Однажды…

– Не только его, – бормотнул Расулов.

– Ну да… Короче, дело теперь раскручивает наша военно-политическая контрразведка, а она, как ты знаешь, не подведомственна Минобороне, а как Особое Управление5 отчитывается непосредственно перед президентом. Что ему доложат, не трудно догадаться.

– В общем, вас подставили.

– Можно сформировать и так, – вздохнула Наиля.

– Теперь, где находится Мусаев, мы не знаем… – продолжил тему Расулов, удачно маневрируя между мчавшимся на нас, как сумасшедший, грузовиком, и не позволяющим от вредности обогнать себя старым “Москвичом”. – Козел! Ублюдок! – наорал он на ходу водителю легковушки, напыщенно сидевшему за рулем, как будто на “Мазерати”. – Они засекретили информацию, но, видимо, все еще держат командира у себя. Адылова тоже взяли – он засветился с поездками в Москву. А еще нашли у него армянские корни. Кажется, бабушка.

– А до сих пор что, не знали?

– Лично я, нет. – Расулов.

– Я тоже. Но какое это имеет значение? Моя бабушка – русская. И что?

– Наверно имеет значение, – после паузы нехотя проворчал Расулов. – Война идет… Но не надо было изначально брать его в контору. А после столько времени совместной службы, я предпочел бы довериться ему, чем сотне другим нашим “чистокровным” арийцам…

Вспомнил.

В спецназе Мудрака6 воевал один товарищ, тоже в взводе снайперов. Грамотно воевал, все восхищались. Только после я узнал, что у него бабушка армянка. Знаете, о чем подумал? Иногда после боя или просто на позиции мы крыли армян на чем свет стоит. Этот парень всегда молчал и печально улыбался.

Через некоторое время он уехал в Россию. Ни с кем не попрощавшись…

Я сосредоточился:

– Однако, вы на свободе?

– А с меня что взять? – Расулов ухмыльнулся. – Все знают, что я дважды контуженный. Во время допроса я смеялся и подкалывал особистов – косил под дурачка. Некоторые следаки вовсе не воевали и очень комплексовали по этой причине, потому на меня глазели как на классового противника. Хорошо, в контрразведке не все тыловые крысы. Нашлись те, которые меня узнали. С кем-то воевали вместе, с кем-то нашлись общие фронтовые товарищи… Короче, кончился допрос тем, что мы с вояками радостно начали вспоминать наше славное боевое прошлое, а сынки с открытыми ртами завистливо слушали. Ну, как при таком раскладе можно арестовывать? Да меня проводили чуть ли не как героя! Но, на вопрос, где содержится командир и Адылов, дружно хлопали глазами или отшучивались, мол… Нет, ты видишь эту беременную корову! – вдруг вспылил он и в бешенстве начал сигналить водителю “Газели”, до верху загруженной углем. Когда тот все-таки нехотя отстранился, Расулов, поравнявшись, так же пламенно его “поприветствовал”.

– А Наиля? – я с улыбкой. – С бокового зеркала было видно, как озверевший водитель, мигая фарами и выжимая, видимо, до предела газовую педаль, пытается догнать обидчика.

– А с ней проблемы – ищут. Сдается мне, что вы фигуранты очередного фабрикующегося дела. Вы оба длительное время находились в Москве. Наиля же путешествовала по всему СНГ, налаживала новые каналы доставки призывников-дезертиров…

Я с укором посмотрел на Саламову. Она надменно отвернулась.

“Предупреждал же тебя, дура. Не надо было все подряд докладывать…”

– Какие конкретные обвинения предъявлены арестованным? – постепенно картина происходящего прояснялась. – Ясно, дело заказное. Но нельзя вот так с бухты-барахты нагрянуть и арестовать командира Разведцентра. Это нелепо!

– Ты будешь смеяться… – Расулов вдруг чертыхнулся и нажал на газ. “Газель” догоняла. Разборка с озверевшим водителем, видимо, не входила в его планы. – Начальнику разведывательной службы влепили незаконное приобретение, хранение, сбыт, ношение… короче, там целый список – оружия и боеприпасов, взрывчатых веществ… Это в военное-то время!..

Обоим подкинули несколько патронов и, якобы, у Адылова нашли “лимонку”. Бред! Все знают, что Адылов в отличие от меня интеллигентный, почти пацифист. Он даже табельное оружие неохотно брал… Я думаю, это только начало.

