Кевларовые парни

— Вы чего это… Ик… Врываетесь, блин… Народ пугаете, шмонаете тут, — начал хилый. В голосе стояла обида. Обида оттого, что выпитое было безнадежно загублено. Выброс адреналина в кровь моментально расщепил влитый в организм спирт, и ожидаемый кайф безнадежно улетучился. Такого эффекта квасящие кореша не испытывали никогда и потому не ожидали. Деньги были брошены на ветер. Но именно потому, что Сеня протрезвел, он с полной отчетливостью осознал все нерадостные последствия шмона для человека, в кармане которого лежит не паспорт, а справка об освобождении.

«…По тундре, по железной дороге…», — зазвучали позывные радиостанции «Судьба».

Подтянувшиеся из оцепления парни искренне ржали по поводу нелепой сцены. А Зеленый путался под ногами и напевал: «Пришли без стука, вошли без звука…» Рысь, оправившийся от полета в преисподнюю, ощупывал свое тело, изумленно констатируя его целостность и сохранность. Более сложной была ситуация у Адмирала, который здорово ударился коленом о какие-то банки.

Предварительный опрос ничего не прояснил.

Владелец гаража со странной, но удивительно характерной фамилией Стручок рассказал, что по просьбе своего приятеля он до сегодняшнего вечера сдавал гараж некоему кавказцу. Час назад этот кавказец, по имени Ваха, приехал к нему, отдал деньги за аренду, забрал машину и отбыл в неизвестном направлении. На вырученные средства Стручок купил пару пузырей, чтобы отметить возвращение Сени со строек народного хозяйства. Однако «пришли вы и испортили праздник сердца». Откуда ручки, Стручок пояснить не мог, но был убежден, что они принадлежат тем самым злодеям, которые и навели товарищей на приют унылого скитальца. Образность речи и бегающие глазки не убеждали, а, напротив, вызывали некоторое подозрение. Но все это было уже по части милиции. Дед же в нетерпении топтался, как конь перед скачками: в багажнике ждал своего уничтожения сытный и питательный ужин.

Милицию доставили на место события через час. Доставили, потому что ни один телефон в округе не имел трубок.

Старший лейтенант Иголкин, как представился розовощекий крепыш, увидев гору огнестрельных самоделок, искренне заликовал. Эти штуковины неоднократно изымались у местной шпаны, но такого количества он не видел никогда. Моментально созревшая версия о том, что ликвидирован целый арсенал, придала ему силы и уверенность. В голосе появился металл: «Чье?»

Это было сказано с такой интонацией, что следующая фраза напрашивалась сама собой: «К стенке!» В связи с отсутствием владельца арсенала пришлось взяться за владельца гаража.

Дальнейшее присутствие не имело для Олега никакого значения. Он был уверен в том, что студент-заочник ВЮЗИ старший лейтенант Иголкин сдал экзамен по уголовному праву. Олег сделал всей компании ручкой.

— Ну, пока, хлопцы. — День, а точнее ночь благополучно завершалась. — По коням!

На дальнейшем присутствии представителей контрразведки милиция не настаивала.

После вонючего гаража на улице дышалось невероятно легко.

Но в контору удалось вернуться нескоро.

РЯБЦЕВ

Оперативный дежурный только-только побрился и был свеж, как молодой огурец. Ликвидировав суточную щетину «Филипсом», он хлопал себя по щекам ладонями, испытывая невероятное блаженство. Запах одеколона «Арамис» плыл по сумеречным коридорам, дразня обоняние уборщиц, приступивших к наведению марафета.

Все было хорошо! И полученная зарплата, после которой можно несколько суток чувствовать себя человеком, и предстоящие три свободных дня, и отсутствие происшествий: не нужно писать рапорты.

Поставив последнюю закорючку своей подписи в графе «сдал-принял», дежурный Рябцев глубоко и удовлетворенно вздохнул и повернул ручку настройки армейского приемника.

На волнах молодежного канала трепал языком Александр Бунин. Поток сознания, реализованный в ладно скроенной, но абсолютно легкомысленной болтовне, плохо доходил до еще дремлющего сознания. Покачав головой, Рябцев воткнул кипятильник и, дожидаясь утреннего кофе, окинул взглядом свою келью. Хорошо!

