Афрофикшн

Своих я не завела и хотя бы поэтому имею право курить где и когда захочу. Разве это слишком высокая цена за то, что меня, возможно, никто и никогда не назовет мамой? От этой мысли я смачно затягиваюсь, беря свое.

Был период, когда я очень хотела ребенка. В двадцать родила моя лучшая подруга. Параллельно начали залетать однокурсницы. Такие молоденькие хорошенькие, немного растерянные, но невероятно гордые своим статусом. На зачеты и экзамены приходили с симпатичными округлившимися животиками, брали академки. Я смотрела на них завороженно, как на инопланетян. С одной стороны восхищаясь их героизмом, с другой – немного жалея за предстоящую несвободу. А как же клубы, вечеринки, романтические приключения? Будучи сама еще ребенком, я одновременно видела особое очарование в статусе молоденькой мамы.

Хорошо, что тогда я не поддалась на импульс. Да и подходящих отношений не случилось. А потом повзрослела, осознала всю степень ответственности и порадовалась тому, что сохранила свою свободу. Кто бы что ни говорил, дети навсегда отщипывают часть тебя. Я наблюдала за этим со стороны. Иногда с ужасом, иногда с завистью. Но в итоге отпустила ситуацию. Время еще есть. Тем более материнство привлекало меня все меньше и меньше.       После того, что случилось год назад, моя двоюродная сестра Катя больше не просила меня посидеть с ее дочкой. Да и виделись мы всего пару раз на обязательных семейных встречах. Я не испытывала досады по поводу того, что наше общение сходит на нет. Куда больше меня расстраивало то, как запустила себя молодая женщина. В свои двадцать пять она превратилась в старушечку, зацикленную на своем здоровье, здоровье своего ребенка и несчастного мужа, который еще не устал потакать ее строгому режиму. Все устроилось так, как будто в семье родилась не здоровая малышка, а ребенок-инвалид, который требует особого внимания и перекройки всей жизни, которая была до.

Я прекрасно понимаю, что кто-то заполняет детьми пустоту, и в моей жизни этой пустоты было предостаточно. Но что-то подсказывало мне, что заполнить ее детским плачем – далеко не лучшая идея.

Хорошо, что именно сейчас, в период душевного онемения и ощущения какой-то безысходности, Линда свела меня с серьезным клиентом. Новое направление деятельности связанное с текстами увлекло и поглотило меня.

***

Так получилось, что после размена квартиры мои родители остались жить в том же доме, где я выросла. Просто из четырехкомнатной квартиры они переехали в двушку тремя этажами ниже. А разницы хватило мне на квартиру в Солнцево. Я не особенно поддерживала их решение, но и спорить не стала, раз уж они так привязаны к прошлому. Ну и у меня была возможность возвращаться в по-настоящему отчий дом. От Солнцево до Ленинского я добиралась за пятнадцать минут. Видимо, родителям было важно сохранить ликвидную недвижимость ближе к центру в исторически элитном месте, хотя мы могли переехать в один район.

И с одной стороны приятно вдыхать вместе с запахом подъезда детские воспоминания. С другой – есть у меня сентиментальная черта, которая мешает жить. Например, каждый раз, проезжая на старом гремящем лифте мимо второго этажа я вспоминаю нашу соседку Антонину Федоровну, которая почти до восьмидесяти лет занималась автострахованием. Я начала оформлять у нее полисы ОСАГО еще когда жила тут. И закончила пару лет назад, когда позвонила мама и сказала, что Антонину Федоровну сбила машина.

Теперь я часто вспоминаю ее темные круглые глаза, пятикратно увеличенные линзами очков в грубой оправе. И каждый раз у меня ком в горле, каждый раз щекочет в носу, а глаза застилает мутная пелена. Ее знали все в округе, она страховала весь район. Таким успехом пожилая женщина была обязана сарафанному радио, ведь на первый взгляд производила впечатление городской сумасшедшей. Но на самом деле, в прошлом преподаватель математики в ВУЗе, она сохранила яснейший ум до последних дней.

Каждый раз, когда я заходила к Антонине Федоровне оформить полис, она предлагала мне чашку чая, и мы минут десять обсуждали последние новости и общих знакомых. С ней я не чувствовала разницы в возрасте. Умная такая задорная девчонка в старушечьем обличии. Очень жаль.

