Афрофикшн

Пожалуй, единственное, что мне удалось устроить действительно по-своему в своей жизни, это мой дом. Небольшая, но просторная квартира на третьем этаже с минимальным количеством перегородок. Кухня-гостиная и отдельная ниша для кровати. Телевизор, диван, кухонный гарнитур, барная стойка, кресло, журнальный столик, консоль для работы у окна и вертящийся стул на колесиках.

Когда Саймон уехал, я не захотела возвращаться к родителям, а на съемную квартиру не хватало денег, и тогда я настояла на том, чтобы нашу большую квартиру на Ленинском разменяли. Так у меня появилась студия в Солнцевской новостройке и деньги на ремонт.

Мне нравилось жить в новом районе, но он все же совсем не походил на места, которые манили меня с юности. Это не одноэтажная удобная Калифорния, не величественный и сверкающий Нью-Йорк, не жаркий Хьюстон и даже не деловой Чикаго. Все эти города навсегда остались в другом измерении, в прошлой или будущей жизни. В моменты таких рассуждений мне особенно неприятно напоминать себе о том, что жизнь всего одна, и чем дальше, тем меньше шансов что-то изменить.

Единственное, что мне было подвластно, это обустроить свое жилье на американский манер. Этой идеей я загорелась, когда ездила вместе с Саймоном в Калифорнию по туристическим визам. Он тогда проходил собеседования, а я просто моталась везде с ним. Казалось бы, мне открылся целый новый мир. Но мой взгляд тогда был устремлен скорее внутрь себя, и я на физическом уровне не могла расслабиться и наслаждаться удивительными красотами Калифорнийского побережья. Картинка была отменной, а внутри пустота, разбавленная только ворохом сомнений: я здесь никто, придется начинать все с нуля, вряд ли я решусь на переезд с Саймоном, а он такой воодушевленный, еще даже не подозревает об этом.

Но в интерьеры съемных квартир и жилищ, куда нас приглашали в гости дальние родственники Саймона, давно обосновавшиеся в Америке, я влюбилась навсегда. Лаконичность, мягкие изгибы, много света и светлого в интерьере, общность пространств и благородная простота.

Перед ремонтом я пересмотрела множество интерьеров и сама составила дизайн-проект. И теперь даже в самые сложные времена всегда нахожу упокоение в своей обители. Здесь я написала свою книгу, здесь я собирала своих подруг, сюда приходили жить мои мужчины до той поры, пока наши отношения не изживали себя.

У меня никогда не было цели переехать к мужчине, обосноваться на его территории, но если б даже мне и встретился кто-то с достойной жилплощадью (чего пока ни разу не случалось), мне было бы важно оставить за собой теплый и любимый уголок, куда я всегда смогу вернуться. Проблем с выдворением неугодных никогда не возникало: расставания были быстрыми, и несостоявшийся возлюбленный покидал квартиру одним днем.

В такие моменты мне сразу становилось легче дышать. Последним ушел Макс. Прошел почти год, а мне больше и не хочется никого сюда пускать, и скорее всего, не захочется. Несколько случайных гостей за год, которым даже не предлагался утренний чай – не в счет.

Я рассматриваю свой новый маникюр, сидя на диване с бокалом вина. Пятница все-таки. Хотя бутылку эту цежу с понедельника – по вечерам. В пятницу нужно выпивать не дома. Хотя бы, чтобы как-то выделить этот день, которому весь мир придает такое большое значение. Пятница. Особенно если ты одинокая молодая женщина без детей, работающая пять-два. Но я ничего не успела запланировать, ни с кем не созвонилась, и еще не переступила ту черту одиночества, когда можно пойти в бар одной. В американском кино это смотрится естественно и даже привлекательно, отличный расклад для романтического приключения. Ты ждешь подругу. А она опаздывает. И в итоге про нее все забывают.

Но сам факт, что ни одна живая душа не вспомнила обо мне в пятничный вечер, удручает. Нет никакого настроения отправляться на поиски приключений с осознанием собственной ненужности. Куда приятнее остаться дома, отвергнув шквал предложений. Но их отсутствие по той или иной причине заставляет чувствовать себя несчастной и одинокой.

