Страница 78 из 85
— Ты ищешь смерти?
— Это единственный путь к твоей матери.
— Но почему я? У тебя была сотня… Тысяча шансов! Почему сейчас?
— Я обещал ей! — могучий голос Властителя вновь оглушающе гремел в воздухе, заполняя собой все пространство. — Поклялся, что не оставлю тебя. Выращу сильным… Достойным короны ада. И вот, наконец, передо мной стоит новый Сатана. А значит пора. Сделай то, что должен, Люцифер.
В повисшем молчании проходили минуты. Никто не двигался, удушливые волны царственной мощи, распространялись вокруг, нагревая и без того раскалённый воздух. Дыхание терялось в гнетущем мареве пепла, гари и отчаяния. Как я могла быть так несправедлива к королю? Все его поведение всегда однозначно отражало чувства. Как же мне удалось оказаться такой слепой?
Сатана бесконечно любил свою королеву, с самого первого дня желал лишь одного: быть рядом, место и условия не имели для него значения. Но как он мог оставить сына? Порывистого, импульсивного, слепого в ярости наследника никто не признал бы истинным королем. И Владыка злился. Его бесило сходство Люцифера с матерью, но лишь потому, что это ее безрассудство ввергло их всех в пучину вечных страданий. Повелитель всеми силами пытался воспитать в отпрыске собственный холодный ум и расчетливую собранность, надеясь однажды уступить трон принцу и, наконец, воссоединиться с возлюбленной, пусть и в холодных оковах небытия. А потом появилась я — королевская предназначенная, и надежды Властителя снова рухнули, как песчаный замок под натиском прибоя. А теперь Сатана испытывал лишь рвущее на части душу облегчение. Слабость оказалась силой, ярость — мощью, страсть — мудростью. Король исполнил долг перед сыном, женой и Династией. Он наконец вырастил себе замену и теперь он был свободен!
Боль стиснула грудь тугим кольцом, лишая возможности дышать. Неужели все вот так вот и закончится? Почему нет выхода для предназначенных? Мучениям, отчаянию, тоске не будет конца? Израненные души так никогда и не обретут покоя? Как жестоко, Шепфа! Слишком… Даже для преисподней…
— Я понимаю тебя, отец. — Люцифер вытянул вперёд когтистую ладонь. — Прощай.
Мое сознание отказывалось воспринимать происходящее. Непоколебимая вера в неистребимое счастье, которое должно преодолеть любые препятствия, не позволяла смириться с финалом.
Могучая рука наследника начала медленно сжиматься, лишая Сатану возможности дышать. Я рассеянно наблюдала, как с угольного плеча сочилась вязкая, бордовая кровь. Тугие капли стекали блестящими ручейками на землю и мгновенно впитывались в грубую, обожженную корку, а на месте их исчезновения быстро поднимались, пробиваясь через пепел, тонкие, зелёные росточки.
От увиденного по телу мгновенно хлынул жар. Голову взорвало осознание недавно услышанных слов.
Скажи Азаилу, что он должен пролить свою кровь, чтобы вновь увидеть меня.
Я вскочила, истерически задыхаясь, и бросилась через перила балкона, страшась только одного: не успеть.
— Нет!
Люцифер замер, словно этого окрика и ждал. Его сердце часто забилось, с облегчением ощущая мое воодушевление. Он не хотел смерти отца, не желал быть палачом своему королю, но широкую грудь наполняло недоумение, уловить суть моих, быстро скачущих мыслей, ему никак не удавалось.
Колени с размаху врезались в землю, я упала прямо перед Сатаной, загородив его от полыхающего оранжевым пламенем отпрыска.
— Азаил?
Властитель медленно поднял на меня изумлённый взор, его изрезанное грубыми шрамами лицо исказила странная, болезненная гримаса.
— Что… Что ты сказала?
— Азаил. — Повторила я уверенно, сомнений больше не оставалось, это он, предназначенный Евы. Я нашла его.
Взгляд короля наполнился болезненным, чуть безумным блеском, плечи расправились, раскрывая широкие кожистые крылья.
— Мое истинное имя не произносилось в этих стенах уже сотни лет. Откуда оно известно тебе?
— Она! Она сказала… Ева… — Рыдания громким потоком хлынули из груди, путая слова, сбивая их настолько, что смысл безвозвратно терялся.
