Страница 12 из 24
Таким образом, можно сделать следующие выводы о причинах трагедии: во-первых, присутствие огромного количества людей, которое значительно превышало расчётные цифры, основанные, в частности, на опыте коронации Александра III; во-вторых, долгое ожидание начала праздника и раздачи подарков, что в условиях тёплой погоды и тесноты сопровождалось нехваткой свежего воздуха, обмороками, раздраженностью, и как следствие, желанием получить подарок побыстрее; в-третьих, раздача царских гостинцев «своим», что выглядит вполне правдоподобно, даже при отсутствии подобных свидетельств у генерала Джунковского; в-четвёртых, народный страх, что подарков на всех не хватит; и в-пятых, несогласованность в работе министерства двора и московских властей, что привело к плохой организации гулянья и недостаточному количеству полицейских.
1800 полицейских не смогли сдержать толпу, и результатом 10-минутной давки стало огромное число жертв: 1389 погибших и несколько сотен пострадавших. О случившемся немедленно доложили генерал-губернатору Москвы, великому князю Сергею Александровичу, который впоследствии записал в своем дневнике: «Суббота. Утром ко мне Воронцов 115 с известием, что на Ходынском поле народ прорвался на празднике и много подавленных. Я послал туда Гадона узнать; сам должен был поехать к Ники [Николай II – прим. А. Т.]. Тут же Власовский 116 подтвердил то же, но порядок водворен быстро. Ники сам его расспрашивал… Я в отчаянии от всего случившегося – одна тысяча убитых и 400 раненых! Увы! Всё падёт на одного полицмейстера, хотя распоряжалась исключительно коронационная комиссия с Бером».117
Место трагедии было очень быстро убрано и очищено от всех следов, программа празднования продолжилась, и к 14 часам прибыла царская чета, встреченная громовым «Ура» и пением «Боже, Царя храни» и «Славься».
«Государь был бледен, императрица сосредоточенна, видно было, что они переживали, как им трудно было брать на себя и делать вид, как будто ничего не произошло», – писал Джунковский.118
Некоторые политические деятели и члены императорской фамилии придерживались мнения, что народные гулянья следовало отменить. К этому же склонялся и Государь. Вот что пишет в своих воспоминаниях известный в то время политический деятель Александр Петрович Извольский: «Я был хорошо осведомлен о всех деталях того, что происходило в Кремлёвском дворце в связи с катастрофой. Ввиду этого я могу засвидетельствовать, что Николай II был опечален происшедшим, и первым его порывом было приказать прекратить празднества и удалиться в один из монастырей в окрестностях Москвы, чтобы выразить своё горе. Этот план был предметом горячего обсуждения в кругах царской свиты, причём граф Пален поддерживал этот план и советовал императору строго наказать виновников, не считаясь с положением, занимаемым лицами, ответственными за происшедшее, и прежде всего великого князя Сергея, дядю императора и московского генерал-губернатора, в то время как другие, особенно Победоносцев и его друзья указывали, что это может смутить умы и произведёт дурное впечатление на принцев и иностранных представителей, собравшихся в Москве».119
Необходимо немного остановиться на фигуре Константина Петровича Победоносцева, который преподавал законоведение и право отцу Николая II, и более того, являлся наставником самого Николая Александровича в бытность последнего наследником русского престола. В 1896 году К. П. Победоносцев занимал пост Обер-прокурора Святейшего Синода и имел большое влияние при дворе Николая II, так же, как и до этого имел большое влияние при дворе императора Александра III.
