Страница 27 из 64
— Вы невыносимы, профессор Монтгомери.
Хэнк продолжал сидеть, и его взгляд упирался в ноги Аманды — длинные, изящные ноги в черных чулках.
— Аманда, — прошептал он, и руки сами поднялись, чтобы обнять ее.
Но Аманда уже натягивала на себя еще не высохшее платье. Через минуту она была одета и укладывала волосы в тугой узел. Она отошла подальше от покрывала, где расположился Монтгомери вместе с едой.
— Я хочу поехать домой. Немедленно, — произнесла она так холодно, как только могла. Он сердито посмотрел на нее.
— Домой, в объятия того, кто тебя любит?
— Профессор Монтгомери, моя личная жизнь вас не касается. Как мне заставить вас понять это?
Одним движением он вскочил на ноги и оказался лицом к лицу с Амандой.
— Я пойму это, когда твоя жизнь будет твоей жизнью. А сейчас я вижу перед собой не женщину, а щенка, и Тейлор тянет тебя за поводок, заставляя делать то, что хочется ему.
— Это абсурд! Я сама распоряжаюсь своей жизнью. Я…
, — Докажи! — с вызовом сказал Хэнк. — Докажи, что Тейлору нужна ты, а не ранчо твоего отца, и я оставлю тебя в покое.
Она отступила назад. Он произнес вслух то, чего она втайне боялась.
— Ну конечно, ему нужна я, — чуть слышно произнесла она. — Тейлор любит меня и доказывает это каждый день. Каждый вечер он составляет для меня расписание. Он распоряжается моей едой, одеждой, он направляет обучение, он…
— Выполняет свою работу, для которой, собственно, и был нанят, — отрезал Хэнк. — Твой отец не может уволить его, пока он является твоим учителем. Тебе уже двадцать два, Аманда. Когда же закончится обучение? Когда с тебя снимут поводок и отпустят на свободу?
Он смутил и одновременно разозлил ее.
— Из-за вас у меня разболелась голова, профессор Монтгомери. Пожалуйста, отвезите меня домой.
— Домой, к этому ожившему автомату, которого, как ты говоришь, ты любишь? Да у моей машины больше чувств, чем у Тейлора Дрисколла.
Смущение покинуло Аманду, и ею полностью овладел гнев.
— И какие доказательства вам нужны? — резко спросила она. Она была готова сделать все, лишь бы он прекратил свои нападки. — Скажите, что нужно сделать, чтобы доказать, что Тейлор — это человек, которого я люблю.
— Страсть, — быстро ответил Хэнк. — Этот человек не способен на страсть. Если даже ты выйдешь за него замуж, все равно умрешь старой девой.
Она покраснела, уже не от гнева, а от смущения.
— Я попрошу его…
— Нет, ничего не проси у него. Пригласи к себе в комнату. Обними его. Сядь к нему на колени и перебирай пальцами волосы.
Аманда призвала на помощь все воображение, чтобы представить себя сидящей на коленях у Тейлора, но не смогла. Она отвернулась от Монтгомери и пошла к машине.
— Вы — испорченный человек, — сказала она.
Хэнк схватил ее за руку и притянул к себе, покрывая поцелуями, в которых желание мешалось с гневом.
Возможно, гнев Аманды заставил ее ответить ему, но она обняла его, притягивая к себе, а губы открылись навстречу ему, и она отдавалась поцелую с такой же готовностью, с какой всегда принимала от Монтгомери еду. Ее грудь прижалась к его груди, его колено проникло между ее колен, и Аманда потянулась к нему, позволив поддержать ее, так что касалась земли лишь кончиками пальцев левой ноги.
Хэнк оторвался от ее губ и начал целовать шею.
Тело Аманды горело и дрожало, сердце бешено билось, но ей удалось оттолкнуть Хэнка.
— Это вы называете страстью, профессор Монтгомери? — удалось ей произнести.
В его глазах было столько ярости, что он мог бы убить взглядом. Он ничего не сказал, только потянул покрывало за край и начал сворачивать его вместе с едой и тарелками. Затем запихнул все в коробку, которую забросил в машину.
— Садись, — скомандовал он, распахивая перед Амандой дверцу. Девушка повиновалась.
Он гнал машину к ранчо Колден слишком быстро, а потом долго возился в гараже с тормозами. Аманда начала выбираться из машины, но он остановил ее.
— Мы заключили пари, помнишь? Аманде не хотелось смотреть на него. Его руки, его губы, его еда, его слова — все превращало ее жизнь в ад.
