Где деньги, мародер?

— И ничего, — сказал центровой. — Потолкись там у нее рядом. Понюхай воздух. Разговоры всякие поразговаривай. Взамуж позови.

— Чтобы знать, ежели что, что Батька к ней сунулся? — спросил сиплый.

— Ну…

Дверь заскрипела. Потом хлопнула. Снова стало тихо.

Понятно.

В гнезде местного криминала назревает переворот с привлечением потусторонних сил. Ну, такое… Синклера жалко, конечно, попал в чужой замес. Вообще-то это мог бы и я так высунуться. Повезло, ничего не скажешь.

Надо было уже открывать тайник и выбираться отсюда.

Так.

Мне нужна выемка, заложенная сверху камнем. Сто лет уже прошло, этот камень тысячу раз мог или вывалиться или намертво врасти. Я обежал пальцами всю стену. Холодную, заросшую мхом и какой-то слизью. Пошевелил один из выпирающих камней, потом другой.

Достал нож и взялся аккуратно вычищать бороздки.

Прислушался.

Судя по бубнежу за дверью, центровой расписывал всем диспозицию. Скоро они начнут выволакивать трупы, могут еще и светильники вынести, заметят беспорядок…

Твою мать, надо поторапливаться, правда.

Каждый раз, когда решаешь, что надо спешить, все начинает идти наперекосяк.

Мне на руки посыпались какие-то мелкие шевелящиеся твари. Брр. Даже хорошо, что я не вижу, что за насекомые обитают в этом подвале.

Интересно, кстати, этот тайный подпол с остальным подвалом сообщается? Вряд ли. Ушкуйник явно его использовал, чтобы всякое там награбленное прятать от заинтересованных глаз. А если сюда можно обычным путем попасть, то какой это, к черту, тайник?

Камень, наконец-то, зашевелился. Я стал раскачивать его, как гнилой зуб. Посыпалась труха.

Наконец у меня получилось вынуть его из стены. Я аккуратно положил его себе под ноги и сунул руку в дыру. Глубокая, зараза. Рука влезла примерно по плечо, прежде чем пальцы коснулись чего-то, похожего на кожаный мешочек. Я ухватил находку и потащил наружу.

Мешочек был тяжелый.

Неужели все-таки тот самый? Знаменитые Золотые Соболя, которые так и не достались Крюгеру?

Сердце активно забилось. Даже пальцы начали подрагивать.

Так, Лебовский, ну-ка не кипиши!

Ты все еще на вражеской территории. За стеной — толпа вонючих бомжей, отягощенная неведомой черной тварью, которая выжирает внутренности.

Я прислушался.

Ага.

Бубнеж закончился, началось какое-то движение. Вроде бы начали двигать что-то тяжелое.

Что-то, ага.

Вполне известно, что тяжелое они там двигают.

Значит скоро вытащат в сени. Я быстро откинул вонючее пальто, прикрывавшее вход в тайник и выскочил наружу. Одним длинным шагом достиг входной двери, снова ее приподнял, чтобы она не взвыла всеми своими несмазанными петлями. Выскочил наружу. Облегченно вдохнул не особенно чистый, но после подвальной дыры показавшийся мне чуть ли не сладким, воздух Уржатки.

Вовремя! Заскрипела вторая дверь, раздались возгласы и топот ног.

Я метнулся вдоль кустов к забору, сжимая в руке свою добычу. Со стороны дома раздались крики. Вот теперь, кажется, они заметили, что в доме кто-то был.

Но поздно, чумазая компания, поздно!

Я взобрался на забор и быстро спрыгнул с противоположной стороны. В сторону метнулась и забрехала какая-то уличная шавка. Фиг знает, когда ее сюда принесло.

Да пофиг уже.

Я бесшумно нырнул с мостков в вонючую Ушайку.

Ушел.

В таких вещах, как бегство по воде, главное не спешить. Чтобы не напороться случайно на какую-нибудь ржавую железяку или корягу. Выиграл пару секунд, проиграл жизнь. Так что я старательно урезонивал адреналин в своей крови, который настойчивым набатом бил мне в уши: «Быстрее! Давай быстрее, Лебовский!»

Течение Ушайки не особенно сильное. Оно не мешало по дороге туда, и не особенно ускоряло по дороге обратно. Так, слегка подталкивало в спину.

Очень хотелось на мелких участках подняться в полный рост и пробежать.

Еле сдерживался, натурально.

Ага.

Последний поворот, река расширяется ближе к устью. И мостки. На которых сидят, громко болтая и явственно звякая стеклянной тарой, мои подельники.

Выполняют все, как и договаривались.

— Ох ты ж… — Йован чуть не уронил бутылку, когда я вынырнул рядом с мостками. — Ну как? Все получилось?

— Ну как… — я выбрался на мостки и принялся сдирать с себя мокрую одежду.

— А где Синклер? — спросил Витек. — Следом идет?

— Нет, — я мотнул головой. — Убили Синклера.

— Что? — Йован поднялся. — Ты чего молчишь? Кто убил? Как?

— Давайте в мызу, там расскажу, — я запрыгал на одной ноге, натягивая штаны. Фу, блин. Ужасно хотелось теперь в горячую ванну. Или баню. Кажется, этот запах теперь у меня в кожу въелся. — Да взял я монеты, взял. Там просто хрень случилась одна, Синклер высунулся невовремя.

— Точно не ты его вальнул? — спросил Борис.

— Ну и нафига мне это? — хмыкнул я. Брр. Прохладно все-таки. И комарье это еще. Любой открытый участок кожи моментально покрывается зудящим невесомым покрывалом гнуса.

Я пресек дальнейшие обсуждения наших приключений, запихал мокрые шмотки в мешок и мы молча зашагали прочь от Ушайки. Не дожидаясь, пока бомжи из Уржатки притащат сюда же трупы.

—…такие дела, — закончил я свой рассказ и высыпал на стол мызы тяжелые золотые монеты. Вообще, конечно, они скорее были похожи на медали, чем на монеты. Слишком уж большие. Даже просто золото, которое ушло на их изготовление, уже стоит дохренища. А учитывая раритетность этих штук, так вообще страшно представить.

Но найти такой предмет — это еще даже не половина дела. Ну вот, например, знаю я, что эти монеты стоят очень много денег. Но ведь надо еще найти человека, способного эту цену заплатить. Да еще и такого, который захочет отдать мне деньги, а не стукнуть чем-нибудь тяжелым по голове и отобрать за просто так.

По сути, ни у кого из нас вообще не должно было быть этих самых Золотых Соболей. Символов несостоявшейся сибирской государственности.

— Круто… — Борис взял одну монету, попробовал ее на зуб. — Честно говоря, я до конца не верил, что у нас получится их добыть…