Страшно любимая

— Мирта…

И он притянул к себе, обнял. Я уткнулась носом в широкую грудь и смущённо засопела. Хрустальные голоса снова зазвенели, на этот раз без слов, но одобрительно, радостно, подбадривающе.

— Пожалуйста, посмотри на меня.

Не скажу, что это было просто, но я подняла-таки голову и посмотрела. Даже сквозь аквамариновую дымку каре-зелёные глаза сверкали счастьем.

— Люблю тебя, — улыбаясь, признался Сэлиней. — Очень-очень.

Отвечать не стала. Смысл? По мне и так всё видно. Я просто глубоко вздохнула, зажмурилась и поцеловала любимого мужчину под оглушительно многоголосый хрустальный перезвон.

Тем временем на другом конце планеты приземлился маленький челнок. По блестящим ступенькам трапа на розовый песок ступили двое.

Соня

— Не бойся, — с тёплой улыбкой ках сжал мою ладонь и потянул к воде.

И всё бы ничего, но ведь…

— Я плавать не умею, — прошептала, не в силах оторвать взгляда от бескрайнего океана волн, угрожающе скалящихся пенными зубами.

Перед нами раскинулся кошмар. Не изученное вдоль и поперёк домашнее море, а чужой дикий океан, в глубинах которого могло таиться что угодно, включая разнокалиберную живность. Голодную, к слову…

— Мирта ведь объясняла, почему это не важно. Тем более, я с тобой. Что ты так нервничаешь?

— Нервничаю? Нервничаю?! — я против силы рассмеялась, стискивая упругую мужскую ладонь. — Ха! Я откровенно боюсь, родной!

Улянь застыл, то ли не веря, то ли тоже опасаясь пересекать узкую полоску мелкой гальки, отделяющую нас от лазурного ужаса, сверкающего под солнечными лучами.

— Прости… Повтори, пожалуйста, что ты только что сказала?

Я хмыкнула.

— Со слов сестрёнки всё чудно. И океан этот и вся планета. Только меня терзают смутные сомненья. Как можно заколдовать такую прорву воды? Захлебнёмся ведь! Или сначала нормально нырнём, а потом….

— Не накручивай себя, — с тяжёлым вдохом мотнул головой ках и не дал договорить. — Не задумывайся слишком. Ты не маг, да и мои способности далеки от тех, которые нам Мирта расписала. Но даже если это самая обычная вода и самый простой океан, моих сил хватит, чтобы уберечь тебя от беды.

Я с недоумением глянула на него, но, подумав пару секунд, кивнула и шагнула к пенной полосе прибоя.

— Соня, ты куда?

— Как «куда»? Туда, — махнула на воду.

— Ты же боишься! Я уже готовился заносить тебя в воду на руках.

Я пожала плечами:

— Один очень надёжный лорри сказал, что у него всё под контролем.

— Хм… И ты просто так взяла и поверила?

— А почему нет? До сих пор ты всегда оказывался прав. К тому же, если вдруг ошибёшься, Мирта тебе голову открутит. Зря что ли Мефисто её страшной женщиной называет? Моя сестрёнка в гневе поопасней любого демона будет.

Улянь расхохотался, крепко сжимая мои пальцы.

— Ты удивительная.

Что я могла ответить? Улыбнулась и потянула его к воде. Чем быстрее нырнём, тем быстрее вынырнем. Ну, если не утонем, конечно. Впрочем, боялась я зря. Океан там или нет, но мы всё шли и шли, а волны плескались чуть ниже коленей. Я так устала, что даже страх свалил куда подальше, махнув на меня рукой. А потом ещё минут через двадцать…

— Что это? — с благоговейным ужасом спросила, рассматривая разверзшуюся перед нами бездну.

Всё та же вода, прозрачная и чистая, только вот дно уходило вниз отвесно, словно кто-то всесильный попросту вырезал кусок тверди огромным ножом. И глубину не определить — дна не видно. Снова стало боязно.

— Кажется, тебе всё-таки придётся меня туда силком затаскивать, — сглотнув, призналась я шёпотом. — Вот же… хорт безрогий.

— Страшно?

— Угу. Очень. Но ведь ты рядом, справимся.

— Отрадно слышать, — ках подошёл сзади, прижимая к себе спиной, чтоб не рванула куда подальше. — Сначала «родной», теперь вот столь высокое доверие.

Я растерялась:

— Что?

— Да так, пока ничего. Но с каждым днем всё больше хорошего, — загадочно отозвался желейка, только что не мурлыкая на ухо.

Я глянула на него через плечо и поражённо застыла, глядя в светящиеся нежностью фиалковые глазищи.

— Всему своё время, Соня.

И не дав осознать увиденное, ках вместе со мной нырнул в кристальную глубину океана. Я зажмурилась, но вода словно испарилась. Кроме близости Уляня ничего нового не ощущала. Будто и не погружаемся в океан! Глубоко вдохнув, открыла глаза. Дышалось и вправду как обычно. Мало того, на душе на удивление стало непривычно легко и радостно. Словно до этого момента что-то большое и чуждое лежало там камнем, давило, мешало расправить крылья. Ой!

Моргнув, я изумлённо воззрилась на Уляня, который теперь плыл рядом, просто держа за руку.

— Всё еще боишься? — спросил он с улыбкой.

Ответила невпопад:

— Крылья же!

— Что? — ках нахмурился. Наше погружение замедлилось. — О чём ты?

— Оказывается, они не нужны мне. Совсем-совсем!

— Ты о чём вообще?

— Мне хорошо и так, без них. Я старалась не сожалеть об утрате, пыжилась, гнала от себя воспоминания, и вдруг… сейчас осознала, что сожалеть не о чем. И небо само по себе не так уж и важно, и крылья. Вот просто дышу, держа тебя за руку — и хорошо. Так легко на сердце! Может, из-за магии, которая в воде?

— Надеюсь, это тут ни при чём, — буркнул желейка, прижимая к себе так тесно, что мне пришлось запрокинуть голову, силясь разглядеть выражение его лица.

— Почему? — спросила, и вправду не понимая, о чём говорит Улянь.

Я ответа ждала, а он взял и зачем-то поцеловал. В губы, но быстро, почти мимолётно. Даже не сообразила сразу, что происходит. Просто застыла, с недоумением глядя в глаза напротив. А после ках отстранился, и потянул за руку, увлекая в глубину чужого странного океана, где нас ждали гломлути, местные жители, внешне напоминающие гигантских каракатиц.

Мы погружались почти не прилагая усилий. Молча. Давление воды ничуть не усиливалось, хотя дно приближалось. Я была растеряна, но и благодарна за то, что Улянь не требовал реакции на свой поцелуй. Ни словом, ни жестом! Это само по себе говорило больше любых признаний. Это и невесомая нежность, вложенная в краткое прикосновение губ.

Вспомнились некоторые оговорки, брошенные вскользь нечитаемые взгляды, путешествие от казематов, ненавязчивая забота каха, его поддержка и много чего ещё. Не знаю, что из всего этого выйдет в итоге, но сейчас сердце пело. И не нужны ни небо, ни крылья — достаточно надёжной руки, сжимающей мои пальцы, и веры в мужчину, рядом с которым даже бескрайний океан казался теперь уютным и родным.