Страшно любимая

Я тяжело поднялась. Цаце одарил вопросительным взглядом, Роберт посмотрел виновато, а Нелька, проявившаяся возле капитана ещё в процессе допроса, насторожённо.

— Да не претендую я на твоего драгоценного, — фыркнула я, — Видишь же, всё как есть рассказала и даже этот садист с Гессы тебя сразу женой называть стал. Никто у тебя Роберта уже не отнимет.

Стоило заговорить с банши, взгляд акрона мгновенно потеплел и переместился с меня на блондинку. По лицу капитана снова растеклась улыбка, от которой мне жутко захотелось пить. Так сладко — аж скулы сводит.

— Пойду на кухню. В горле от этих разговоров пересохло, — просветила публику, двум третям которой до меня уже не было никакого дела. Лишь цаце пребывал в своём уме, а парочка блондинов откровенно выпала из реальности. Всё-таки страшная это штука — любовь. Чур меня! Чур!

— С чего бы это такие мысли? — спросил обнаружившийся в коридоре Сэлиней.

— А?

— Чем тебе так любовь не угодила, говорю? — повторил механик вопрос, и я поняла, что свои умозаключения изволила высказать вслух. Вот же…

— А что в ней хорошего? — буркнула на ходу.

Гарн осторожно меня придержал, помогая оставаться в вертикальном положении. Ноги уже откровенно подгибались. Дополнительная нагрузка на голосовые связки, которую я себе организовала несвоевременной рассеянностью, не радовала. Такими темпами к завтрему точно голос сорву.

— Тут уж как повезёт, — с неуместной горячностью отреагировал механик на моё ворчание, тем самым пробудив любопытство, которое в свою очередь заставило меня посмотреть на него с интересом.

Увы, отстранённо-загадочное выражение его лица ничего не прояснило. То ли я в принципе не слишком хорошо разбираюсь в лицах, то ли просто вымоталась до полного отупения, а тут гарн ещё и продолжил с явной ехидцей.

— Со стороны очень похоже на то, что банально ревнуешь Роберта. Когда он на банши внимания не обращал, ты к нему куда как доброжелательнее относилась. А теперь злишься.

Если бы чувствовала себя хоть немного получше, наверняка возмутилась бы поклёпом, а так просто пожала ушами:

— Не городи ерунды. Глупости какие.

— Ерунды? Ну-ну…

И он замолчал так многозначительно, что от этого молчания очень быстро стало неуютно и как-то неприятно даже. И вот всё нормально. Широкая ладонь заботливо придерживает за спину, впереди маячат двери пищеблока и горячий фирш, а ощущение такое, будто натянула колючий шерстяной свитер — тепло, но колется.

Я тяжело вздохнула, подумала пару секунд и решительно остановилась, а когда спутник вопросительно вскинул бровь, отошла на шаг и посмотрела прямо в каре-зелёные глаза.

— Сэл, чего ты добиваешься? Вернее, что конкретно ты хочешь от меня услышать? Давай без хождений вокруг да около. У меня и так голова кругом. Что за странная тема для беседы? Какая тебе разница, нравится мне Роберт или нет?

На моё счастье, гарны склонностью к интригам никогда не страдали. На прямой вопрос обычно и отвечали прямо. Вот и Сэл, крякнув, глянул досадливо, но юлить не стал.

— Разница есть, хотя дело совсем не в капитане. Просто я хочу понять, почему ты так резко отрицательно настроена против отношений в целом. Для девушки в твоём возрасте это немного странно. Тебя кто-то сильно обидел в прошлом?

Я слегка опешила. Надо же, какой белиберды на пустом месте понапридумывал. И вот нашёл время! Это на него ментальное воздействие сразу трёх акронов в стадии мутации подействовало? Поздновато вроде. Капитан, осчастливленный блондинистым полупрозрачным якорем, уже почти не фонит, остальных держали в бессознательном состоянии, а час назад и вовсе благополучно переправили на Гессу.

— Ты подразумеваешь наличие в моём прошлом жутко трагичной любовной истории или насилия сексуального характера? — решилась уточнить осторожно.

Вдруг это не гарн, а я нафантазировала лишнего? Не хватало ещё выставить себя дурой. И так в последнее время то и дело выгляжу кретинкой, да и веду себя в худших традициях Нельки. И воздействие на психику внешних факторов — совсем не аргумент. Со стороны причины не видны, зато результат в глаза бросается.

