Страница 13 из 30
Если подходить к некрофилии со стороны ее противоположного полюса – некрофобии, страха перед умершими, – и принять во внимание его эволюционную функцию, как ее видят мегаисторики, то мы можем приблизиться к пониманию того, как сексуальное влечение к мертвым, наблюдаемое у серийных убийц, влияет на поведение человечества в целом и почему сейчас мы чувствуем к этому такое отвращение. Даже Зигмунд Фрейд, который с легкостью ступал на поле самых что ни на есть диковинных психоаналитических концепций, вроде зависти к пенису, анально-экспульсивного типа личностного развития и Эдипова комплекса, говорил, что не желает иметь дело с сексуальными убийствами и актами некрофилии, потому что этот «ужас» слишком уж «далек от нормы»{79}.
Желание убивать жертв, насиловать, расчленять, поедать или заниматься с ними сексом не возникает в серийных убийцах из ниоткуда. Они обнаруживают его в массе глубоко укоренившихся примитивных инстинктов, которые даются всем людям при рождении, но вроде как должны подавляться положительными социальными нормами и правильным воспитанием. На самом деле никто не создает серийных маньяков, – наоборот, обычные люди обучаются не быть убийцами еще в детстве благодаря хорошим родителям, стабильной обстановке в семье и очень удачному отсутствию различных травм. Это вполне подтверждается распространенным фактом: в детстве серийные убийцы зачастую переживают распад семьи или какие-либо проблемы.
Некоторые мегаисторики считают, что некрофобия, уникальная для нашего вида, объясняет, почему все предыдущие гоминиды вымерли, в то время как Homo sapiens выжил. Некрофобия стала результатом превращения некрофилии и набора инстинктов выживания в ходе эволюции в невроз, который сделал из похожих на животных Homo sapiens цивилизованное «мыслящее стадо сумасшедших», как описывает современное человечество один мегаисторик{80}. В каменном же веке именно отсутствие возможности убивать, насиловать и поедать трупы было бы «ненормальным, нездоровым и просто сумасшедшим». Выживание и развитие первых гоминидов основывалось на доминировании и размножении наиболее приспособленных и крепких в сексуальном плане особей. Всем, кто не мог защищаться, добывать еду или размножаться – слабым, больным, бесплодным, увечным и старым, – в том мире просто не было места. В лучшем случае гоминиды всего лишь бросали слабых представителей вида на произвол судьбы, а в худшем – насиловали их, убивали и питались ими без единого намека на сочувствие или сожаление. По сути, мы, гоминиды, были психопатами, серийными убийцами, насильниками и людоедами, потому что только так можно было выжить в жестоком мире естественного отбора. Сама мать-природа – жестокая психопатка, не испытывающая сочувствия к собственному потомству.
Гипотеза техногуманитарного баланса
Развитие у нас некрофобии около сорока тысяч лет назад, когда мы истребили неандертальцев, – это подарок от матери-природы, которая исправлялась после того, как сама наделила гоминидов смертоносным даром изготавливать оружие.
Делать орудия из камня гоминиды начали предположительно два или три миллиона лет назад{81}. Самые первые орудия принадлежат олдувайской культуре и сделаны из расщепленных кусков кремня, благодаря чему их края приобрели режущую кромку[5]. Превратившись в чрезвычайно эффективное ручное оружие, они позволили гоминидам убивать гораздо больше, чем те могли бы убить голыми руками.
Конрад Лоренц, лауреат Нобелевской премии и выдающийся этолог, в своей книге «Агрессия, или Так называемое зло» писал: чем лучше у вида развита естественная способность к убийству, тем сильнее подавляется агрессия, направленная на сородичей{82}. Прирожденные машины для убийства вроде львов, тигров, акул и орлов, которых оснастила грозным оружием сама эволюция, относительно редко убивают представителей своего вида, а вот крысы и голуби очень агрессивны по отношению к сородичам. Вестники мира выклевывают друг другу глаза, а крысы попросту питаются себе подобными. Поскольку гоминиды не обладали мощным оскалом, толстой шкурой или смертоносными клыками с когтями, естественное подавление внутривидового насилия было очень низким. Первобытные гоминиды убивали друг друга подобно крысам, безо всякой цели, и это никак не влияло на вид в целом.
Однако с появлением каменного оружия эволюция ушла со сцены и началась настоящая гонка вооружений. Человек разумный не был единственным видом гоминидов, создававшим оружие из камня. Наш соперник, неандерталец, тоже обладал соответствующим навыком – впрочем, как и более древние виды, жившие, по современным подсчетам, до трех миллионов лет назад{83}.