Почти всегда, возвращаясь в родной район, я натыкаюсь на Оксану, соседку с верхнего этажа. Она вышла замуж и родила дочь, когда я закончила школу. И с тех пор она не менялась. Звучит неплохо. Но на самом деле, глядя на нее, кажется, что время остановилось. Над ней невластны не только годы, но и мода, тренды. Ей чуждо всякое желание перемен, экспериментов над внешностью и стилем. Который год гладко зачёсанные назад и заплетенные в тугую косу несвежие волосы, синие чуть расклешенные джинсы (еще с тех времен, когда мода на клеш не попыталась раза три вернуться), красная приталенная куртка, черные ботинки. В зависимости от сезона одежда незначительно варьировалась. И вроде мне не должно быть до нее никакого дела, но каждый раз хочется залезть к ней в голову, чтобы разведать, что делает ее такой спокойной и уравновешенной (ее губы никогда не покидает легкая улыбка, она не выглядит несчастной, отнюдь!), только вот у меня почему-то всегда портится настроение при виде ее.

Может быть, на каком-то слое подсознания именно из-за нее у меня сформировалось стойкое отторжение к браку. Мне заплетут тугую косу, выдадут униформу замужней женщины (минимальный набор), распишут обязанности, в которые будут входить бесконечные походы в детский сад/школу и обратно, прогулки с собакой до ближайшей Пятерочки.

Консервативные родители и консервативное окружение сделали из меня очень сдержанного ребенка, убежденного в том, что в юном возрасте нет и не может быть ничего привлекательного. Вот повзрослею, тогда и заживу. Так я и сдерживала себя до семнадцати лет. А потом оказалось, что многие возможности упущены, что внутренний стержень нужно было начать закалять раньше, учиться разговаривать с людьми, не только с ровесниками, но и со взрослыми, как с равными, не ждать, а брать, не зажиматься в углу, извиняясь за собственное существование, а идти напролом с высоко задранным подбородком.

Так, привыкнув довольствоваться малым, я оказалась не в лучшем ВУЗе, так я пропустила самые яркие московские тусовки и уступила кому-то лучших кавалеров. А кто дышал полной грудью? Балованные дети, привыкшие получать самое лучшее. Те, кого не ограничивали в карманных расходах, одевали во все самое модное (пусть и с рынка, тогда это было очень хорошо), кого возили по секциям, проталкивая в солисты или ведущие танцоры. Девочки с хорошей пластикой, спортивной закалкой и поставленным вокалом увереннее входили во взрослую жизнь. Я же росла как сорняк. Но ни разу не упрекнула своих родителей в этом. Опять же элемент воспитания, единственный, о котором я ни разу не пожалела. Нет смысла винить кого-то кроме себя. Это я усвоила рано.

Словом, нечастые посещения родного дома не то чтоб разжигали во мне костер приятных воспоминаний. Легкая ностальгия, кусочек памяти, который не очень хочется ворошить, но и выкинуть жалко.

С семейным обедом тоже дела обстояли неоднозначно. С одной стороны приятно, когда тебя встречают накрытым столом, кормят любимыми с детства блюдами, с другой – взамен от единственной дочери ждут подробного недельного отчета. Или двухнедельного, или месячного, если я пропадаю совсем уж надолго. Но если уж пропала, будь добра обоснуй, что не зря. Что провела это время с умом.

Особенно легко было приезжать к родителям после дальних командировок и рассказывать про страны, в которых они никогда не были, да и я не побывала бы, если б не работа. Но если я месяцами сидела в городе и каждый день ездила в офис, то мне хотелось кричать: каких новостей и достижений вы от меня ждете? Я работаю в упаковочной компании! И так изо всех сил стараюсь подходить к своей работе творчески! Большего из нее не выжать.

К моим писательским успехам родители не проявляли особого интереса. Просто не верили в мой талант. Я не обижалась, ведь толком еще никого не удалось убедить. Но сегодня мне хотелось поделиться новостью о том, что возможно совсем скоро тексты начнут приносить мне хорошие деньги. Я увлеченно рассказала им про своего первого клиента, и только под конец прикусила язык. Интересно, правило неразглашения распространяется на самых близких лиц? На всякий случай попросила родителей никому ничего не рассказывать.