Единственная для зверя

Когда вышла, на столике ждало шмотье – прозрачный пеньюар, шорты из черного атласа… и халат. Я распушила короткие волосы – обрезала их после родов по плечи, и теперь они вились в беспорядке. Но мне нравилось. А еще впитывали клубное зловоние так рьяно, что не вымыть.

Пока одевалась, думала о маме. Она писала мне смс раз в несколько месяцев, просила прислать денег, рассказывала, как всем тяжело там живется. Каждый раз истории были разными. И никогда не спрашивала, как у меня дела. А я коротко сообщала, что учеба слишком дорого обходится, что не поступила на бюджет… И что денег ей снова не видать.

– Готова? – громыхнуло позади.

Крейг сам взялся провожать меня. Никогда не видела, чтобы лично носился.

– Посмотрела на бабки?

– Нет, не успела… – Я дышала все чаще. Казалось бы, чем еще меня можно напугать после того, что я пережила год назад? Но с тех пор даже зверь стал сниться реже, хотя не забылся. Я смотрела в глаза Рона, такие же серые, и видела его. Что делать с ребенком, когда он обернется – понятия не имела. Знала, что мне предстоит поставить его на учет, что-то придумать про отца… но я тянула. Пока ребенка никто не видел, кроме соседки, я считала нас в безопасности.

Крейг шел впереди, я понуро плелась следом. Никогда не была в этой части клуба. Темный коридор с мягким темно-красный ковром и настенными светильниками. И только одна комната в его конце, запертая на черную дверь.

– А если он со мной что-то сделает? – глухо выдавила я.

– Договор и секьюрити, – раздраженно напомнил Крейг. – Слово «красный» активирует систему реагирования.

– Вы мне вообще собирались об этом говорить?! – возмутилась я.

– Рот закрой! – рявкнул, оборачиваясь ко мне. – И отыграй на сто процентов. Потому что оплачено на тысячу. Понятно тебе? Пошла.

Он открыл дверь и посторонился, пропуская меня в небольшую комнату с мягким диваном в углу, скрытым в тени. Больше я ничего не рассмотрела, потому что взгляд прикипел к мужчине, сидящему на нем. Слишком яркий софит бил в центр комнаты, не давая рассмотреть лицо, пока не переступишь зону света. А я не находила в себе силы даже дойти до нее. Щелчок двери позади показался выстрелом. Я так и застыла, едва не вжимаясь в двери.

Понимала – заказчик смотрит на меня, но читала лишь силуэт. Здоровый, с широкими плечами, в костюме, голова опущена. Я набралась смелости и совершенно непрофессионально прокралась в центр, жмурясь на свет.

– Здравствуйте, – пролепетала глупо.

Он не ответил, подаваясь вперед. Я крутила узел пояса, теряясь все больше.

– Простите, но что мне делать?

– А что ты делаешь обычно? – тихо отозвался он.

Его голос вдруг слишком знакомо поставил волоски на теле дыбом. Ноги задрожали, но я лишь мотнула головой, отгоняя дрожь – нервы.

– Вам должны были сказать, что я ничего не делаю… Я… тут впервые…

Послышался смешок.

– Ну да, – хриплое. И снова резануло нервы смутным воспоминанием. Он поднялся, а я попятилась. – Уже уходишь?

– Похоже, я переоценила свои способности. – Я развернулась и бросилась к дверям.

Только они оказались заперты. Я дергала ручку и барабанила со всей силы, требуя меня выпустить, кричала кодовое слово, но ни черта не происходило. Он пережидал мою агонию – я чувствовала, как стоит совсем рядом. Когда нервы не выдержали, я повернулась к нему и вжалась в дверь, и он тут же сделал разделяющий нас шаг.

Глава 8. Возвращение зверя

Это был ОН. Зверь. Медведь…

Схватил меня за горло и медленно потянул к себе:

– Узнала?

Я обхватила его запястье мокрыми ладонями, вставая на носочки. Он не душил, но тело оцепенело от охватившего ужаса. Он изменился. Стал похож на элитного посетителя этого клуба – дорогой костюм, стильная стрижка, легкая аккуратная щетина и дорогой парфюм. Но его взгляд стал еще более пугающим – диким, злым… и каким-то уставшим.

– Эйдан, – сорвалось с губ, и он вздрогнул, будто причинила ему боль.

А я и причинила.

