Страница 109 из 116
— Саске, как ты себя чувствуешь?
Я повернул голову, увидел Итачи, и тут со мной произошло что–то странное. Сердце вдруг забилось быстро–быстро, на миг перехватило дыхание, а тело словно само собой вскрикнуло что–то вроде «Кья!» и забилось в угол кровати, прикрывшись одеялом и подушкой.
— Что случилось? — Итачи придвинулся ближе, и мне показалось, что я вот–вот умру, потому что сердце сейчас проломит грудную клетку и выскочит наружу.
— Не п-приближайся! — даже говорить в его присутствии было сложно.
Нии–сан замер со странным выражением лица и медленно, словно боясь меня напугать, начал отступать назад.
— Хорошо, я сейчас позову кого–нибудь.
— Не уходи! — моя просьба заставила его остановиться у самой двери. — Постой там н-немного, я сейчас привыкну.
Кажется, Итачи не понял, о чем я говорю, но просьбу все же выполнил. Если я раньше думал, что люблю его, то теперь понял, что по сравнению с тем, что я чувствовал сейчас, это была всего лишь легкая симпатия. Даже только от присутствия нии–сана меня плющило не по–детски. За десять лет я просто забыл, каково это — ощущать эмоции, и теперь они стали для меня большим сюрпризом. А может, дело не только в том, что я долгие годы был лишен чувств, а в том, что это Учихи гиперэмоциональны, у них ведь пробуждение шарингана именно на эмоции завязано. Я что–то не припомню, чтобы в прошлой жизни так сильно волновался только из–за того, что нахожусь с кем–то в одном помещении.
Система самогендзюцу до недавнего времени работала, дай бог, на пять процентов от нормальной «мощности» чувств, потому что так было удобнее. Зато теперь она только мешалась, и без того увеличивая зашкаливающий эмоциональный всплеск. Пришлось ее отключить, но лучше мне не стало. Однако, кое–как успокоив сердцебиение, я решился выглянуть из–за подушки, за которой прятался от ослепительности Итачи. Дыхание снова перехватило, но я смог с собой справиться. — С-сделай шаг вперед.
Нии–сан послушался, а мне снова пришлось успокаивать ускорившийся пульс. Только минуту спустя я смог сказать, чтобы он еще немного приблизился. Прошла почти четверть часа, прежде чем он сумел подойти к моей постели вплотную. Я протянул ему руку, и понял, что никак не могу усмирить дрожь пальцев. Когда ладонь Итачи коснулась моей, я осознал, почему Хината постоянно в обморок падала при виде Наруто. Если ее постоянно так же плющило, то остается только посочувствовать бедняжке. Надеюсь, я со временем привыкну, а то придется систему самогендзюцу наизнанку выворачивать, чтобы эмоции притупляла.
Когда меня перестало трясти, и пульс в очередной раз успокоился, Итачи решился задать вопрос:
— Что с тобой?
— Эмоции вернулись. Я уже забыл, каково это, и сейчас все слишком… сильно. Ты просто спросил, как я себя чувствую, а у меня чуть сердце не выпрыгнуло от счастья слышать твой голос.
Еще полчаса спустя я решил, что привык достаточно, и можно попробовать встретиться еще с кем–то. Этим «кем–то» оказались оба Хокаге, которым не терпелось отругать меня за безответственность, которая в очередной раз едва не стоила мне жизни. Но прежде, чем Тсунаде успела открыть рот, дабы устроить мне выговор, я произнес то, что само просилось наружу.
— Вы великолепны, — с искренним восхищением произнес я.
Тсунаде запнулась на полуслове от такого неожиданного начала разговора. Но я не видел, какое у нее было выражение лица, потому что с того самого момента, как она вошла в комнату, не мог отвести глаз от того, что у нее пониже шеи. Серьезно не понимаю, как это я раньше спокойно мог не пялиться на ее грудь, подчеркнутую глубоким декольте? Сейчас она меня просто гипнотизировала, и оторвать взгляд было решительно невозможно.
— Выходите за меня, вы обе, — все тем же восхищенным тоном произнес я, не в силах решить, какая из восхитительных выпуклостей совершеннее — левая или правая.
— Ах ты маленький ..!