Утреннее благодушие не испортило воспоминание о ночной болтовне в эфире Олега и его команды, которые вторые сутки мотаются по области. Не испортили его и новости из жизни Марии и Виктора, поведанные уборщицей тетей Настей. Утренняя перекличка местных сверчков, как между собой называли этих блюстительниц чистоты, была традиционной. Убирая помещения на разных этажах, они громко общались между собой к неудовольствию дремлющих оперативных дежурных. Но как бы то ни было, этих старушек здесь любили. Каждая из них проработала в стенах конторы всю свою долгую жизнь. Они могли многое рассказать о людях, трудившихся здесь. На их глазах в эти стены приходили молоденькие опера, росли, становились начальниками, некоторые уходили в небытие.

Труженицы швабры с невероятным старанием выполняли свою работу. По утрам сотрудники видели не только чисто вымытый пол и протертые столы, но и политые цветы, свежую воду в графине и вымытые чашки.

Чем прикипели эти бабушки к конторе, не знал никто. Они в одиночку растили детей: мужья погибли на фронте. Выкручивались, пытаясь заработать лишнюю (да были ли в их жизни лишние?) копейку. Но неизменно в мороз и слякоть, в дождь и летнюю жару они приходили сюда ни свет ни заря.

Первый звонок, прозвучавший в семь пятнадцать, тоже не испортил настроения Рябцеву. Он приглушил приемник и, откашлявшись, продемонстрировал свою бодрость и готовность принять любое важное сообщение:

— Дежурный по службе майор Рябцев слушает!

— Коля, срочно звони в Загорский горотдел, пусть немедленно вызывают бригаду с «Родона», — донеслось как из подземелья. — Записывай адрес…

Машинально занося в журнал информацию, Рябцев пытался сообразить, что такое «Родон» и какую бригаду надо вызывать. Переспросить он не решился, да и слышимость была на пределе. Рябцев добросовестно дозвонился уже не до Загорского, а до Сергиево-Посадского отдела и, четко передав задачу, рискнул поинтересоваться, что это за «Родон» такой.

— «Родон»? — Удивлению на том конце провода не было предела. Его не смогли исказить даже помехи на линии. — А у тебя яйца на месте?

— На месте, — машинально ответил Рябцев.

— Вот отвалятся, тогда узнаешь, что такое «Родон», — засмеялся дежурный горотдела. — Антирадиационная служба, вот что такое «Родон».

Неуместная, можно сказать, наглая шутка «младшего брата» затуманила небосклон благодушия. Но реагировать Рябцев не решился. В отделах области часто дежурят пенсионеры госбезопасности, а потому жаловаться бесполезно — на смех поднимут.

Открыв журнал, он зафиксировал свое действие, прибавил громкости в динамике и улетел вместе с Валерием Леонтьевым в Голливуд.

К девяти коридор наполнился голосами. Прибывший сменщик быстро вошел в курс дела, на автопилоте проверил связь, зарядку аккумуляторов, сверил наличие оружия, спец-средств, транспорта. Расписавшись в журнале, он с легким сердцем отпустил Рябцева.

— Валяй, Коля! До побачення!

Собрав манатки, Рябцев все-таки решил ревизовать утренний конфуз на своем сменщике.

— Кстати, ты не знаешь, что такое «Родон»? — прищурившись, спросил он.

— Фирма такая… Под Загорском находится, — сменщик не понял, что вопрос на засыпку. — А что?

— Фи-ирма, — передразнил Рябцев. — Яйца отвалятся — узнаешь, что за фирма! — И гордо вынес свое тело под изумленным взглядом сменщика.

Группа специалистов «Родона» прибыла на место отменно оперативно. Четыре часа, по мнению Олега, который уже сталкивался с этой командой, были рекордом. Ведь необходимо было собраться, приготовить транспорт, аппаратуру и прочие причиндалы, назначение которых непосвященным было неведомо. И, естественно, самым сложным оказалось найти этот злополучный пустырь с не менее злополучными гаражами. Дед дважды выезжал на трассу встречать. Наконец неприметный грузовик прибыл на место и с трудом втиснулся в узенький проезд между гаражами. Старший бригады оказался знаком Адмиралу: однажды они работали вместе, вывозя из офиса радиоактивные изотопы, вмонтированные злоумышленниками в кресла президента фирмы и его зама. Эпоха ядерного терроризма взяла старт.