Страница 4 из 10
В любом случае даже небольшой супермаркет оказался приятным разнообразием после душного старого дома. Девочка медленно прохаживалась между рядами, размышляя о чём-то своём, когда в неё чуть было не врезалась пожилая леди с огромной лошадиной челюстью. Под её тонкой полупрозрачной кожей виднелись сосуды, а медные волосы прекрасно гармонировали с жёлтыми зубами. Они молча уставились друг на друга.
– На что пялишься? – проворчала старушка. – Какая ты невоспитанная!
От растерянности Харпер не нашлась что ответить.
– Что такое? Не говоришь по-английски?
– Ну конечно же, говорю, – выпалила девочка.
– И откуда ты?
– Из Нью-Йорка…
– Нет, нет, я не об этом. Откуда родом твои родители? – не унималась пожилая дама.
Рейны всегда учили своих детей уважать старших, но сейчас это с трудом давалось их дочери. Она точно знала, что старушка пытается выведать, откуда приехала её семья. Ей уже не раз приходилось слышать подобные вопросы, и они очень расстраивали Харпер, заставляя её чувствовать себя чужой в своей родной стране.
– Раз уж вам так хочется знать, мой отец родился в Нью-Йорке, в Куинсе, а моя мать – в Мэриленде, – парировала она.
– Значит, тебя удочерили?
– Нет. Я родилась в США, точно так же, как и мои родители. Мы все американцы.
– С таким-то лицом? Это вряд ли, – проскрипела старуха.
Харпер почувствовала себя так, словно ей дали пощёчину. Её переполняла ярость. Но прежде, чем девочка успела накричать на незнакомку и обозвать её расисткой, рядом появилась Юна за руку с Майклом.
– Случилось что-то неприятное? – спокойно спросила она, положив руку на плечо дочери.
– А… Теперь мне всё ясно. Вы китайцы! – заключила пожилая дама. – Вам, китайцам, следовало бы учить своих детей хорошим манерам. Здесь, в нашей стране, не принято пялиться на незнакомых людей. Это невежливо.
– Я не китаянка, – мягко ответила миссис Рейн. – Вообще-то я кореянка, и мне очень жаль, если моя дочь чем-то вас обидела. Она прекрасно воспитана и никогда не будет вести себя грубо. – Юна бросила на старушку пронзительный взгляд. – Во всяком случае, если её не спровоцировать.
– На что это вы намекаете?
– Хорошего дня. – Женщина не стала вступать в дальнейшие перепалки с этой неприятной особой и поспешила увести детей в другой ряд. Там она повернулась к дочери и ласково произнесла: – Милая, ты в порядке?
– Обычно пожилые люди такие дружелюбные… – грустно ответила Харпер. – Я ещё никогда не встречала расистов такого возраста.
Лицо мамы стало печальным.
– Увы, расизм не зависит от возраста, пола и даже от цвета кожи, – понимающе сказала она. – Не позволяй этим ужасным людям причинять тебе боль. Так ты даёшь им власть над собой. А они этого не заслуживают.
– Она сказала, что я не могу быть американкой с таким-то лицом…
– Она просто завидует твоей юности и красоте. – Миссис Рейн легонько ущипнула дочь за щёку и чмокнула её в нос.
– Да, Харпер, ты ведь очень красивая! – со знанием дела подтвердил её брат. – Не то что эта противная старуха.
– Майкл! – с упрёком воскликнула Юна. – Так говорить нельзя. Ты ведь знаешь, что это нехорошо.
– Но ведь та старуха первая вела себя нехорошо. Она обидела Харпер! – упрямо возразил малыш, скрестив руки на груди. – А ещё у неё жёлтые зубы и воняет изо рта.
– Майкл! – повторила женщина ещё более строго. Но её дочь заметила, как та прикусила уголки губ, чтобы не рассмеяться.
Девочка и сама с трудом сдерживала улыбку, слушая серьёзные рассуждения своего младшего брата. Её гнев и печаль тут же отступили. А ещё через пару минут она и вовсе забыла о вредной старушке. Затарившись продуктами, Рейны отправились домой.
Стоило им войти в особняк, как Майкл вытащил из пакета мороженое и тут же помчался в свою комнату. Харпер развернула яркую упаковку фруктового льда и, наслаждаясь его охлаждающей сладостью, последовала за мальчиком. Из приоткрытой двери его спальни доносились обрывки разговора, похоже, ребёнок болтал с воображаемым другом. Его сестра, затаив дыхание, прислушалась.
