Страница 1 из 11
Максим Привезенцев
Торговец дыма
Пролог
2024 г.
Молния за окном полыхнула так ярко, что Луис Факудо Санчес оторвался от созерцания экрана лэптопа и повернулся, чтобы выглянуть наружу.
На его памяти такого сильного шторма в Никарагуа еще не случалось.
Дождь хлестал по крыше дома, размывал лужайку на заднем дворе и безжалостно вбивал в почву бутоны цветов. За обрывом скалы бушевал океан – еще утром спокойный, а ныне взбудораженный ночным ураганом.
В такую погоду любое укрытие – уже подарок судьбы. А поскольку подарки она дарила все реже, следовало радоваться и этой малости.
Луис вдохнул табачный перегар и перевел взгляд на экран.
Минуту назад его настигло уведомление о том, что его очередной, уже 34-ый по счету, аккаунт забанен на фейсбуке.
Луис откинулся на спинку кресла, зажмурился ненадолго. Перед внутренним взором плясали черные буквы на белом полотне пикселей. Корки мертвых слов жгли роговицы усталых глаз.
«Черт бы вас всех побрал».
Луиса накрыла волна отчаяния. Он открыл глаза и, глядя сквозь монитор, задышал – часто-часто, но совершенно бестолково; дышал и не мог надышаться.
Еще в 2004-ом году в паутине, связавшей порывом общения миллионы людей, электронная слежка была фактически невозможна. Тогда, во время мадридского теракта, случившегося ровно двадцать лет назад, она в теории могла бы спасти множество жизней…
Ладони Луиса сжались в кулаки.
«Если бы ее, конечно, использовали для решения настоящих проблем».
Теперь, в 2024-ом, на фоне 13-ой пандемической волны, казалось, что слежка в глобальной сети – это нечто вполне естественное, обыденное.
Нормальное.
Правда, так кажется ровно до того момента, пока сам не оказываешься ее целью.
Луис встал из-за стола, древесину которого влажный климат изрезал шрамами трещин, подошел к двери, открыл ее.
И замер на пороге, завороженно глядя в залитое мраком пространство.
Глава 1
Один день Луиса Санчеса
2024 г.
Просыпаться под шум плещущих волн было чертовски приятно.
Луис открыл глаза. За распахнутыми створками стеклянной стены, как всегда, были Тихий океан и бирюзовое небо. Дымчатая линия горизонта простиралась между ними, насколько хватало глаз. Белые вальяжные пеликаны небольшими стайками периодически пролетали над ней; самые голодные время от времени сваливаясь с неба к воде, за добычей, а после взмывали обратно, будто надеялись подкоптить пойманных рыб в лучах жаркого никарагуанского солнца. Вдали темнели треугольники парусов, одинокой точкой уносился прочь моторный катер.
И лишь на границе видимости, у самого пола, тонкой линией проступал темный край обрыва. От него вниз, на пляж, вела узкая лесенка с выдолбленными прямо в кривой скале ступеньками. Луис часто спускался туда, посмотреть вблизи, как океан с приятным уху шелестом облизывает серый вулканический песок пенными языками волн.
Это был если не рай на земле, то точно нечто, очень на него похожее.
Луис сонно улыбнулся не надоедающему пейзажу, перевернулся на спину и уставился в белоснежный потолок комнаты. Окно с его безмятежностью находилось по правую руку от кровати дона Санчеса, а по левую была дверь, за которой скрывался мир, полный дел и суеты.
Но с давних пор – примерно последние лет десять – Луис был избавлен от необходимости вставать под выстрел будильника и спешить, зевая, по каким-то срочным делам. Теперь он вставал под шум прибоя, неторопливо приводил себя в порядок, а потом пил на веранде утренний кофе с сигарой, прикидывая, куда поехать в первую очередь. Море добавляла мыслям ритм, они двигались упорядоченным потоком, и в эти мгновения Луису казалось, что его жизнь наконец стала по-настоящему безмятежной.
Увы, это был самообман – стоило хоть на миг утратить самоконтроль, и события двадцатилетней давности тут же вырывались из чулана памяти, куда дон Санчес их настойчиво прятал. Дальше все шло по давно известному сценарию: следующей ночью Луис вновь просыпался в холодном поту, разбуженный кошмаром о том самом роковом дне, после которого он вместе со своим предприятием эмигрировал сюда, в Никарагуа.
