Страница 12 из 14
«Левое плечо вперед!» помахал фонариком начальник конвоя.
Серый строй с автоматчиками и рычащими овчарками по сторонам, углубился во тьму улиц. Двигались недолго, спотыкаясь и тихо матерясь. Минут двадцать. Потом впереди забрезжили огни, послышались гудки паровозов. Вышли к полуразрушенному вокзалу.
Миновав длинный перрон с несколькими пыхтящими составами, оказались на запасном пути. Там стоял товарняк. Впереди окутанный паром «ФД»*, дальше штабной вагон, платформа с полевой кухней и десяток теплушек. Перед ними второй конвой. Не меньше роты.
– Стой! Напра-во!
Шаркнули подошвы сотен ног, развернулись лицами к составу. Далее снова перекличка, охрана откатила двери.
– Первая десятка пошла! – начали грузиться.
Лосев с товарищами были в пятой, первым в вагон запрыгнул Шаман.
Влез на верхние нары, заорав, – сюда!
Быстро их заняли, определив в головах вещи. С матерками и толчеей разместились другие, осмотрелись.
Теплушка была обычная, рассчитанная на сорок человек или двадцать лошадей. Вверху два окошка забранных решетками, на полу остатки соломы. Дюжина мест остались пустыми.
Снаружи накатили деверь, лязгнул запорный крюк, – очередная пошла! – донесся хриплый голос.
– Ты смотри, еще не плотно набили, – сказал кто-то снизу.
– Не боись, дядя, добавят, – откликнулись с середины.
В разных концах задымили, возникли разговоры – куда повезут.
Затем впереди протяжно заревел гудок, по вагонам прошел лязг сцепок, тронулись. Впереди была неизвестность.
Глава 4. Дорога на восток
1. Конвойные войска входят в состав вооруженных сил Союза ССР (статья 4 Закона о всеобщей воинской обязанности) и, как специальные войска, имеют своим назначением:
а) конвоирование лиц, содержащихся под стражей за нарушение законов Советского социалистического государства;
б) осуществление наружной охраны тюрем НКВД, перечень которых установлен Народным комиссаром внутренних дел Союза ССР.
2. Конвойные войска, выполняя поставленные задачи, обязаны обеспечить:
а) при конвоировании заключенных:
1) соблюдение социалистической законности;
2) полную изоляцию заключенных от граждан, а при наличии особых указаний, и между самими заключенными;
3) своевременную доставку заключенных по назначению;
4) пресечение попыток со стороны конвоируемых заключенных к побегу;
5) отражение и уничтожение злоумышленников в случае вооруженного их нападения на конвой.
б) при наружной охране тюрем:
1) пресечение попыток к побегу со стороны заключенных, содержащихся в тюрьмах;
2) отражение и уничтожение злоумышленников в случае вооруженного их нападения на караулы, посты или часовых.
3. Каждый военнослужащий конвойных войск НКВД должен быть безгранично предан партии Ленина – Сталина, своей Советской Родине и Рабоче-Крестьянскому Правительству
4. Военнослужащий конвойных войск обязан всегда помнить и мужественно выполнять присягу, данную им Рабоче – Крестьянскому Правительству.
5. При выполнении внутренней и караульной служб конвойные войска руководствуются соответствующими уставами Рабоче-Крестьянской Красной Армии; при выполнении конвойной службы – настоящим Уставом.
(Из Устава конвойных войск НКВД)
Вторые сутки состав шел по Европе. За мутным стеклом окошка (место Шаман выбрал не случайно) мелькали леса с перелесками, поля, какие-то местечки и хутора. Ехали не быстро, пропуская встречные поезда, с частыми остановками.
На них состав загоняли на запасной путь. Там выводили на оправку, потом грузили и следовали дальше. Кормить стали хуже. Пайка уменьшилась, суп сменился баландой, махорку давали раз в два дня. Так что свою заначку компания пока берегла.
В Варшаве, где стояли в каком-то тупике до ночи, в вагон догрузили десяток власовцев* в грязных немецких мундирах, с нашивками «РОА»*.
– Ну что, навоевались, суки? – спрыгнули с нар сразу несколько человек.
– Да и вы вроде. Не похожи на победителей, – злобно оскалился один.