– Прости, что не принёс тебе мороженое. Но мы можем съесть моё пополам, договорились?
Послышался тихий глухой звук, который сменился испуганным писком Майкла:
– Ну зачем ты так?
Девочка встревоженно вбежала в комнату. Её брат, едва сдерживая слёзы, собирал с пола кусочки фруктового льда. По новому ковру растекалось синеватое пятно растаявшего виноградного сока.
– Что случилось? – спросила Харпер. Схватив с комода коробку салфеток, она бросилась помогать малышу с уборкой.
– Билли очень разозлился… Ему не понравилось, что я принёс мороженое только себе, – шмыгая носом, объяснил Майкл. – Поэтому он бросил мой фруктовый лёд на пол. Сказал, раз так, мы оба ничего не получим.
Харпер незаметно ухмыльнулась. Мальчик выбрал прекрасное объяснение собственной неуклюжести. Но всё же он казался таким расстроенным, что девочка решила ему подыграть:
– По-моему, твой новый друг поступил просто ужасно! – возмутилась она. – Знаешь что, давай спустимся вниз и съедим ещё по одному мороженому прямо на веранде?
Майкл печально покачал головой:
– Что-то мне не хочется. Я должен остаться здесь и поиграть с Билли.
Что-то в его словах показалось Харпер смутно знакомым. По её спине и рукам снова пробежали мурашки. Наклонившись, она сгребла малыша в охапку и вынесла в душный коридор.
– Ну уж нет! – хихикая, кричала девочка. – Я хочу ещё одно мороженое, но не есть же мне его в гордом одиночестве! Ты будешь моим прикрытием!
Майкл звонко рассмеялся, вывернулся из рук сестры и, перепрыгивая через ступени, помчался вниз по лестнице.
– Кто последний, тот дурак! – кричал он. – Не догонишь! Не догонишь!
Девочка с улыбкой бросилась за ним, как вдруг дверь в комнату Майкла с оглушительным грохотом захлопнулась.
– Наверное, это всё сквозняк, – шёпотом успокоила себя Харпер. – Дурацкий старый дом.
И она спустилась в холл, стараясь не оглядываться назад на пугающий тёмный коридор.
Я ненавижу:
1. То, как жарко и душно летом в Вашингтоне
2. Магазины, которые слишком далеко, чтобы идти туда пешком
3. Этот старый жуткий дом, где к тому же время от времени воняет
4. Свои ночные кошмары
С тех пор как я сюда переехала, меня преследуют страшные сны. Они такие яркие и реалистичные, что мне кажется, будто всё это происходит со мной наяву. Но ведь это не так?..
Иногда мои кошмары даже не похожи на сны. Я будто бы просто сижу в своей комнате, а потом меня окутывает мрак. Это похоже на фильм ужасов. Там бывают такие глупые сцены, когда звучит тревожная музыка, и герой идёт прямо навстречу опасности. Совершенно ясно, что скоро он умрёт. Но он не убегает, как сделал бы любой разумный человек. Он просто продолжает идти. А потом, когда пути назад уже нет, на его лице вдруг появляется гримаса ужаса. Наверное, именно в этот момент он понимает, как глупо поступил. Ненавижу такие фильмы.
Факт: в жизни люди убегают, когда чувствуют опасность. Но в своих кошмарах я иду прямо навстречу чему-то ужасному. И как бы я ни старалась, я не могу заставить себя остановиться. Но и дойти до конца я тоже не могу. Я просто теряюсь в вязкой пугающей темноте и… Просыпаюсь. Иногда мне кажется, что, если я смогу подольше продержаться во сне, мне наконец-то удастся вспомнить, что же случилось со мной в Брайерли. И тогда мне больше не придётся вести этот дурацкий дневник. Ты уж не обижайся на меня за это, дневничок.
Копаться в своих воспоминаниях – всё равно что плавать в желе. Это тяжело и совершенно бессмысленно. Я уже и сама не знаю, что произошло на самом деле, а что – просто плод моего воображения. Остаётся лишь опираться на факты.
Факт: в моей школе случился пожар.
Факт: меня отправили в Брайерли, нью-йоркский институт психического здоровья детей.