На пламя в искусственном камине смотреть становится скучно, хоть оно очень красиво отсвечивает в моем бокале, и я включаю телевизор. Не успеваю переключить на «Нетфликс» и попадаю на музыкальный канал, который включала в прошлое воскресенье во время короткой утренней зарядки.

Я бы не придала значения, но сегодня уже видела где-то это лицо. Джазовая певица. Сверкает холодной вычурной красотой. Даниела Смолич – высветился баннер с названием исполнителя и звучащей песни.

Я переключаю на «Нетфликс», но оказывается, что закончился оплаченный период подписки. А у меня временно заблокирована карта после вчерашних трех неудачных попыток набрать пин-код в супермаркете. Выключаю телевизор, закидываю босые ноги на диван и смотрю в потолок. События годичной давности начинают прорисовываться в голове с болезненной резкостью.

***

В тот день моя двоюродная сестра завезла мне годовалую племяшку. Погода была отличная и мы с Максом взяли коляску и отправились на прогулку в центр. Намечались гуляния в честь дня города, которые мы не хотели пропустить.

Мы шли по Большой Дмитровке в сторону центра, малышка спокойно сидела в коляске. Я нащупала в кармане джинсовки немного семечек и предложила Максу. Он подставил ладонь, и я насыпала ему небольшую горсточку. Сама сгрызла пару штук, бросая шелуху прямо на тротуар. Макс собирал очистки в кулак и смотрел на меня с легким укором. Я сделала виноватое лицо и напомнила, что у меня одна рука занята коляской.

Проходя мимо одного из многочисленных заведений, Макс скинул очистки в урну, но из-за едва заметного ветра они разлетелись по асфальту. Рядом как раз подметала миниатюрная девушка, официантка или хостесс, и кинула в нас укоризненный взгляд. Вслед бросила: «Косоглазый что ли? Уроды». Меня покоробила такая грубость, а Макс в этот момент отвлекся на телефонный звонок. Мы остановились, он завернул за угол, как бы прячась от шума улицы, чтобы поговорить. Я стояла посреди тротуара с коляской, хотя мне было неуютно от близости места, где нас только что обругали, пусть даже вполне заслуженно. Макс хотел как лучше, но получилось действительно не очень красиво. Хотелось ускорить шаг, но Макс продолжал разговор, отвернувшись от меня. Я старалась не смотреть в сторону возмущенной сотрудницы общепита, как вдруг она материализовалась прямо передо мной с совком в руке. Я не успела открыть рот, как она взмахнула им, и содержимое в виде семечковой шелухи и дорожной пыли оказалось в коляске, у ног девочки. Я была настолько ошарашена, что среагировала молниеносно, ударив девушку по рукам. В этот момент Макс как раз закончил разговор, обернулся к нам и, не раздумывая ни секунды, в два больших шага приблизился к девушке, замахнулся своей огромной ладонью и отвесил ей большую оплеуху. Шлепнул прямо по лицу. Вроде и не сильно, но хрупкая девушка отлетела в сторону дороги и ударилась в припаркованный вдоль тротуара дорогой автомобиль.

Я услышала свой истошный крик: «Макс, ты с ума сошел!» На секунду мы обе замерли в шоковом оцепенении. Макс же быстро взял меня под локоть и повел дальше по тротуару. Я толкала вперед коляску с ничего не подозревающим ребенком. Девушка следовала за нами какое-то время сыпля угрозами и призывая кого-то из свидетелей: «Вы видели, что только что сделал этот бугай?» Затем она резко развернулась и крикнула нам вслед, что сейчас вызовет полицию.

Макс потянул меня свернуть в ближайший переулок, а потом во двор, через который мы вышли в соседний переулок и зашли в торговые ряды, где было достаточно людно, чтобы затеряться.

– Как ты мог? – не унималась я. Мне было важно сию же минуту доказать Максу, как глубоко он не прав, насколько недопустимо поднимать руку на девушку, что бы она ни сделала.

– Малыш, как иначе? Я увидел, что у вас потасовка, что она докопалась до тебя. Ты с ребенком. О чем она вообще думала? Почему к тебе подошла, а не ко мне?