Однажды…

Скуластый встал, неуверенно подошел, держа в руке маленький ключик. Но, подумав, обернулся к начальнику:

– Может, не надо? Говорят, он опасный.

– Кто сказал? – Пузатый рявкнул.

– “Моряк”.

“Моряк” был псевдоним стукача, внедренного особистами в ЦВР.

– Ладно… – видно, Пузатый тоже засомневался. – Он котлеты и так сожрет…

“Сволочь ты, Геюшев!” – я тоскливо посмотрел на большие окна сталинки, полуоткрытый балкон на улицу. – “Подавись ты своими котлетами…”

– Ты молодец, – Пузатый решил ко мне еще больше подластиться, пока Геюшев за котлетами бегал. – Думаешь, мы не поняли, что ты женился на этой… армянке по заданию. По-нашему… заданию, – подумав, поправился. – Мы сами внедрили тебя в это змеиное гнездо Мусаева… Понимаешь, о чем я? – подмигнул он мне. – Ты… на нас работал! – радостно додумался.

– Но вы же сами сказали, что я убил Мамедова и Саламову, – я испытующе посмотрел.

Он нервно начал расхаживаться по комнате:

– Я сказал, я сказал… А я передумал! – он мерзко залыбился. – Думаешь, ты один у нас изменник родины? Ты давай подписывай, – кивнул он на чистые листы, которые аккуратно разложил передо мной “тихий” сотрудник, предварительно убрав со стола графин с водой. – Подписывай, мы все сами напишем. Сейчас у меня голова болит, – вкрадчиво добавил он.

– Не могу… – я тоже улыбнулся. – Это противозаконно. Бог знает, что вы там сочините.

Пузатый разозлился:

– Слушай ты, идиот! Того, что тебе инкриминирует, хуже нечего!.. Ты что, мне не доверяешь? – кажется, всерьез обиделся он.

Это уже из области шизофрении.

Зашел Геюшев с подносом и содержимое начал раскладывать на рабочем столе.

– Честно говоря, я тебе завидую, – чавкая, продолжил Пузатый. Он жрал котлеты, видимо забыв, что они вообще-то мне предназначались. – У меня соседка была армянка. Уфф!.. – он вожделенно закрыл глаза. – Так и не дала мне, сучка! Я и так перед ней, и сяк… А твоя какая была? В смысле, худенькая или в теле? Мне, главное…

Что было для него главное, я не узнал. Он подавился котлетой и начал противно кашлять, брызгая на Геюшева, который брезгливо отскочил в сторону.

У меня же, кажется, вся кровь прилила к лицу. Я вспомнил покрытое снегом надгробие Джулии, где она с изображения мраморной плиты печально смотрела на меня.

Букет лилий на могиле, запорошенный снегом…

В какое-то мгновение я уловил во взгляде Тихого тревогу. Но он не успел среагировать. В следующий миг Пузатый с треском распростерся на полу. С до крови разбитой мордой и сломанным носом.

Он был на голову ниже. Я, пристав, просто долбанул его головой.

Геюшев, задев железный поднос и с шумом уронив его, бросился на помощь. Чуточку развернувшись, я легко встретил его апперкотом в челюсть, разумеется, обоими кулаками, скрепленными воедино наручниками. Он упал, как подкошенный рядом с Пузатым. После я с каким-то остервенением начал топтать их как вредных насекомых.

Не знаю, почему я забыл про Тихого. Может, впал в состояние аффекта? Вдруг что-то вспыхнуло в голове. От болевого шока в глазах потемнело. Это он долбанул мне по башке сзади чем-то тяжелым, наверно графином. Думаю, тоже стесняясь…

Я потерял сознание…

Глава VII

…Оно возвращалось из черного безмолвия, в котором я продолжительное время находился, промежутками. Помню Пузатого, наклонившегося и непрерывно что-то орущего и матерившегося. Иногда он шлепал меня по щеке, то ли пытаясь привести в чувство, то ли нанося побои. В комнате с грязным низким потолком, где я лежал, тусклый свет от единственной лампы, торчащей, кажется, аж перед моим носом, освещал темные пятна под глазами окосевшего от злости гнома и белый пластырь на его переносице.

Помню мужчину в белом халате, пытавшего оттолкнуть Пузатого и “ржавый” скрип железной койки. Этот звук не прекращался даже когда я проваливался в бездну.

