Страница 9 из 12
ТОМАС
Ты сам по себе уже подарок. Не переживай.
СЕБАСТЬЯН
Нет, я хочу купить подарки. У меня есть деньги, я не потрачу последнее, ты не думай. Поехали за подарками. Я очень хочу что-нибудь купить. Что-то глупое и дурацкое. Хочу окунуться в эту нелепую рождественскую суету, мишуру и радостное безумие…
ТОМАС
Тебе было мало безумия?
СЕБАСТЬЯН
Там оно не было радостным. А я хочу, нет, я требую радостного безумия!
ТОМАС
Подожди. Если у тебя есть деньги, то зачем ты просил меня купить тебе шоколадки в больничном автомате?
СЕБАСТЬЯН
Хотел, чтобы ты обо мне позаботился. Шутка. Просто пациентам нельзя самостоятельно покупать себе еду.
Томас переназначает маршрут.
СЕБАСТЬЯН
Знаешь, Том, я всегда был наблюдателем. Смотрел на мир со стороны, пытаясь не вмешиваться в его суету. Под рождество мы любили заходить в торговые центры, заказывать кофе, брать стулья и садиться пить прямо посреди толпы. А все вокруг бегали и спотыкались об нас. Конечно, это порой оборачивалось мокрыми брюками, но было очень забавно.
ТОМАС
И вас не выгоняли?
СЕБАСТЬЯН
Ну, порой нам делали замечания, и мы покорно возвращались на территорию кафе, чтобы наблюдать безумие со стороны. Но так, чтобы что-то серьезное нам за это прилетало – нет.
Накупив кучу всяких подарков и обвешавшись цветными пакетами с ног до головы, они возвращаются в машину и продолжают свой путь. Постепенно город сменяется бескрайними и молчаливыми снежными равнинами.
ТОМАС
Даже не спросишь, куда мы едем?
СЕБАСТЬЯН
Мы едем к твоей семье. Этой информации мне достаточно.
ТОМАС
Меня всегда поражает, насколько ты бываешь иногда не любопытным.
СЕБАСТЬЯН
Тогда ты ничего не понимаешь.
ТОМАС
Чего не понимаю?
СЕБАСТЬЯН
Вот. Опять вопросы. Не спрашивай, а наблюдай. Если я захочу узнать конечную точку нашего путешествия, я просто посмотрю на навигатор. И еще я, увы, не могу не отметить, что мы едем на восток. Но я не хочу знать. Не хочу знать, сколько еще продлится этот момент. И, когда и где бы мы ни остановились, это будет для меня в некотором роде сюрпризом. А сейчас я растягиваю момент предвкушения.
ТОМАС
(задумчиво)
Ты… ты можешь сотворить чудо буквально из ничего. И ты же дважды пытался… пытался… наложить на себя руки.
СЕБАСТЬЯН
(презрительно передразнивая)
«Наложить на себя руки». Томас, что за глупая идиома? Почему люди никогда не называют смерть смертью, а суицид суицидом? Да, я пытался убить себя. Да, я пытался. Пойми, я просто устал. Смертельно устал. Устал от всех этих сказок. C'est la vie11, все сказки однажды заканчиваются, и герои умирают. Но, раз уж ты решил продолжить мою сказку и сыграть роль принца на белом коне, то, будь добр, не порть момент. Впрочем, «конь» по-прежнему синий. Да что ты за принц, вообще? Опоздал, коня не перекрасил, вместо короны притащил мне колпак, снятый с какого-то йоуласвейтна!
ТОМАС
Прости. Тут в Исландии как бы… небольшой апокалипсис случился. Рождество называется. Пришлось в срочном порядке пополнять запасы артиллерии, организовывать набеги на продовольственные и подарочные бастионы, спасать принцессу с маленьким принцем, потому что у принцессы издох конь, так еще и за тобой в драконий чертог скакать. Представляешь? И когда ты мне посреди всего этого хаоса предлагаешь коня красить? А за корону уж извини. Велика честь – йоуласвейтна короновать. Носи свой колпак и не выпендривайся.
