Страница 6 из 13
Повернулась, вскинув бровь.
– А чем безродные девушки отличаются от тех, что обучаются в пансионате?
Послушницы снова переглянулись.
Русоволосая девушка, что выделялась острыми чертами лица, гордо расправила плечи.
– За наше обучение родители могут заплатить.
– Как правило, аристократы берут себе в жёны послушницу пансионата и выплачивают отцу девушки сумму, которая в три раза превышает затраты на обучение, – невозмутимо пояснила курносая.
А меня охватила дрожь… Они говорят о себе, как о товаре. Говорят, и не чувствуют себя ущемлённые. Не понимают, что… что понимаю я. Они даже не знают, что может быть иначе.
– Поэтому… – угрожающе произнесла русоволосая. – Советуем тебе вести себя прилежно. Если тебя накажут, могут наказать и нас.
– Госпожа Луэр никогда не разбирается кто прав, а кто виноват, – добавила курносая. – Она заносит все совершённые провинности в личные дела послушниц. И чем больше таких провинностей, тем меньше вероятность удачно выйти замуж.
– И что тогда? – спросила смело.
– Если до совершеннолетия послушницу никто не выберет, её отправят работать по найму… – сухо ответила русоволосая.
Я недоумевала. На затылке шевелились волоски, вставая дыбом. Вот у них жизнь… Вот так перспективы…
– А выбора у вас совсем нет? – спросила осторожно. – Пойти учиться, освоить престижную профессию, жить самостоятельно?
Бедные девочки смотрели на меня, как на умалишённую. Кажется, смысл моих слов вообще до их сознания не дошёл.
– Ладно, – примирительно вздохнула. – У каждого своя судьба. Я постараюсь не создавать вам проблем, но и вы… – обвела присутствующих предостерегающим взглядом. – Не пытайтесь лезть ко мне с нравоучениями и попытками вразумить. Убедить, какая счастливая участь мне выпала. Я из другого мира – и у нас другие законы, к которым я привыкла. Договорились?
Курносая покачала головой.
– Комната «смирения» существует не для того, чтобы послушница могла отдохнуть, а для того, чтобы могла подумать, усмирить гордыню, очистить разум от…
– Стоп, – резко оборвала, вскинув ладонь. – Мы, кажется, договорились. Без нравоучений.
– Но… – попыталась вставить русоволосая.
– Давайте жить дружно, и никто не пострадает, – натянуто улыбнулась, ощущая, что пора бы и поесть. – Проводите в столовую?
– Дождёмся Нэю. Без Старшей лучше не передвигаться по пансионату, даже если мать-настоятельница разрешает, – сдержанно произнесла курносая. – Ты пока можешь изучить молитвенник.
Меня покоробило. Девушки вернулись на свои места, каждая взяла в руки по такому молитвеннику и углубилась в чтение, беззвучно шевеля губами.
«УжОс…» – поражённо выдохнул Павел. Не могу не согласиться.
Открыла снова тумбу, достала из неё книги, бумагу и карандаш. Мне нужно отвлечься. Слишком мало информации, чтобы придумать план, как вернуться домой. Вряд ли из послушниц кто-то знает ответ или сможет мне помочь. Они просто… несчастные жертвы отлаженной системы. Я тоже. Только совершенно другой системы, но она мне нравится. Нравилась иллюзия выбора и относительная свобода.
Я могла выбрать чистить зубы или «забить», могла выбрать, в чём пойти в универ, есть ли на обед чизкейк и пойти ли в выходные с Артёмом в кино…
… карандаш, казалось, живёт собственной жизнью в моей руке.
С белого листа на меня смотрели безразличные матовые глаза принца.
Скомкала лист и швырнула его в угол. Соседки тут же подняли головы, наградив красноречивым взглядом.
– Упс… – виновато вымолвила и поднялась, чтобы убрать мусор. Распрямила лист, сложила пополам и вложила его в молитвенник. Всё равно читать ну буду.
Вязала новый, устроила на коленке и начала рисовать. Карты… Не знаю, почему вдруг именно их, но… я люблю играть в карты. С отцом в «тысячу», с друзьями в покер, иногда раскладываю пасьянс. От карт веет мистикой, таинственной силой, чем-то таким, что сложно поддаётся объяснению, но, когда я беру в руки карты, чувствую уверенность и лёгкость. А ещё мне просто невозможно везёт в азартных играх.
