Герцогиня

С этими словами Арва вышла из комнаты дочери. Мать часто казалась Клер пустой, недалекой и невежественной женщиной. Но иногда она просто пугала ее.

Клер отложила книжку капитана Бейкера и разгладила руками складки на платье. О чем она думала? Ах да, Гарри, герцог Макаррен, божественное создание, и она действительно любит его. Мать права, как можно не любить Гарри?! В нем нет недостатков. Если бы женщина могла произвести на свет совершенного человека, это был бы именно Гарри.

Клер громко рассмеялась. Что за глупости! Она любит Гарри и, возможно, станет герцогиней. Она — самая счастливая и удачливая женщина в мире.

В следующее воскресенье Гарри пригласил Клер на прогулку по озеру. Он подплыл на лодке к красивому маленькому островку и помог Клер выйти на берег. Девушка опустилась на плед, который Гарри расстелил на траве, а Гарри уселся подле нее. На нем была старомодная полотняная рубаха с широкими рукавами. Она выглядела совершенно застиранной и пожелтевшей от времени. В расстегнутом вороте виднелись гладкая шея и грудь Гарри. Он был в старой зеленой шотландской юбке, не стеснявшей движений, и сидел, расставив ноги. В седло он вскакивал быстро и решительно — говорили, что одна юная леди упала в обморок, увидев, как молодой герцог садится на лошадь. Вот и сейчас он развалился на траве, юбка, стянутая на талии широким поясом, небрежно задралась. Поглядев на Клер, он вдруг сказал:

— Знаете, вы мне очень нравитесь.

Сердце ее забилось сильнее, горло перехватила судорога. Она не знала, что взволновало ее больше — сам Гарри или его неземная красота, как говорила ее слишком много позволявшая себе сестричка. Но Гарри действовал на нее самым невероятным образом.

— Я тоже… Вы тоже нравитесь мне, — пролепетала она.

— Я хочу знать, согласитесь ли вы стать моей женой?

Клер повернулась к герцогу, глаза ее широко распахнулись. Она ждала, она надеялась однажды услышать эти слова, но они все равно прозвучали неожиданно. Девушка не знала, что ответить.

— Я понимаю, что прошу многого, — продолжал Гарри. — Мне принадлежит несколько ужасных владений, в том числе отвратительный старый дом под названием Брэмли. Он вот-вот развалится. Есть и другие проблемы, но вы так нравитесь мне…

Клер вздохнула и проглотила стоявший в горле ком. Она хотела овладеть собой, прежде чем отвечать. Иногда, вдали от Гарри, она сомневалась, не зная, подходят ли они друг другу, но эти мысли мгновенно исчезали, стоило ему оказаться рядом. В душе у нее звучали волынки, сердце пело.

Клер медлила с ответом, не желая показать, как сильно ей хочется выйти за него замуж. Глядя на сильные стройные ноги Гарри, она готова была взобраться босиком на покрытую снегом гору, лишь бы стать женой божества и шотландской герцогиней.

— У вас очень старый дом? — спросила она, стараясь, чтобы голос ее звучал спокойно.

Гарри запрокинул голову, подставляя лицо солнцу. Ресницы у него были длинные и густые.

— Не помню. Кажется, Брэмли построили то ли в XIII, то ли в XIV веке.

— Это замок?

— Когда-то был им. Одно его крыло очень старое, оно почти обвалилось, но кто-то из моих предков возвел новые строения вокруг.

Клер поняла не сразу.

— То есть кто-то выстроил новый фасад? И внутри вашего дома стоит замок?

Гарри только хмыкнул в ответ.

Воображение унесло Клер далеко-далеко. Она думала о семье, веками жившей в одном и том же доме, о древних стенах, впитавших в себя историю.

— А Брэмли очень большой?

Гарри опустил голову и ухмыльнулся. Сердце Клер екнуло.

— Я так и не увидел весь дом целиком.

Такой огромный дом, что даже хозяин не обошел его комнаты! Девушке трудно было даже представить себе такое.

— Да, — прошептала она. — Да, я согласна стать вашей женой.

Клер больше не могла сдерживаться. Она вскочила и начала кружиться, юбка сбилась набок. Гарри не мог удержаться от смеха — она напоминала развеселившегося щенка. Ему очень нравились американские девушки: они говорили то, что думали, и поступали, повинуясь чувству.

— Я буду для вас лучшей герцогиней во всем мире, — сказала она. — Вы увидите. Боже мой, я думаю, это так интересно — быть герцогиней!