Сельфосс, 24 декабря 2048 года
Форд останавливается у небольшого одноэтажного домика, щедро украшенного светящимися гирляндами. Дверь дома тотчас распахивается, и на улицу выбегает Эрик – пухлый белокурый ребенок лет пяти в красном свитере с оленями, зеленых шерстяных штанишках и ботинках на босу ногу. Себастьян открывает дверь машины и подхватывает ребенка на руки.
ЭРИК
(радостно вопя)
Мама, мама! Себастьян приехал! Нет, ты не Себастьян! Ты йоуласвейтн! Я тоже хочу такой!
Эрик дергает Себастьяна за колпак. Из дома выходит Эмма – маленькая стройная блондинка, напоминающая Кэнди Далфер в молодости. Волосы заплетены в небрежную косу, поверх свитера и джинсов – фартук в нелепый цветочек.
ЭММА
(незлобно сердясь)
Эрик, ну что это такое? Отпусти Себастьяна. И оставь его колпак, а то Йоулакёхтуринн придет. Привет Себастьян.
СЕБАСТЬЯН
(отдавая колпак Эрику)
Ничего-ничего, забирай колпак. У меня шерстяные носки есть.
Держа одной рукой Эрика, он достает несколько пакетов из багажника, а Томас забирает все остальные подарки. Спотыкаясь из-за объемных пакетов, они заваливаются в дом. Из кухни неистово ревет нойз десятых годов с характерными скрежетами и электрическим треском. Там суетятся Эбба и Хельга, две женщины лет шестидесяти: одна – маленькая и пухленькая, а другая – высокая и худая. Они о чем-то громко спорят. В дальнем углу стоит Даниэль, мужчина лет сорока, отдаленно напоминающий Томаса, и, сутулясь, сосредоточенно нарезает овощи. Эмма нарочно громко захлопывает дверь, и все трое оборачиваются к вошедшим.
СЕБАСТЬЯН
(смущенно, но перекрикивая нойз)
Всем привет! С Рождеством!
Все трое кричат вразнобой что-то приветственное, и Себастьян проходит в гостиную. Там светится и переливается всеми цветами радуги огромная искусственная елка. На фальш-камине висят рождественские носки. На старинном пианино стоят еще не зажженные свечи. Массивный стол накрыт бардовой скатертью, по которой разбросан детский конструктор.
СЕБАСТЬЯН
(обращаясь к Эмме)
Могу я чем-нибудь помочь?
ЭММА
Боюсь, тут уже ничем не поможешь. Даже не лезь туда. Видел, как Даниэля затоптали?
ТОМАС
Пойдем, я покажу тебе твою комнату. Ну, то есть, тут не так много комнат, на самом деле, так что пока поживешь со мной.
Себастьян смиренно идет за Томасом. В комнате чисто и прибрано. Она напоминает спальню подростка, который давно ушел из дома. Впрочем, так оно и было.
ТОМАС
(скидывая пакеты на стол)
Вечером я надую себе матрас. Если хочешь полежать, падай на кровать. Вот шкаф. Можешь переодеться. Там есть мои старые вещи, они должны подойти. Ну, я думаю, как-нибудь разберешься. Ванная – направо по коридору до конца. Можешь принять душ, если хочешь. Думаю, у тебя в запасе есть еще добрый час, чтобы привести себя в порядок. Вся семья на одной кухне – это надолго.
На этих словах Томас покидает Себастьяна и присоединяется к семейной готовке. А Себастьян зависает еще на минуту, не двигаясь, а потом, словно во сне, начинает ходить по комнате, рассматривая увешанные старыми плакатами стены, полки с книгами и давно отслужившими свой срок гаджетами. Среди всего прочего на одной из полок обнаруживается фоторамка, видимо, угасшая давно и навечно, но Себастьян все равно берет ее в руки и пробует включить. Экран покорно загорается и начинает демонстрировать слайд-шоу: юный Томас с какими-то друзьями и подругами, юная Эмма, семейные портреты с каких-то праздников, фотографии с концертов и выпускных, какой-то огромный черный кот, и, конечно, гейзеры, вулканы. Он садится на кровать и смотрит на вереницу цифровых воспоминаний Томаса.