Облегчение, вперемешку с болью струились из израненной души, заставляя плакать все сильнее. Я никак не могла унять истерики. Король одним движением когтистой руки сорвал с шеи Глаз Ведьмы и властно дёрнул мой подбородок на себя, цепляя взгляд. В кровавых глазах отразилась Ева: бархатный взгляд, тихий, томный голос, ненавязчивая дрожь в хрупких, узких плечах. Взор Сатаны засветился смесью неуемной боли и невыразимой радости, когда тихий, слабеющий голос повторил:
«…Он должен пролить свою кровь…»
Ещё пару секунд Властитель не отпускал меня, с жадностью высматривая каждый вздох, что его предназначенная пережила рядом со мной, но потом цепкая, болезненная хватка ослабла и совсем разжалась.
— Спасибо. Ты вернула мне жизнь.
Мои крылья мелко дрожали, удушливые волны совершенной мглы с резким запахом фернета затапливали пространство вокруг. В самом центре груди загорелось облегчённое смятение и сразу, в ответ ему, горячие руки Люцифера подняли меня с земли и крепко прижали к жаркому, каменному торсу предназначенного. Он уже сменил облик и теперь укрывал меня широкими бордовыми крыльями в неосознанной попытке защитить от любого влияния. Смольную голову наполняло непонимание, но принц молчал, не двигался, подспудно сознавая важность момента.
Король поднялся, обретая человеческое обличье. Все ещё когтистая ладонь полоснула по широкому запястью, глубоко рассекая кожу, из рваной раны, густыми струйками, хлынула вязкая, бордовая кровь. Сатана повел рукой в сторону, широко поливая землю темными потоками. На месте соприкосновения живительной влаги с выжженной коркой земли, мгновенно начали пробиваться зелёные ростки роз, стремительно поднимаясь и сразу распуская белоснежные бутоны.
Азаил рассмеялся, запрокинув голову, диким, безудержным, совершенно безумным смехом и зажёг на раскрытых ладонях высокие сполохи гудящего пламени. Словно в ответ на его действия, в воздухе запахло свежестью. Чуть слышное, лёгкое шевеление быстро набирало силу, приобретая размеры урагана.
Он — огонь, а она — ветер.
Пронеслось у меня в голове. Будто в подтверждение этому, пылающие потоки, раздуваемого пламенного шторма свернулись вокруг напряжённой фигуры Сатаны в беснующийся, почти непрозрачный, горячий кокон, а когда, спустя время, рассеялись, я увидела ее… Мою Еву.
Хрупкая фигурка красивой девушки была прикрыта лишь струящимся водопадом совершенно смольных волос. Она отчаянно цеплялась за широкие плечи Властителя и ревела навзрыд, опустив голову на могучую, королевскую грудь. Азаил рассеянно приглаживал дрожащими пальцами мягкие кудри и тихо шептал ей в висок то ли заклинания, то ли обещания…
Пойдем. Им многое нужно сказать друг другу.
Люцифер молча перенес нас в свою комнату. Болезненное непонимание душило наследника, потому скоро, приведя себя в порядок и сварив кофе, мы снова встретились на средине дивана в объятьях друг друга. Предназначенный рассеянно прижимал мои плечи к себе, а я примирительно гладила сильные руки, унимая бушующие страсти.
Эта женщина… Она…
Ее зовут Ева. Она королева и твоя мать.
В голове тут же вспыхнули недавние переживания. Так вот почему все в ней казалось таким знакомым, любимым, родным… В странноватом, чуть безумном облике: такой узнаваемой манере надменно поднимать бровь, смотреть с высока, ухмыляться лишь уголками губ; во всем этом я узнавала Люцифера — своего предназначенного демона, потому мне так упорно казалось, что мы встречались раньше с этой черноволосой красавицей.
— Все, что случилось лишь видение? — алый взор наследника разгорался надеждой, хотя в глубине царственной души все еще властвовало непонимание.
Нет. Предназначение демона восстановлено. Творение Шепфа вернулось к равновесию, поскольку обе половины обрели плоть.
Но как? Из небытия нет обратной дороги.
— Не для таких как мы. Созидая единое целое из двоих, образуя и развивая связь, половины становятся одним сверхсуществом, а потому не могут переступить порог вечности поодиночке, они умирают только вдвоем, полностью. Ева не попала в небытие, потому что здесь остался Азаил. — Я изо всех сил старалась донести до возлюбленного смысл предназначения, такой очевидный и непонятный одновременно.