— Что-то вроде того, — решительно кивнул Сэлиней и почему-то смутился.

Нет, на лице его ни одна мышца не дрогнула, даже хвост остался недвижим, но вот кончики ушей внезапно окрасились в не характерный для гарнов лиловый. И чем дольше я молчала, тем интенсивней становился оттенок. Какая прелесть! Мой любимый цвет.

С умилением и непонятной мне самой радостью вглядываясь в колористическое торжество лилового на поле боя, представленном ушными раковинами собеседника, я отрицательно покачала головой и произнесла:

— Ничего такого в моём прошлом не было. Хотя похищать женихи похищали. Естественно, со вполне конкретными планами сексуального характера тоже.

Сэл нахмурился, скрипнул зубами и выругался столь витиевато, что я даже заслушалась. На пару секунд. Или целую минуту, не знаю. Говорю же, заслушалась. Такие перлы вообще записывать надо! Уверена, за пару-тройку эдаких хитровывернутых оборотов будущие сокурсники с лингвистического факультета мне тапочки в зубах приносить станут, а то и вовсе добровольно на опыты сдадутся. Это если кто-то из редких рас на потоке отыщется. Увы, время всё-таки поджимало и мне пришлось прервать поток столь ценного материала.

— Успокойся. Их намерения намерениями и остались. Где я сама справлялась, где Улянь помогал, но ничего такого не было. Другое дело, что вся эта беготня с женихами меня порядком достала ещё полгода назад. К тому же, в моём возрасте рановато про отношения с мужчинами думать. — Я подумала, вспомнила несколько эпизодов из ближайшего прошлого и почему-то добавила: — Было. Другие вопросы есть или я могу попить-таки если не фирша, так хотя бы водички? Ещё чуть-чуть и предъявлять менталисту для допроса будет некого. Разве что мумию безвременно усохшей кшорти. Оно тебе надо?

Сэла эдакое счастье явно не прельстило, ибо он устыдился и чуть ли не волоком дотащил меня до вожделенной кухни с её маленькими радостями. И даже фирш своими руками заварил в огромной кружке, которая вообще-то была чашкой для бульона, рассчитанной на кентавра. В смысле, объёмом больше литра.

Почти сразу же откуда-то нарисовался Улянь и с безжалостностью истового садиста потребовал пусть краткого, но отчёта о текущем положении дел. Пожав ушами, я скорчила мрачную рожу и впилась в фирш. Рассказывать о подробностях не давала магическая клятва, а для передачи сути хватило и физиономии.

— Замечательно… — прошипел ках почему-то с угрозой в голосе, а передо мной из ниоткуда возникла огромная тарелка омлета.

Я чуть фиршем не подавилась, но тут же повела носом и, уловив упоительный аромат, осознала насколько проголодалась.

— Сэл, ты чудо! — всхлипнула, чуть не плача от благодарности.

Нет, что ни говори, а единственное блюдо, освоенное гарном, стоит меню десятка ресторанов! Может, не столь изыскано и разнообразно, зато своевременно и мне одной.

Когда я доела омлет и, блаженно щурясь, допивала фирш, Мефисто сообщил по браслету, что обещанный гость прибыл и ожидает меня в рубке. Улянь сего благословенного момента не дождался — ушёл, не сказав куда, перед этим повелев тянуть время.

Я, правда, не совсем поняла зачем, но спорить не стала. Говорить с набитым ртом вообще не прилично, а возражать каху, кода тот включает приказной тон, и вовсе глупо. Плавали, знаем. С другой стороны, бегать по звездолёту, прячась от пришлого акрона, тоже занятие не самое разумное. Подозрительно, бесперспективно и совсем уж по-детски.

По здравому размышлению, я решила убить двух хортов одними вилами — перед допросом заглянуть в свою каюту, чтобы привести себя в порядок. Умыться там, в туалет сходить. И время потяну, и себе ближайшие часы заметно облегчу, и перед менталистом задержку оправдаю вполне уважительными причинами. В конце концов, я не робот, к тому же ещё не совсем здорова. Кровопотеря за здорово живёшь не рассасывается даже в стабе, не говоря обо всём остальном.