– Н-на! – впечатался в лицо кулак.
Упал. Возникла драка.
Трибой с Громовым тоже хотели ввязаться, Лосев удержал, – не надо.
Закончилось все быстро. Окровавленных предателей запинали сапогами под нары, – вот ваше место, гады.
Так они и ехали, словно звери. Паек жрали там.
О генерале Власове Лосев впервые услышал, командуя штрафной ротой от бывшего капитана, начальника шифровального отдела 2-й ударной армии Волховского фронта. Власов принял ее весной 42-го уже окруженной немецкими войсками в районе Мясного бора. До этого считался одним из лучших военачальников, проявив себя в боях за Киев и обороне Москвы.
– Чтобы было понятно, в каких условиях мы там сражались, сказал в беседе штрафник, приведу текст последней радиограммы, что передал в штаб фронта за подписью командарма. «Войска армии три недели получают по пятьдесят граммов сухарей. Последние дни продовольствия совершенно не было. Доедаем последних лошадей. Люди до крайности истощены. Наблюдается групповая смертность от голода. Боеприпасов нет».
Тем не менее, коридор для выхода армии к своим мы пробили, и часть армии успела спастись. Остальная так и погибла в окружении. Что случилось с командармом, тайна покрытая мраком.
– И за что же тебя к нам? – спросил тогда ротный.
– За утрату шифровальной станции. Вменили преступную халатность.
Спустя еще год, от знакомого «смершевца» Лосев узнал о предательстве Власова и создании так называемой РОА* из советских военнопленных. На фронте их не встречал, но, как и все другие, ненавидел.
На пограничном переезде в Бресте задержались на сутки. Там сменили вагонные тележки. Начиналась территория СССР, железнодорожная колея в нем была шире.
Пейзаж за окном начал меняться. Леса стали гуще, поля меньше, то и дело попадались дотла сожженные деревни. На обочинах дорог ржавела искореженная техника.
– Белоруссия, – растроганно шептал мичман, не отлипая от окошка. – Наконец-то увиделись
– Ты из этих мест? – спросил Лосев.
– Да, майор. С Полесья*.
– А родня как? Жива?
– Нету родни. Все погибли (сжал губы).
– Откуда знаешь? Может, живы? – участливо спросил Трибой.
– Нет, Сема. Их убили каратели. Мне зимой сорок четвертого соседка написала. Всю деревню. Загнали в сарай и живьем сожгли Ей и еще нескольким удалось спастись.
Замолчали. На стыках постукивали колеса, вагон вихляло, изредка тоскливо гудел паровоз.
Минск проехали без остановки, город бы разрушен, вскоре началась Брянщина. Кругом следы запустения и разрухи. Несколько раз видели работавших в полях женщин и подростков. Приложив к глазам ладони, они провожали состав взглядом.
– Ждут с войны своих, – сказал кто-то глядя в окошко.
– Только не нас, – мрачно добавил второй.
Дни тянулись длинной чередой похожие друг на друга. Их разнообразили недолгие остановки, оправка и получение пайка, а еще разговоры. Вспоминали мирную жизнь, близких и родных. Планов никто не строил, будущее виделось туманным.
Как-то один осужденный, психованный молодой парень, стал изгаляться над власовцами. Вытащив одного из-под нар, принялся избивать.
– А-атставить! – свесился вниз Лосев.
Повиновался. Майора в теплушке уважали и признавали старшим. Еще когда проезжали Польшу, конвойные выдававшие паек, недодали два. Возник шум, фронтовики недовольно зашумели.
– В чем дело? – подошел к теплушке старший лейтенант в синей фуражке и гимнастерке с золотыми погонами. – Прекратить бедлам!
– Твои бойцы зажилили два пайка, – вышел вперед комбат. – Прикажи отдать.
С минуту оба сверлили друг друга взглядом, потом старлей отвел глаза, – вернуть! – бросил сержанту.
Еще через день крепкий, с наглой рожей боец из секции напротив, отобрал у пожилого соседа кисет с махоркой. А когда тот возмутился, хлестнул ладонью по щеке. В следующий момент Лосев спрыгнул с нар, сделав шаг вперед, сгреб обидчика и врезал кулаком в лоб. Тот покатился по проходу.