Слова Тсунаде прошли мимо сознания, потому что все мое внимание было полностью захвачено тем, как волнительно колыхнулась ее грудь от резкого движения. Только потом я сообразил, что это Хокаге попыталась кинуться ко мне с совсем не дружескими намерениями, но Хаширама ее удержал.
— Тсуна–чан, это не повод его убивать! Мальчик не в себе, он еще не выздоровел до конца. И вообще, вырезы на одежде у тебя действительно великоваты. Я давно хотел сказать тебе об этом, но ты уже большая девочка, сама должна все понимать…
Хокаге что–то отвечала деду, но я их почти не слышал, продолжая пялиться. Надо бы взять себя в руки и перестать, но что–то совсем не хочется. К черту все, сегодня мне можно, в качестве моральной компенсации.
— Очнись уже, — раздраженно рявкнула Тсунаде, щелкнув у меня перед лицом пальцами.
Пришлось отвлечься от увлекательного зрелища и нечеловеческим усилием воли перевести взгляд на ее лицо.
— В гневе вы еще восхитительней, Химе–сама, — я поймал ее руку и поцеловал. — Выходите за меня замуж, и я сделаю вас самой счастливой женщиной на свете.
Тсунаде отчетливо покраснела, но потом спохватилась и вырвала у меня свою руку.
— Соглашайся, — громким шепотом начал суфлировать на заднем плане Хаширама. — В твоем возрасте такими предложениями не разбрасываются. Мальчик, конечно, для тебя слишком молод, но он уже показал себя великим шиноби. К тому же не хотелось бы, чтобы род Сенджу на тебе прервался. Ты, как принцесса клана, должна обеспечить его существование и процветание.
Кажется, это стало последней каплей, и красная от гнева и смущения Тсунаде покинула помещение, чтобы немного остыть и не поубивать тут всех. Лишившись услады для глаз, я перевел взгляд на Первого. Поняв по моему враз просиявшему лицу, что сейчас тоже огребет свою порцию любви и восхищения, Хаширама скомкано попрощался и поспешил следом за внучкой.
Оставшись в одиночестве, я попытался взять себя в руки и успокоиться. А то что–то меня на любовь ко всему живому пробило, не к добру это. Следующим в мою комнату рискнул зайти Наруто. Я изо всех сил сдерживал свою неожиданную любвеобильность, поэтому не затискал его до смерти, а всего лишь слегка помял. Впрочем, не похоже, чтобы он был сильно против — отбивался как–то вяло, без энтузиазма. Подождав, пока я немного успокоюсь, Ева рискнула высунуть нос из печати на животе Наруто.
— Саске! — радостно воскликнула она.
— Ева! — не менее счастливо ответил я.
— Саске!
— Ева!
Лиса прыгнула мне на руки, и мы некоторое время просто смотрели друг другу в глаза. По крайней мере, так это выглядело со стороны. На самом же деле я активировал риненган и сейчас решал проблемы Евы с чакрой. Если у меня восстановленная ментальная оболочка теперь удерживала чакру в теле, и за время моей отключки ее там скопилось уже немало, то у бедной демоницы вместо нормальной энергии до сих пор была та черно–серая бурда, что досталась нам в наследство от Десятихвостого. Но проблему можно было решить — я создал ей некое подобие ментальной оболочки, которая как бы отфильтровывала чистую чакру от «киселя». Через некоторое время у нее будет достаточно энергии на любое дзюцу. После моих манипуляций в глазах Евы тоже зажегся риненган. Она, как и любое мое создание, получила часть моих способностей. Вообще, мы словно сообщающиеся сосуды — чакра запросто может перетечь из одного в другой, и я не знаю, могу ли полностью отделить от себя Еву. Да и не уверен, что хотел бы это сделать. И она тоже не горит желанием окончательно обособиться — ведь эта связь дает ей возможность в любой момент переместиться ко мне, или позаимствовать энергии, точно так же, как и мне.
— Нет, все–таки, как же я тебя люблю, — заявила лисица и начала вылизывать мне лицо.
— Это чувство полностью взаимно, я тоже себя люблю.
Ева на это только фыркнула, продолжая ластиться. Похоже, ее тоже на любовь ко всему живому пробило. Представляю, каково пришлось бедному Кураме, он наверное, сейчас в самый дальний уголок клетки забился и не верит своему счастью, что жив остался после приступа дружелюбия в исполнении пушистой демоницы.