Однажды открыв глаза, я увидел отца. Он был заметно похудевший, но не в том жутком состоянии, в котором я увидел его в больнице.

“Отец, ты выздоровел! Неужели ты выздоровел!..” – от радости я прослезился. – “Ты знаешь, отец, Джулия умерла. Я… не уберег ее.

– Знаю… Это тело мое умерло, дух следовал везде за тобой…” – он вздохнул.

“– А где мама, отец? Кто… стоит за тобой?..“ – я попытался приподняться. – “– Артур!..“

Я в страхе промолвил и вновь отключился…

Опять Пузатый! Странно, что не орет, а в каком-то замешательстве.

Кто эти люди вокруг?

Вой сирены… И Расулов здесь! Неужели и его?..

Образы плавно растворились в сознании…

Очнулся я уже не в серой и облезлой комнате. Не было Пузатого, и койка не скрипела.

Койки вообще не было. Я лежал в белой, чистой постели и на нормальной кровати. И спина уже не сгибалась в дуге над ржавой железной сеткой под собственной тяжестью.

Женщина в белом вводила препарат в капельницу. Заметив, что я очнулся, она вежливо улыбнулась.

– Где… я?..

Впервые с того момента как долбанули мне по балде, я услышал собственный голос. Вернее, шепот. Голова все еще гудела, впрочем, не так сильно, как в той грязной комнате с Пузатым.

– Вам нельзя резких движений, – она сделала предупредительный жест. – У вас открытая рана на голове. Хорошо, что открытая. В противном случае из гематомы, образовавшейся при таком ударе, кровь могла просочиться во внутренние участки мозга. Ну и, естественно, у вас сильное сотрясение.

– Где я?

– Скоро придет ваш товарищ. Он каждое утро заходит. Он и объяснит. А пока спите, вам нужен покой.

Я почувствовал мягкий укол. Веки закрылись, я вновь провалился в пустоту…

Очнулся от какого-то резкого запаха. Расулов в белом халате с радостной ухмылкой сидел рядом. Возле него стоял мужчина в преклонном возрасте, тоже в белом – врач. И уже знакомая вежливая медсестра. Запах нашатырного спирта сливался с запахом палаты, впитанной медикаментами.

– Проветрите помещение, – врач наклонился ко мне и внимательно просмотрел глаза. – Но не переборщите, организм еще слабый… Ну, как вы?

– …

– Понятно… Оставляю вас наедине, только ненадолго. Проследите… – уходя, бросил он медичке, которая также засеменила за ним.

– Где я?

– Это госпиталь МНБ. Все хорошо, брат. Считай, ты воскрес. Все наши мытарства позади. Жаль, только…

Взгляд его помрачнел.

– Это… Гаджиев?

Расулов кивнул:

– Молодец, старик. Добрался до самого… – он поднял палец верх. – В один миг все изменилось, я даже не ожидал.

– Расскажи.

– Короче, провели молниеносную операцию силами МНБ. Наш депутат, рулящий незаконным сбытом нефтепродуктов армянам, взят под домашний арест. Охрана его при задержании оказала вооруженное сопротивление. В общем, их всех положили. Кого в могилу, кого в тюрьму.

Оказывается, дело обстояло еще дермовее. На вилле этого субъекта под одним из резервуаров нашли такой арсенал оружия, что можно было вооружить аж батальон спецназа. Дача находится рядом с полуразрушенной апшеронской крепостью. В средние века это сооружение связывалось с Каспием подземным ходом. Оно частично было восстановлено этим типом, и на его выходе было построено с виду неприметное строение, укрывающее в себе несколько скоростных катеров.

Когда начались штурм и перестрелка, наш “герой” попытался воспользоваться этим путем отхода. Но на его невезение в этот день Каспий сильно штормил. Говорят, волны были в два-три этажа. Он решил подождать, как говорится, у моря погоды. Может, ему и удалась бы покинуть страну, но один из его работников, видя расправу над сопротивляющейся охраной, обезумел от страха и начал выдавать информацию. Тотчас были подняты по тревоге военно-морские силы, а вертушки с воздуха накрыли эту часть каспийского берега. Короче, взяли его прямо с пирса.

В настоящем все еще ведутся аресты среди его сторонников в высших эшелонах власти, а также ликвидируются боевики в разных точках страны, где у него были коммерческие или иные интересы…