Страница 14 из 15
– Не знаю, какие… Тебе виднее. Осторожней там.
– Не переживай, я уже большая девочка, голос становится глуше. Блин, батарейка садится. Катюш, потом поболтаем.
Связь обрывается. Я остаюсь еще в большем раздрае, чем была до этого. Проверяю список исходящих. Ее номера там, конечно нет. И что это значит?
_________
Утром в понедельник я жду ее пары с нетерпением и страхом одновременно. С одной стороны, хочу какого-то подтверждения ее слов взгляд, улыбку, что угодно, а с другой ужасно боюсь, что вместо нее мне звонил алкоголь, и она снова станет такой же холодной. Вообще, после той злосчастной ночи мне кажется, что наши с ней отношения отброшены на много шагов назад. Туда, где черноволосая женщина знакомилась с нами на паре.
Захожу в аудиторию вместе с остальными, не решаясь посмотреть на нее. Достаю вещи, боковым зрением чувствую ее взгляд и наконец-то поднимаю глаза. Заметив это, она тепло улыбается. Дышать становится чуточку легче. Решаю, что, если не подзовет к себе после пары, подойду сама. Все полтора часа не отказываю себе в удовольствии понаблюдать за ней. Легкомысленно отбросив конспект, разглядываю блестящие черные волосы, кошачьи глаза и улыбку, которая неизменно вызывает у меня дрожь в коленях. После звонка нарочно медленно убираю тетрадку и ручку, путаюсь в кармашках, молнии и собственных шнурках. Она заполняет журнал, когда я подхожу к ее столу. Поднимает глаза и снова улыбается:
– Если ты не будешь писать мои лекции, фиг тебе, а не автомат в этом семестре.
– Ничего страшного, я как-нибудь переживу. – Тоже от души улыбаюсь.
– Ага, опять надуешься, а мне извиняйся потом.
Смеюсь.
– Подумаешь, было-то один раз всего. Как выходные?
– Ой, ты знаешь, мы погуляли так хорошо… Из класса много народу собрались, с удовольствием встретились. После ресторана поехали к однокласснику на квартиру, продолжать.
Душу в себе поднимающую голову ревность и с деланным равнодушием интересуюсь:
– Что же тебя твой отпускает по кабакам да по чужим квартирам шляться?
– Ему об этом не обязательно знать. Он уехал, в Москве работает, приезжает только иногда.
– К тебе?
– Нет, домой. Он женат.
«Ну хоть не живут вместе и слава богу»
– А ты с какой целью интересуешься? – вдруг кокетливо тянет она.
– Так просто, – пожимаю плечами. – Неожиданно поняла, что до сих пор очень мало про тебя знаю.
Поболтав еще немного, мы расходимся, каждая по своим делам: она на следующую пару, а я в кабинет к Вере. Мне хочется урвать каждый момент, когда мы можем тут пообщаться.
– Ты чего с таким отсутствующим видом бродишь? Опять пришла ко мне слезы лить? – Вера встает и запирает дверь на ключ.
– Потом как-нибудь расскажу. Слезы лить не собираюсь, все вылила уже.
– Я же вижу, что с тобой что-то происходит.
– Вер, все нормально, правда. Просто сильно устаю… – начинаю я и вдруг вспоминаю, что меня саму недавно пытались отшить таким же неумелым враньем. Становится неприятно. Вера рассказывает, что уже считает дни до увольнения, и что у нее будет возможность несколько дней посидеть дома, пока ей подготовят рабочее место. Я искренне за нее радуюсь, потому что вижу, что она расцветает на глазах.
Через пару часов бегу по второму этажу на пару и натыкаюсь на Натулю.
– Привет! Давно не заходила. Чего грустная такая?
– Привет. Да я заходила пару раз, тебя не было. Настроения нет. В курсе, что Вера увольняется?
– Да, она мне сказала… – Натуля задумчиво смотрит куда-то сквозь меня.
– Эй, ты здесь? машу перед ней рукой.
– Да, просто задумалась. Все разбегаются… В прошлом месяце два человека уволились, не с вашего отделения.
– Да, я слышала, просто вроде как это меня лично не касается, поэтому я упустила этот момент.
«А может, ты просто была слишком занята своими п*здостраданиями, что вообще не замечала, что вокруг происходит?» это мое язвительное подсознание проснулось.