Еще один вдох дыма. И еще – чуть быстрей, чем следовало бы, уже не попадая в ритм, задаваемый прибоем.
Когда день Луиса начинался с подобных мыслей, он «не задавался». Учитывая вольный график, это не доставляло ощутимых хлопот, но настроение портило: теперь до самого наступления ночи дон Санчес ожидал неизбежную «развязку во сне». Оттого мысли начинали путаться, как швартовые в руках неопытного матроса, и самые важные дела приходилось откладывать на потом.
Сегодня Луис, похоже, снова невольно наступил на старые грабли – слишком расслабился, глядя на океан, поражающий невозмутимым спокойствием многих веков, которые он омывал сушу.
Утренний кофе и сигара лишь подтвердили догадку: после первого же рассеянного глотка на груди полосатого «поло» осталось темное пятно.
Очертаниями оно напомнило Луису Испанию.
– А как хорошо все начиналось… – закурив сигару, пробормотал дон Санчез.
Ароматный дым устремился вверх. Хорошая сигара могла скрасить любой день. И уж точно начинать без нее день нынешний было смерти подобно.
Луис знал толк в сигарах, поскольку сам давно занимался их производством.
Это и было то дело, которое дон Санчес двадцать лет назад перевел в Никарагуа.
Сменив футболку на чистую, Луис прыгнул за руль «Toyota Hilux», изрядно потрепанной бездорожьем табачных плантаций, и покатил к шлагбауму. Остановившись возле окошка, опустил стекло и дружелюбно бросил седовласому охраннику:
– Привет, Хосе! А где Франко?
– Доброго утра, дон Санчес. – Хосе, кажется, распирало от гордости. – Он приболел, попросили меня подменить, а мне ведь и свой пост оставлять нельзя, вот и разрываюсь. Дел просто по горло!
– Транкильо, амиго, не сомневаюсь, что ты справишься с любым, – улыбнулся Луис.
Хосе ему нравился: простой, открытый старикан, начитанный и много знающий о табаке. Собственно, на этой теме они как-то и разговорились и с той поры частенько беседовали, обсуждая то путешествие Колумба, то более поздние приятные и не очень для Никарагуа вехи. В отличие от Луиса, Хосе почти не покидал отеля: в его обязанности входило сторожить дверь подсобки на первом этаже КПП, и большую часть времени охранник проводил на шатком табурете за книгами.
Но сегодняшний день, как видно, был исключением из правил. Обычно на шлагбауме дежурил угрюмый Франко, поэтому именно сегодня, после утренних разочарований, Луис был рад видеть куда более приветливого Хосе.
– Вы мне льстите, дон Санчес, – ответил охранник, но по его улыбке сразу становилось ясно, как ему приятен комплимент постояльца.
– Вовсе нет, – ухмыльнувшись, сказал Луис, – однако если ты так и не поднимешь шлагбаум, буду вынужден взять свои слова обратно!
– Ах, простите, дон Санчес… – Хосе, спохватившись, тут же потянулся к красной кнопке и припечатал ее морщинистой ладонью. – Хорошего вам дня!
Шлагбаум медленно пополз вверх.
– И тебе, мой друг, – бросил Луис и утопил педаль газа в пол.
Отель «Мукуль» с его уединением и дружелюбным Хосе остался позади. С каждой пройденной милей Луис приближался к Гранаде, городу, наполненному шумом и суетой. Здесь был иной ритм, более рабочий, что ли, и дон Санчес ежедневно по пути в офис заново приноравливался к нему. Спадали остатки сна и некая леность. Руки обретали твердость, а мысли окончательно прояснялись.
Первое – по приезду, сразу позвонить в Нью-Йорк, Джонсону, пока тот не укатил на обед. Следовало, конечно, сделать это из дома, но тогда велик был риск, что Джонсон еще не проснулся. Звонить с мобильного давно стало моветоном: прибравшие к рукам мобильную связь китайцы сделали звонки в Штаты «золотыми», а все адекватные по функционалу мессенджеры заблокировали еще в прошлом году.