– Эйдан, прости… мне было страшно…

Он сузил на мне глаза, прожигая злым взглядом… и рванул к себе, впиваясь губами в мои. Это был не поцелуй. Скорее – приговор. Безжалостный и безапелляционный. Я вцепилась пальцами в его плечи, дрожа и поддаваясь… но уже через несколько вдохов отвечая. Тело будто в кипяток опустили, воздуха стало не хватать, голова закружилась, и я сдалась. И так это было знакомо, что уже не спишешь на стресс и шок.

Он запустил пальцы в мои волосы и потянул назад, позволяя сделать вдох.

– И давно ты тут отдаешься всем за деньги? – прорычал так, что я едва разобрала.

– Что? – мотнула головой.

Дурман развеялся, вытесняемый злостью.

– Я три дня смотрю на тебя… и уговариваю себя не убить тебя…

– Пошел ты к черту! – ударила его в грудь. – Да что ты вообще знаешь!

Я била его в грудь снова и снова, вымещая злость, и было плевать, что взгляд зверя наливается сталью даже в полумраке.

– Ты не знаешь, через что я прошла! И права не имеешь…

На этом его терпение кончилось. Он рванул с меня халат одной рукой, вцепившись в шею другой, и потянул за собой.

– …Пусти! – взвизгнула и полетела к дивану. Но тут же развернулась… и беспомощно сползла в подушки, завороженная зрелищем.

Эйдан скинул пиджак, и теперь расстегивал рубашку, плавя меня злым взглядом. А я тлела под ним, ежась в комок.

– Не надо, – выдохнула.

– Я год умираю без тебя… – прохрипел он, отбрасывая рубашку. – Знаешь, как это для такого, как я? Остаться без той, которую выбрал?..

Я мотнула головой, вжимаясь в диван, а он склонился надо мной, упираясь руками с обеих сторон:

– Тебя правда тут ничему не научили? – усмехнулся со злостью.

А мой взгляд прикипел к пугающему шраму от ребер до пупка. Я облизала пересохшие губы и потянулась к нему рукой. Зверь опешил. Проследил взглядом мое движение и нахмурился, когда провела пальцами по рельефу поврежденной кожи. Но большего не позволил – перехватил запястье и дернул в сторону, опускаясь на мое место. Потом усадил меня к себе лицом и сжал пальцы на бедрах:

– Давай. Покажи, на что способна.

И я показала. Зарядила ему по морде так, что аж ладонь прострелило болью, зато внутри отпустило. А он только оскалился мне в лицо и швырнул на диван. Пара точных рывков, и я осталась голой. Звон пряжки ремня спустил панику с поводка, но когда он придавил собой, скрутил руки за головой и прикусил кожу на подбородке, силы кончились. Я разжала ноги, подпуская его вплотную… и раскрыла глаза от боли, когда он попробовал протолкнуться в меня членом. Мышцы сократились в болезненном спазме, а во рту стало солоно от крови. Я вцепилась ногтями в его руку и забилась в тисках.

– Тш…

Влажный выдох в шею пустил дрожь по коже. Я дышала, как загнанная, а зверь вдруг впился в шею губами и осторожно двинул бедрами, растягивая и причиняя боль…

– Нет… – мотнула головой, пытаясь сбросить оцепенение и ослабить ощущения давления.

Но он продолжал двигаться, достигая цели. Дыхание зверя срывалось на хрип, он прихватывал губами кожу, поднимаясь к подбородку, скуле, собрал скатившуюся слезу и прижался лбом к моему, вжимаясь в меня полностью.

– У тебя никого не было, – прохрипел мне в висок.

А я только мотнула головой, впиваясь в его плечи, когда он выпустил руки. Боль схлынула быстро, оставляя жажду наполненности. Я скучала? Быть может. Только думать, что зверь вернулся удовлетворить мой голод, было бы смертельной глупостью.

Где он был, как выбрался из плена, как нашел меня – все это сейчас неважно. Жизнь швырнула нас в ту же точку, с которой когда-то начали. Будто мы посмели нарушить ее задумку, и за это жестоко поплатились. Второй шанс не был даром небес, скорее – возвращением в ад… И в этом аду я металась в агонии под зверем, на грани жизни и смерти отвечала на его поцелуи, кусаясь и покрывая отметинами его шею. А он рычал ярче, убивая меня с таким желанием и жаждой, что становилось страшно…