющилось, издав стон боли лопнувшего покровного листа.

Подошвы майорской обуви, видные сквозь щель дверного порога, загораживали яркое солнце. Судя по тому, что тень не двигалась, Уго стоял, не шевелясь, словно застыл по стойке «смирно».

Poli всегда остается Poli.

Луис обреченно подошел к двери, разблокировал замок и открыл её.

Пути для отступления не осталось.

– Ну, здравствуй, продавец дыма, – бросил Уго.

Он сказал это так непринужденно, словно они расстались только вчера, и в первую секунду Санчесу действительно показалось, что майор почти не изменился с тех пор, как они виделись в последний раз, в Мадриде: выправка, коротко стриженные волосы, большой нос настоящей «ищейки», волевой подбородок. Лишь присмотревшись, Луис заметил, что на лице Уго прибавилось морщин, «ежик» припорошила седина, а глаза заметно выцвели – правда, в них, как и прежде, будто плясали языки озорного пламени неизвестного происхождения.