Не говоря ни слова, он медленно протянул свою большую руку, положил ее на затылок Клер и притянул ее лицо к своему. Клер никогда еще не целовалась и очень боялась сделать что-нибудь не так. Клер старалась быть послушной, но, когда он прижал ее к себе, отвернула голову в сторону. Ей с трудом удалось уклониться от его ласки. В смятении она опять уселась на плед, исподлобья взглянула на Гарри. Он посмотрел на нее сердито-удивленным взглядом.

— Но почему?.. — начал он. — Мы ведь собираемся пожениться!

Клер пыталась успокоиться. С ней случилась странная вещь: когда Гарри решил поцеловать ее, волынки в сердце замолчали.

— Вы должны познакомиться с моей матерью, — сказал Гарри. — Сейчас сезон охоты, у нас будут гости. Вы поживете в Брэмли с моей семьей, а через некоторое время мы поженимся. — Да. — Больше Клер ничего вымолвить не смогла. Они замолчали. Клер уже знала, что Гарри не мастер беседовать, и не огорчилась. Немного погодя Гарри сказал, что пора возвращаться. Когда он помогал ей сойти в лодку, то опять поцеловал ее, мягко и нежно, прямо в губы. Пока он греб к берегу, Клер улыбалась и думала о своем будущем.

Потянулись недели приготовлений. Мать Клер была просто вне себя от счастья, узнав о том, что ожидает ее дочь, о предстоящем визите в Брэмли и знакомстве с герцогиней. Клер хотелось быть только с Гарри, но у Арвы были другие планы.

— Поверь мне, ты насладишься обществом своего избранника, когда он станет твоим мужем, — повторяла она.

Но Клер не огорчали циничные высказывания матери. Она виделась с Гарри, однако они почти никогда не оставались наедине. Вместе с Гарри и четырьмя его друзьями они отправились покупать обручальное кольцо. Оно было с большим голубоватым бриллиантом в обрамлении изумрудов. Клер знала, что будет очень скучать по Гарри, когда уедет вместе с родителями и сестрой на континент, чтобы заказать Уорту изысканные туалеты.

Клер вернулась из парижского салона Уорта в отель. Не «Ритц», но мать говорила, что именно здесь останавливается теперь знатная публика. Ковры в их комнатах были истерты, сиденье одного стула разорвано, а с потолка свисала паутина. Клер понимала, что обязана верить матери, раз той хочется успокаивать себя подобным образом.

— Я пошел, дорогая, — сказал отец Клер Джордж своей тучной жене.

Клер знала, куда он идет: она видела, как он украдкой вытащил тысячефранковую банкноту из маленькой шкатулки матери. Отец отправлялся на скачки, где, как всегда, конечно, проиграется. Нахмурившись, девушка стянула перчатки и бросила их на пыльный столик.

Мать тут же подобрала их.

— Ты не должна так небрежно обращаться с хорошими вещами. Других не будет до тех пор, пока ты не выйдешь замуж.

— Если только он женится на ней, — сказала четырнадцатилетняя сестра Клер, Сара Энн, которую в семье звали Отродьем. Она с упоением шарила в шкатулке с драгоценностями Клер.

Усталая и раздраженная после целого дня, проведенного в примерочной, Клер с силой захлопнула шкатулку. Сара Энн рассмеялась ей в лицо.

— Я выйду замуж за мужчину, который меня будет обожать и делать то, что я ему скажу. И он будет очень-очень богат. Я не собираюсь становиться женой бедняка, даже если у него будут очень красивые ноги.

— Ты выйдешь замуж за того, на кого я тебе укажу, — сказала Арва, схватив младшую дочь за ухо и вытащив ее из комнаты. Клер устало пожала плечами. Она знала, что мать никогда по-настоящему не накажет свою любимую младшую дочь, что бы та ни натворила. Уже через минуту эта хитрюга будет есть шоколад, а мать станет обещать ей самые невероятные развлечения.

Клер подошла к окну и посмотрела на деревья маленького парка, окружавшего отель. Листья трепетали под дуновением осеннего ветра. Она вдруг вспомнила Нью-Йорк. Париж и Лондон отличались от ее родного города, жизнь здесь казалась Клер слишком неторопливой. Она вспоминала о годах, прожитых в Нью-Йорке, о летних месяцах, проведенных на севере в штате Мэн. Ей тогда казалось, что так будет всегда. Она целовала отца, когда тот отправлялся на своей яхте в море или уезжал охотиться на медведя гризли или пуму, месяцами не появляясь дома.