Страница 4 из 12
И я ни в чём себе не отказываю:
– Нам когда только телефон провели, папа первым делом положил рядом с аппаратом блокнот, в который мы обязаны были записывать номера всех, с кем общаемся. На случай, если что-то случится, родители должны были знать, где нас искать. Брат бухтел, конечно, ему тогда двенадцать исполнилось, самый возраст для протестов, а мне всего семь и я корявым почерком первоклашки выводил каракули на желтоватых листочках. В общем, привычка – вторая натура, потому Костик тоже в теме.
– Да, я давала ему свой номер на всякий случай, – на губах мелькает тень улыбки. – Долго нам ехать, как думаете?
Живое алое пятно в зеркале приковывает взгляд и отвлекает от дороги, но я фокусируюсь на снежном пути впереди, машинально выстраивая правильный маршрут.
– Если ни в какую пробку не встрянем, через пару часов будем на месте, – обещаю, выезжая из тихого двора.
Чем дальше едем, тем выше градус напряжения в машине. Меня всё сильнее раздражает невозможность прибавить скорость, вынужденные остановки и пробуксовывающие в снежной каше колёса. Хочется материться в полный голос, но приходится держать себя в руках, и это тоже бесит.
А Алиса то в окно смотрит, то мой затылок взглядом сверлит, не знает, куда себя деть, нервничает не меньше моего, и её кипучая энергия выплёскивается, как кипяток из чайника. Она постоянно что-то печатает в своём телефоне, периодически тяжело вздыхает, бормочет что-то себе под нос, но меня разговорами не достаёт – варится пока что в своих эмоциях.
Да и плевать ей похоже на меня с высокой колокольни и это правильно. В конце концов, она мать девушки моего сына – уж слишком причудливая родственная связь, чтобы вести долгие и непринуждённые беседы. Или ещё чего похуже.
– Господи, как же долго, – не выдерживает вынужденной тишины и вздыхает едва слышно, а я пожимаю плечами. – Может быть, быстрее поедем? Мы так до утра тащиться будем.
Алиса ёрзает от нетерпения, а я цокаю языком. Похоже, она снова вернулась в острую фазу “утопи собеседника в своей истерике”. Недолго она держалась.
– При всём желании не могу. Вы вообще видели, сколько снега намело?
Алиса фыркает, поводит плечами, будто бы я надоедливое насекомое.
– Не факт, что вообще из города вырвемся, – озвучиваю свои опасения, а Алиса на глазах становится бледнее и бледнее. И я добавляю, чтобы избежать очередного взрыва шумовой гранаты: – Но я очень постараюсь. Сделаю всё, что от меня зависит, клянусь.
– Уж постарайтесь, – бормочет себе под нос. – А то до утра не доедем.
– Уж как-нибудь. Если мешать не станете и от дороги отвлекать, ещё лучше будет.
Алиса уверяет, что очень постарается и на время затихает, хотя, уверен, ей сложно быть сейчас в тишине. И даже умом понимаю, почему она так себя ведёт, откуда эта жгучая тяга спорить и подгонять – нервы. Но мне и своих с лихвой хватает, на чужие моральных сил сейчас не осталось.
А ведь Костик рассказывал, что она адекватная. Я точно это помню.
– Думаете, мне самому приятно плестись черепахой? – всё-таки не сдерживаюсь, но голоса не повышаю. Так, небольшая вспышка, а Алиса снова пожимает плечами, но на радость мне молчит. Только снова в своём телефоне что-то быстро-быстро набирает, торопится. – Что вы там всё печатаете?
Ну, вот какое мне до этого дело? Молчит и хорошо. Но нет, вечно мне больше всех надо.
– У нас свободная страна. Что хочу, то и делаю.
Кажется, к концу путешествия мы друг друга поубиваем.
Глава 3 Алиса
Неуравновешенная идиотка, вот кто я такая.
Соберись, Алиса, просто соберись!
Мой телефон снова тихо вибрирует, а на экране сообщение, – которое уже по счёту? – от неугомонной Кати:
“Я всё равно верю в лучшее, потому Машку вы найдёте. Но меня волнует ещё вот что: какой он? Есть на что посмотреть?”
Катя никак не может найти себе занятие интереснее, чем доставать сообщениями о Сергее. Мается от переживаний, и от этого всякие глупости ей в голову лезут, а потом она этими глупостями кормит меня досыта.