Можно сказать, что одной из причин, по которой доисторические виды гоминидов вымерли, стало отсутствие запрета на внутривидовое насилие. Они ни в чем себя не сдерживали и истребляли не только врагов, но и друг друга, причем серийно, используя каменное оружие, которого в природе нет. Так и остались лишь два вида: неандерталец и человек разумный. Первые не только могли изготавливать такие же орудия, но и были физически сильнее вторых, а еще имели более крупный мозг. Так почему мы уничтожили их, а не наоборот? Всё из-за того, что где-то в середине или даже ближе к концу эпохи палеолита (40–100 тысяч лет назад) самый молодой вид – человек разумный – начал ощущать иррациональный страх того, что мертвые могут восстать и начать мстить живым, – некрофобию. Мы стали бояться убивать друг друга.
Подобная «демобилизация» и постепенное подавление некрофобией инстинктов убийства поддерживаются гипотезой техногуманитарного баланса, согласно которой люди разрабатывают более мощное и смертоносное оружие и вместе с этим одновременно создают более продвинутые средства противодействия. Подобно тому, как дальнейшему развитию пулеметов, химического и ядерного оружия сопутствовали международные конвенции о нераспространении оружия массового поражения, введение понятия военного преступления и создание Организации Объединенных Наций, так и некрофобия стала примитивной естественной программой по ограничению участившегося использования каменных ножей и топоров{84}.
Так человек разумный приобрел в этой кровопролитной войне преимущество над неандертальцами, поскольку последние сражались не только против нас, но и в то же время убивали друг друга. Помогло это нам и не истребить самих себя, когда у нас получилось одержать победу над всеми другими видами гоминидов{85}.
Помимо большого количества девиантных захоронений, мы также обнаруживаем все больше человеческих останков тех, кто умер в более преклонном возрасте и имел проблемы со здоровьем. Значит, вместе с некрофобией люди приобрели сострадание, сочувствие, научились строить крепкие семейные и племенные связи и начали организованно заботиться о стариках и больных, несмотря на то, что никакого вклада в охоту или размножение они внести уже не могли. Люди стали жить дольше, потому что о них было кому позаботиться. И страх перед умершими, и сострадание (эмпатия) к слабым и пожилым требовали определенной социальной организации и интеллекта. Сильные отправлялись охотиться, тогда как слабые оставались дома, и в конечном итоге у них появился обычай изображать на стенах пещер коллективные фантазии и желания. Так появилась интеллигенция и возник досуг. Древнейшие из известных нам наскальных рисунков находятся в Испании и датируются примерно сорока тысячами лет назад – как раз той эпохой, когда мы успешно истребили неандертальцев и начали проявлять страх перед умершими{86}.
79
Зигмунд Фрейд. Полное собрание сочинений в 26 томах. СПб: ВЕИП, 2005–2019. Том «Три очерка по теории сексуальности». Первоначально очерки Фрейда были опубликованы в 1905 году.
80
А. П. Назаретян. Архетип восставшего покойника как фактор социальной самоорганизации // Вопросы философии, № 11, 2002, с. 73–84. См. также Давиденков С. Н. Эволюционно-генетические проблемы в невропатологии. Ленинград: Тип. им. Володарского, 1947; John E. Pfeiffer. The Creative Explosion: An Inquiry into the Origins of Art and Religion. New York: Cornell University Press, 1985; Гримак Л. П. «Вера как предпосылка гипноза»/прикладная психология, № 6 (2001), с. 89–96.
81
«Earliest Stone Tool Evidence Revealed», August 11, 2010 http://www.becominghuman.org/node/news/earliest-stone-tool-evidence-revealed (дата запроса 15.03.2016); Robert W. Shumaker, Kristina R. Walkup, and Benjamin B. Beck. Animal Tool Behavior: The Use and Manufacture of Tools by Animals. Baltimore: John Hopkins University Press, 2011.
5
Некоторые животные проявляют зачаточные способности к орудийной деятельности, используя веточки, прутья и камни в качестве готовых стройматериалов и примитивных орудий труда. Скорее всего, эта способность развилась у них недавно, в пределах последних двух миллионов лет, однако принципиально здесь то, что они, в отличие от человека, никак не модифицируют свои орудия, а пользуются тем, что есть.
82
Конрад Лоренц. Агрессия, или Так называемое зло. АСТ, 2017.
83
Rebecca Morelle. «Oldest Stone Tools Predate Earliest humans». BBC News, May 20, 2015, http://www.bbc.com/news/science-environment-32804177.
84
А. П. Назаретян «Power and Wisdom: Toward a History of Social Behavior». Journal of Social Behavior, vol. 33, no. 4, 2003.
85
Christoph p. E. Zollikofer, Marcia S. Ponce de León, Bernard Vandermeersch, and François Lévêque. «Evidence for Interpersonal Violence in the St. Césaire Neanderthal».
86
http://www.nytimes.com/2014/10/09/science/ancient-indonesian-find-may-rival-oldest-known-cave-art.html.