Ещё когда стояли игровые автоматы почти на каждом углу, а я была маленькая, уговорила отца бросить монетку и нажать на кнопочку. Мне так хотелось услышать этот звук «дзынь, трулу-лу», увидеть, как вращаются на экране фруктики.
«Папусенька! Смотри, лимончики!..» – я радостно хлопала в ладоши, а папа судорожно сглотнул и ослабил галстук.
В шестнадцать, решила маме подарить на Восьмое Марта лотерейный билет. Вроде шутки. К билету полагались цветы и коробка её любимых конфет, но основной подарок она получила в воскресенье утром, когда узнала, что билет выигрышный.
Единственного правила, которого я придерживаюсь: «не злоупотреблять своей удачей». Я не стараюсь намеренно выиграть, не играю на деньги, не ищу выгоды. Иначе, удача отвернётся от меня…
– Вставай, – раздался властный голос. Удивлённо повернула голову.
Вернулась Старшая.
Отложила почти законченную «шестёрку» треф и поднялась, вздёрнув бровь.
Желваки на лице рыжей дрогнули. Кажется, кто-то хочет меня удавить…
– Идём за мной, – и ни слова больше. Быстро убрала все принадлежности обратно в тумбу и двинулась следом за Старшей.
От девушки с рыжими косичками исходили негативные волны, которые я кожей ощущала. Её плечи подрагивали от напряжения, а походка слишком резкая.
Может, скоро её совершеннолетие и её никто не выбрал? Тогда мне искренне жаль бедняжку. Похоже замужество в этом мире единственный выход для девушки и шанс на относительно нормальную жизнь.
Меня привели в библиотеку. В помещении пахло пылью, старинными книгами, тускло горели лампы и стеллажи шли друг за другом. По правую руку – столы со стульями, впереди сидит ещё одна настоятельница. Незнакомая.
Старшая приветственно кланяется и идёт дальше. Настоятельница провожает меня прищуренным взглядом. Я тоже должна была поклониться?
В закутке, между стеллажами, круглый читальный столик и низкие кресла. В одном из них сидит мужчина. Взгляд карих цепких глаз быстро оценивает меня с головы до ног. Я же оцениваю его.
Небольшая щетина, ежик коротких тёмных волос. Мужчина хорошо сложен, просто одет, на поясе кинжал. Руки скрывают перчатки…
– Магистр Яр, – тихо шепчет Старшая. И куда подевался её гордый нрав?
Усмехнулась и вскинула бровь в ответ на вопросительный взгляд магистра.
– Интересно… – задумчиво протянул он.
– Не очень, – ответила, глядя ему в глаза, как-то сразу понимая, что с этим мужчиной мы поладим…
Глава пятая
– Нэя. Будь так любезна и добра, распорядись, чтобы завтрак нам с миледи подали сюда, – чересчур любезный тон магистра забавлял. Красуется. И пользуется своим положением.
– Да, господин магистр, – низко поклонилась Старшая, бросив на меня злобный взгляд, и бесшумно удалилась.
– Что вас развеселило? – резко спросил мужчина, изменив и тон, и позу, даже выражение лица поменялось.
– Можно? – ради приличия спросила, указывая на кресло. Получила благосклонный кивок и опустилась напротив. – Каково это… знать, что ни одна женщина не может отказать? Воспротивиться. Высказать своё мнение…
Магистр постучал пальцами по деревянному подлокотнику.
– Я немного ознакомился с традициями вашего мира, Алиса, – мужчина перешёл на «вы», видимо, даже не заметив. А может, специально пытается расположить. – И настроился к тому, что в общении с вами и во взаимопонимании… могут возникнуть некоторые трудности. Особенно после того, как узнал от Эдриана о том, что память вам не стёрли.
– Какая жаль, – притворно усмехнулась, выдерживая пронзительный взгляд. «Какая жаль» появилась, когда я загрузила английский текст в Яндекс-переводчик, не желая завалить зачёт по английскому. Яндекс перевёл, а «какая жаль» стала устойчивым выражением в моём лексиконе.
– Не язвите, – ровно отозвался магистр. – Я здесь не для того, чтобы убедить вас в том, что вы не сможете переделать наш мир и отвоевать права женщин.