«Посмотри лучше телевизор, книжку почитай. Поспи, ночь на дворе! Сама же говоришь, что всё будет хорошо», – предлагаю варианты досуга, но от Кати так просто не избавиться.
«Что, совсем неказистый, да?»
Мне кажется, я буквально слышу нотки разочарования в бездушных буквах на экране телефона.
Катя давно и прочно замужем, у неё трое прекрасных детей, но она страсть как любит романы, романтические комедии и лёгкие драмы из жизни миллионеров. И чтобы обязательно в конце у безногих отрастали конечности, бедняки становились владельцами миллионов, сироты находили родителей, а у главных героев непременно приключилась в последней главе свадьба и много-много детей.
«Катя, он отец Костика! Зачем мне его рассматривать? Мужик как мужик, обычный».
Катя на время замолкает – наверное, обдумывает ответ, – а я закрываю глаза. Устала смертельно, от волнений за дочь в том числе.
Вот найдём детей, возьму отпуск и куда-нибудь поеду. Хотя бы на пару дней, чтобы никаких телефонных звонков, нервов. Пожалуй, я была бы рада даже какой-нибудь затерявшейся посреди леса деревянной развалюхе, лишь бы подальше от цивилизации, людей и проблем.
“Ты же говорила, что он в разводе. Присмотрись, а? Вдруг мужик хороший, а ты мимо пройдёшь”, – снова пиликает телефон и я, тихо зарычав, удаляю сообщение. Хватит с меня. Кто-то не умеет держать язык за зубами – вернее, пальцы под контролем, – а мне мучайся.
Снова закрываю глаза, и в салоне воцаряется тишина, лишь в недрах автомобиля тихо урчит мотор. Обещаю себе, что не стану больше говорить глупости и срываться – Сергей же не виноват, что у меня всё наслоилось, закипело внутри и прорвало, зацепив ни в чём не повинного мужчину ошмётками моего самоконтроля, как солдата шрапнелью. Он ведь любит своего сына. Настолько, что сорвался за ним в ночь и даже меня согласился терпеть. Потому он точно не заслужил моих вспышек и перепадов настроения.
Но нервы ни к чёрту, и такая я даже самой себе неприятна. Бедный Сергей.
– Придётся в объезд, – говорит тихо, будто бы самому себе объявляет, а я по вибрациям голоса пытаюсь понять, не злится ли он на мои выходки.
Вроде бы, нет. И славно.
– В объезд так в объезд, – покоряюсь судьбе и даю себе клятву, что больше не буду срываться.
– Лучше держитесь крепче, дальше дорога будет только хуже. Вы мать, я понимаю. Но споры до добра не доведут.
– Нет-нет, я правда, умею держать себя в руках. Нашло просто что-то.
Сергей бросает на меня мимолётный недоверчивый взгляд через плечо, но кроме этого никак не реагирует.
Всё-таки выполняю его просьбу: цепляюсь обеими руками за поручень, держусь крепко. И не зря: машину лихо заносит на снежном повороте, и нас едва не выбрасывает в придорожный сугроб. Сергей чудом успевает притормозить, тихо, но весьма витиевато проклиная погоду, природу и зиму.
Не знаю, что делать сначала: хвататься за ушибленную голову или ловить падающую на пол сумку.
Мой голос хриплый и будто бы не мой вовсе, адреналин бьёт в виски, клокочет где-то у горла, и я ошалело озираюсь по сторонам, но, вроде бы, с машиной и с нами всё хорошо.
– Сильно ушиблись? – Сергей кажется не на шутку встревоженным, когда поворачивается ко мне и ощупывает моё лицо встревоженным взглядом. – Не хватало ещё угробить будущую тёщу своего сына.
– Тёща… такое странное слово, – нервно смеюсь, а лицо Сергея расслабляется.
– Свёкор не лучше, – парирует, а на меня накатывает облегчение.
И верится, что всё обязательно будет хорошо.
– Сергей… а хотите кофе?
– Кофе? – удивляется Сергей и устало проводит рукой по лицу.
У него красивые руки с проступающими под кожей венами, длинными холёными пальцами, ухоженными ногтями и широкими очень мужскими ладонями. Искусство в чистом виде. Я никогда не брала в руки уголь или кисти – все мои художественные способности ограничиваются кривым солнышком и палка-палка-огуречик под ним, но такую фактуру хочется запечатлеть в веках.