– А в перспективе? – я тихо спросил, хотя догадывался.

– Ясно, измену шьют. Люди приятное с полезным сочетают. И заказ своих господ выполняют, и звездочек побольше хотят заработать. Начальнику разведки, ясно, изнасилование не пришьешь, куры засмеются, да и наркоты не подбросишь, менты возмутятся. Вот “Измена Родине” – в самый раз…

Предо мной возник мужественный образ полковника Мусаева. Честного, принципиального офицера, патриота своей страны. Отца, потерявшего на фронте единственного сына…

– Но где факты? Для того, чтобы разоблачить реальных предателей, нам пришлось года два попариться. И то, считай, судьба подфартила… – я вспомнил безжизненное тело Мансурова на операционном столе. – И вы думаете, особисты могут обосновать столь нелепое обвинение?

– Им торопиться некуда. Надо было на первичном этапе блокировать передачу информации политическому руководству – они этого добились. Теперь медленно, скрупулезно будут копать и попытаются раскручивать липовые обвинения. Авось, кто-то сломается… – Расулов внимательно поглядывал в зеркало. Газель, видимо, отстала.

– Теперь насчет тебя, – подключилась Наиля. – Командир во избежание утечки не все твои подвиги документировал, ты слышал. Но вывод в Москву – к бакинским армянам, в деле указан. Это для того, чтобы после завершения операции снять с тебя обвинение в убийстве Бахтиярова. А также блокировать всевозможное обвинение в шпионаже, если обстоятельства сложатся иначе.

– Ну, вроде теперешних, – вставил Расулов.

– Я же просил, чтобы обо мне никаких упоминаний, – я устало возразил. – Я не собирался возвращаться. Я по документам уже другой человек, вы понимаете? Единственное, чего хотел, чтобы после завершения операции меня оставили в покое. Вообще вычеркнули из памяти…

Я заметил, как Расулов с Саламовой вновь переглянулись.

– Командир так не считал, – она как бы нехотя ответила. – Он тобой очень дорожил. Все твердил, что мы не имеем право тебя терять, ни как разведчика, ни как…

– Понятно. Но это невозможно. Вы должны понять.

– …

– Ты мою ксиву точно не спалила?

– Нет.

– Спасибо хоть за это.

– Я, как понял, есть не касающиеся меня темы… – недовольно вставил Расулов.

“Теперь, после огласки фамилии Манучарова, меня легко вычислят… К черту! Какое это имеет уже значение?”

Я понимал, что должен вернуться в Москву, и мне некуда деваться от возмездия. Чтобы отмазать Наилю, надо было все брать на себя. Да так, чтобы поверили. Или же расправятся и с ней…

– То есть, обещая в Организации разобраться с провалом ГРУ в Азербайджане, вы заранее решили пожертвовать собой ради спасения Саламовой? Я правильно понял? – вновь перебил Прилизанный.

– Кто-то должен был… – Длинный после паузы ответил. – Честно, после смерти жены было все равно. Я лишь хотел исполнить сыновий долг перед родителями и обезопасить будущее Тимки и дочери Мансура. В этом я мог рассчитывать только на Саламову и ее братьев.

– Но вы могли забрать родных и скрыться. У вас, я как понимаю, были деньги, – возразила Гюлечка. – Неужели не было иного выхода?

Длинный:

– Вы опять не вникаете. Я продолжу…

…Меня больше волновало всплытие в деле имя Манучаровых. Это известный “бренд”. Информация, безусловно, просочится в Москву. Как я буду выглядеть после перед родителями Джулии? Они будут думать, что я все это время их использовал.

А самое неприятное, что это в некотором роде действительно так…

– Расслабься, – словно прочитав мои мысли, ответила Наиля. – Манучаровы в деле указаны под другой фамилией. То ли Бабаевы, то ли Бабаяны. А жена твоя, якобы Иветта Андреевна. История ваших взаимоотношений ложно смоделирована. Подробности не помню.

5

Особое Управление – Особое Управление при Президенте, структурная единица, функционировавшая в Азербайджане в 1992 – 2012 гг. Выполняло в том числе функции военной контрразведки, после упразднения в 1992-ом году УВКР – Управление Военной Контрразведки. См. “Однажды в Карабахе”, стр. 251

6

Мудрак Виктор Анатольевич – полковник-лейтенант, командир ОБСН – в/ч 778 в 1992-ом. См. “Однажды в Карабахе”, стр. 141, 176