Так или иначе, Государь принял позицию Победоносцева и его сторонников, однако торжественные мероприятия были сокращены. Сама по себе мысль об отмене праздника, конечно же, является абсолютно верной, но в те часы трудно осуществимой. Объявить народу о том, что праздник отменяется, расходитесь, дескать, по домам, было можно. Но одно дело, когда на праздник собралось 500 человек, и совершенно другое, когда количество людей переваливало за 800 тыс. и многие из них проделали долгий и трудный путь из соседних губерний, чтобы попасть на торжества, увидеть своего царя и получить от него подарок. Генерал Джунковский вспоминал: «Катастрофа произошла только на небольшом пространстве, всё остальное необъятное пространство Ходынского поля было полно народа, его было до миллиона, многие только под вечер узнали о катастрофе, народ этот пришёл издалека, и лишать его праздника вряд ли было бы правильным».120
Но вернемся к описанию событий того ужасного дня: к 14 часам на торжества прибыл Государь император Николай Александрович и императрица Александра Фёдоровна. Через полчаса они направились в Петровский дворец, где принимали депутации от крестьян, после чего для волостных старшин был устроен обед в двух шатрах. А вечером состоялся бал во французском посольстве. Этот злополучный бал всегда является кульминацией обвинительных пассажей в адрес Государя, который якобы с неописуемой радостью танцевал с графиней Монтебелло, а Александра Фёдоровна, с не меньшим удовольствием, танцевала с графом.
Стоит заметить, что данный приём готовился французской стороной задолго до коронации, и ему придавалось важное межгосударственное значение, так как он должен был способствовать налаживанию союзнических отношений между Россией и Францией.
Неоднократно цитируемый генерал Джунковский считал присутствие царской четы на балу неповторимой ошибкой: «Вечером был бал во французском посольстве. Все были убеждены, что бал будет отменён. Увы! Опять была сделана непоправимая ошибка, бал не отменили, Их Величества приехали на бал».121
А. П. Извольский: «Посланник маркиз де Монтебелло и его жена, пользовавшиеся большой любовью в русском обществе, зная, что происходит в Кремле, ожидали, что императорская чета не будет присутствовать на празднестве и предполагали отложить бал. Однако он состоялся, и я отчетливо вспоминаю напряжённость атмосферы на этом празднестве.
Усилия, которые делались императором и императрицей при появлении их на публике, ясно были видны на их лицах.
Некоторые порицали французского посла за то, что он не проявил инициативы в вопросе об отмене бала, но я могу удостоверить, что маркиз и маркиза были вынуждены склониться перед высшей волей, направляющейся прискорбными советами, о которых я уже упоминал».122
Таким образом, ни французский посол, ни Государь император, ни Победоносцев, никто либо другой, не испытывали никакой радости от проведения этого бала, однако он всё же состоялся по инициативе российских дипломатов, как жест верности России союзническим отношениям. А посещение приёма императорской четой, в создавшихся условиях, было знаком особого уважения и признательности французской стороне за организацию бала.
Современный публицист А. Степанов справедливо отмечает: «Приём у посла иностранной державы для руководителя государства – не развлечение, а работа. Конечно, можно было отменить приём. Но нужно иметь в виду, что у России и Франции только налаживались Союзнические отношения и всякая шероховатость могла быть использована враждебными государствами, чтобы расстроить возникавший союз. И Государь в этой непростой ситуации нашёл достойный выход. Он посетил приём, чем подчеркнул верность России союзническим отношениям и заинтересованность в их развитии, но вскоре уехал…».123
115
Граф Илларион Иванович Воронцов-Дашков (1837–1916) – русский государственный и военный деятель; в 1896 г. Министр императорского двора и уделов.
116
Александр Александрович Власовский (1842–1899) – российский военный; в 1896 г. московский обер-полицмейстер.
117
Хрусталёв В. М. Тайны на крови. Триумф и трагедии Дома Романовых. – М.: АСТ, 2014.
118
Джунковский В. Ф. Воспоминания. М.: Изд. им. Сабашниковых, 1997.
119
Извольский А. Воспоминания. – М.: Международные отношения, 1989.
120
Джунковский В. Ф. Воспоминания. М.: Изд. им. Сабашниковых, 1997.
121
Джунковский В. Ф. Воспоминания. М.: Изд. им. Сабашниковых, 1997.
122
Извольский А. Воспоминания. – М.: Международные отношения, 1989.
123
И. Евсин. Правда о Ходынской трагедии: http://www.ruskmir.ru/2012/06/igor-evsin-pravda-o-xodynskoj-tragedii/