_________
Через несколько дней, уже после того, как Вера отработала последние рабочие дни, мы с Натулей сталкиваемся в том же коридоре. Та шмыгает носом и трет больные глаза.
– Ты простыла? – сочувственно протягиваю пачку носовых платков.
– Да, охватило где-то… Такое поганое самочувствие.
– Так надо дома лечиться, а ты тут скачешь. Посидела бы, отдохнула немного.
– Отдохну, ага. Я заявление написала. С завтрашнего дня ухожу на больничный с последующим увольнением.
Глава 14
– Вы че, ваще офигели? С Верой на пару. Кидаете меня тут совсем одну, да??? – Возмущение бесконтрольно выплескивается наружу, хотя я до сих пор не принимаю эти слова всерьез. Может, она так шутит?
– Тебе осталось полтора года потерпеть. Ну и мы же все равно будем общаться, я же не уезжаю никуда, – повторяет она практически Верины слова.
– Я все понимаю, но блин… Как я тут без вас буду? – хочу сказать, как много они обе для меня значат, но почему-то не нахожу слов.
– Ты привыкнешь. Просто не сразу. – Она грустно улыбается и отдает мне платочки обратно. – Спасибо.
Вечером мы с Ленкой сидим у нее в комнате и болтаем. Ей просто скучно, а я пытаюсь отвлечься от грустных мыслей. После стука дверь распахивается, входит коменда и Мария Евгеньевна, которую я до сих пор немного недолюбливаю за ту несправедливую двойку в начале года.
– Вот, девчонки, к вам дежурный преподаватель с проверкой. А я пойду пока разгоню, что в туалете курит. – Она уходит, и через несколько секунд из коридора доносится ее зычный голос.
Ленка сразу же вступает с пришедшей в разговор – если я не ошибаюсь, она у них куратор группы. С любопытством прислушиваюсь к небрежной, но правильной речи, и она перестает мне казаться такой уж противной. Кажется, мы могли бы подружиться. Интересно, сколько ей лет? Через полчаса мы уже болтаем все вместе, и я практически готова извиниться за то, что как-то раз заочно назвала ее козой. А это, знаете ли, много значит. После того, как она уходит, делюсь с Ленкой впечатлениями:
– Слушай, она мне раньше такой вредной казалась, а сейчас смотрю и ничего, вроде. Знает столько всего, читает много, так что и поговорить есть о чем.
– Да, она прикольная. По крайней мере без загонов, которые есть у некоторых. – Намекает на Наташу, которая на последней паре дала им какой-то непомерно огромный зачет. Ленка, кстати, активно пытается вызнать, насколько близко мы общаемся, но неизменно обламывается.
– А сколько ей лет?
– Точно не знаю, года на 3 старше нас, вроде бы.
– Понятно…
Надо к ней добавиться в ВК, пусть будет… Иду к себе в комнату. Настроение, которое немного поднялось, снова падает до нулевой отметки. Как я теперь тут буду без тех, кого считаю близкими друзьями?
Следующие несколько дней сливаются для меня в сплошное серое пятно, найти повод для радости становится также сложно, как написать курсовую работу, учась в первом классе. Настроение у Наташи скачет то вверх, то вниз, крайней неизбежно остаюсь я надо полагать потому, что постоянно ищу общения или встречи. Сцепив зубы, даю себе обещание остановить эти качели каждый раз, когда нарываюсь на очередное хамство, и сразу же забываю об этом, как только получаю порцию ласки. Тянусь к ней, как уличный котенок к человеку, который забрал его с улицы, в поисках тепла и заботы. Мысль сблизиться с ней становится навязчивой идеей. Навязчивой, невыполнимой идеей. Тот вечер у нее поставил между нами барьер, через который я не могу проникнуть. Или это началось еще после объятий в ее кабинете? Эти ее «хочу общаться-не хочу общаться» слились в одно большое «не понимаю, что происходит». И когда я начинаю думать, что это совсем невыносимо, случается то, что выбивает меня из колеи на несколько месяцев.
Не справившись с затяжной депрессией, погибает Сережа один из моих друзей. Мы видели его за полтора дня до самоубийства, и даже не могли допустить мысли, что с ним что-то не так. Дни до и сразу после похорон превратились в какую-то расплывчатую обыденность, когда просыпаешься, ешь, ходишь и спишь по инерции. Все остальное словно отходит на второй план или проходит по касательной, или не задевает подсознания вовсе.