— Ты должна заставить Тейлора проявить страсть, — сказал он.
— Профессор Монтгомери, я считаю…
— Зови меня просто Хэнк. Мы достаточно сблизились для этого.
Она по-прежнему смотрела только перед собой, мечтая, чтобы он навсегда убрался из ее жизни, и она смогла бы вернуться к тому, что знала и понимала.
— Это было сказано под влиянием момента, и я не думаю…
— Если выиграешь ты, я уеду из Кингмана. — Она повернулась к нему, и надежда, которая вспыхнула в ее взгляде, разозлила его. — Если выиграю я, ты пойдешь со мной на танцы сегодня же вечером.
"С тобой и Ривой Эйлер», — чуть не сказала Аманда, но поскольку она не собиралась проигрывать, не было никакого смысла спорить о танцах. Она была готова кинуться в объятия любого мужчины, лишь бы избавиться от этого ужасного Монтгомери.
— А что будет с вашим профсоюзом?
— Пришлю кого-нибудь другого, кого-нибудь, кого меньше будет интересовать хорошенькая дочь Колдена и кому будет наплевать на то, как ты губишь свою жизнь.
— Очень мелодраматично, — язвительно заметила она, позволяя гневу вырваться наружу. — И как вы собираетесь определить победителя в этом идиотском споре? Будете подглядывать за мной и Тейлором в замочную скважину?
— Поверю тебе на слово. У тебя есть время до половины восьмого, чтобы подвигнуть Тейлора на демонстрацию примитивных инстинктов…
— На то, что демонстрируете вы? — перебила она.
— Или ты идешь танцевать со мной, — продолжил он, не обращая внимания на ее слова.
— Можете собирать вещи. Он загадочно улыбнулся:
— Еду в город, чтобы купить тебе платье на сегодняшний вечер. Не думаю, что Дрисколл купил что-нибудь подходящее для танго.
Она выбралась из машины.
— Надеюсь, у вас есть кто-нибудь на примете, чтобы надеть это платье, поскольку мне оно не понадобится.
Она повернулась и уже в дверях послала Хэнку язвительную улыбку.
— Было интересно пообщаться с вами, профессор Монтгомери, не скажу, что приятно, но интересно. Ждите меня в беседке в половине восьмого и не забудьте взять чемодан.
Она развернулась и пошла к дому, слыша, как из гаража выезжает машина.
Храбрость не покидала Аманду, пока она шла по лестнице в комнату, но как только она закрыла за собой дверь, силы оставили ее, и она прижалась к двери, закрыв глаза. Там, у пруда, рядом с этим ужасным человеком, она стала совсем другой — дерзкой и нахальной девчонкой, не похожей на настоящую Аманду.
Она оглядела унылую бесцветную комнату и поняла, что стала прежней Амандой. Она взяла расписание, составленное Тейлором, и увидела, что уже давно выбилась из графика. Едва прикоснувшись к этому листку бумаги, она почувствовала себя во власти Тейлора.
Аманда тяжело опустилась на стул. Что же она наделала? Неужели ей придется соблазнять Тейлора? Делать недвусмысленные намеки? Да она лучше пройдет по раскаленным углям.
Но если она не сделает этого, ей придется идти на танцы. Конечно, она сможет объяснить Монтгомери, что пошутила. После чего он, с присущим ему тактом, перекинет ее через плечо и унесет. И тогда между ней и Тейлором все будет кончено.
Она уткнулась лицом в стол. За какие грехи она была наказана знакомством с Монтгомери? Господь послал на египтян десять казней, а ей был послан профессор Монтгомери. Даже Иов взроптал бы, если бы ему пришлось иметь дело с этим человеком.
Она открыла глаза и снова посмотрела на расписание. Она слишком поздно вернулась с прогулки с Монтгомери и давно уже должна была изучать подробности последней битвы между греками и болгарами, чтобы обсудить это за ужином с Тейлором — если она доживет до ужина. Тейлор убьет ее, если она сделает то, во что ее втянул Монтгомери.
Если бы она могла хоть с кем-то посоветоваться! Как соблазняют таких, как Тейлор? С Монтгомери все было просто — достаточно оставаться на одном месте несколько секунд, и он уже тянет к ней руки. Мысли Аманды вернулись к событиям сегодняшнего дня. Теплый воздух, птицы, вкусная еда, губы и руки Монтгомери — все слилось в одно нескончаемое наслаждение.