Страница 6 из 12
И тут юноша взрывается. Он вскакивает с кровати, хватает Стефана за ворот футболки, стаскивает его с кровати и прижимает к полу, крепко стиснув горло.
ЮНОША
(шипя сквозь зубы)
Ну, что? Стало веселее? Еще одно слово, мразь, и я задушу тебя голыми руками. И мне плевать, если меня за это посадят. Мне все равно, где гнить. Я хочу тишины!
Последние слова он выкрикивает, после чего отпускает Стефана, поднимается, неторопливо ложится и укрывается одеялом, словно ничего не произошло.
СТЕФАН
(кашляя и поднимаясь, с опаской глядя на юношу)
Воу, бро. Извини… Я это… того… я не расист и не гомофоб, если че, я не фашик…
ЮНОША
Заткнись.
СТЕФАН
Я… Я сейчас заткнусь. Просто скажу кое-что, чтобы ты знал. Ты все не так понял. Нет, честно, мне реально все равно, кто куда с кем и че. И у кого какие волосы, цвет кожи, мне тоже по-барабану. Бро, сорян, внатуре, я хотел тебя, типа, спровоцировать. Я, внатуре, просто спровоцировал тебя. Я не хотел тебя обидеть, бля буду. Я просто, типа, хотел узнать, говоришь ли ты по-исландски…
ЮНОША
Хорошо, я говорю по-исландски. Но я не хочу и не буду разговаривать. И я прошу тишины… Ты когда-нибудь слышал, как падает снег? А он падает.
СТЕФАН
У нас, типа, бронированные стекла, бро. Через них внатуре ничего не слышно.
ЮНОША
Снег падает так, что его всегда слышно. Даже если вообще нет окон. Просто надо уметь слушать. И я хочу послушать снег, а ты трещишь и мешаешь мне слушать.
СТЕФАН
А что говорит снег?
ЮНОША
А ты послушай и узнаешь.
Стефан ложится на свою кровать и смотрит в окно. Воцаряется тишина. Швы под бинтами на руках у юноши слегка разошлись, и рукава рубашки начинают краснеть, но он не шевелится.
Рейкьявик, 3 декабря 2048 года
Психиатрическая клиника, зал свиданий. За массивными деревянными столами в мягких креслах и на диванах сидят люди. Разговаривают, смеются, пьют соки и горячий шоколад, едят снеки, продающиеся в трех автоматах, стоящих тут же в зале. Это пространство можно было бы спутать со студенческой столовой, если бы каждый второй не ходил в пижаме. В зал входит Томас, высокий крепкий мужчина за тридцать, с окладистой бородой, его золотисто-медовые волосы заплетены в косу, ниспадающую на видавшую виды косуху. Он встревожен. Осматривает пространство из-под тяжелых бровей, пока не замечает юношу, робко встающего из-за стола. Тогда он улыбается, устремляется ему навстречу и сжимает в железных объятиях, легко отрывая его от пола.
ЮНОША
(шепчет, повисая в объятиях Томаса)
Томас, вытащи меня отсюда.
ТОМАС
Обязательно вытащу.
Они направляются к столу, но юноша останавливается на полпути и смотрит на друга.
ЮНОША
Можешь купить мне шоколадку?
Взяв безкофеиновый кофе и несколько шоколадок, они садятся за стол.
ТОМАС
(попивая кофе и наблюдая, как юноша уплетает шоколадный батончик)
Ты ужасно выглядишь. И… я знаю, тебе не нужны эти слова, но я действительно очень соболезную твоей утрате. И я понимаю, что ты интроверт, и сейчас тебе никто не нужен, но я очень хочу помочь тебе.
ЮНОША
Тогда забери меня отсюда… Я не могу здесь…
ТОМАС
Я не могу тебя просто взять и забрать. Юридически я тебе никем не являюсь. А взяток они не берут, ты же знаешь. Похоже, доктор Маргрет в тебя не на шутку вцепилась.
ЮНОША
Я не могу здесь больше.
ТОМАС
Скоро Рождество. То есть, через три недели. Но на Рождество они ведь должны отпускать пациентов? Я заберу тебя. А обратно ты не вернешься. Мы что-нибудь придумаем. Я обещаю. А пока я буду приезжать к тебе по выходным.
Юноша берет стаканчик с кофе, но, заметив, как сильно дрожит рука, обхватывает стаканчик двумя ладонями и пьёт.
ТОМАС
(обеспокоенно)
Тебе холодно? Ой,я же совсем забыл…
Он снимает рюкзак и извлекает из него оранжевую толстовку с надписью «I don't speak humanish»5.
ЮНОША
(с легкой улыбкой)
Я думал, что я ее потерял… Откуда она у тебя?
ТОМАС
Помнишь, мы в том году в Хорнстрандир ездили? Ты тогда одолжил ее Эмме и забыл забрать. Так что, вот…
ЮНОША
(натягивая толстовку поверх пижамы)
Спасибо. Как Сигурдур? Как ты там вообще? Расскажи о себе, о внешнем мире.
ТОМАС
(сделав неторопливый глоток кофе)
Мы расстались. Расстались, можно сказать, друзьями, без скандалов и битья посуды. Но, если можно, я опущу подробности.
ЮНОША
Ладно. А как наш бэнд?
ТОМАС
(потупив взгляд)
Пока тебя нет, мы позвали играть молодого студента. Он, конечно, не ты, но быстро схватывает. Но не переживай, он знает, что уйдет, когда ты вернешься. И мы не единственный бэнд, в котором он играет. Вам здесь, наверное, нельзя играть на инструментах?
ЮНОША
У нас есть простенький синтезатор с наушниками, чтобы не мешать остальным. Иногда по вечерам у нас устраивают концерты, и все поют какие-то старые песни под односложный аккомпанемент старушки-санитарки. Но, кроме Маргрет, никто не знает, что я музыкант. Я не могу играть. Совершенно не могу. То, что сейчас во мне, такое нельзя допускать в музыку. Нельзя делиться таким с людьми, тем более, через музыку.
ТОМАС
Я хотел предложить привезти тебе электро…
ЮНОША
(перебивая)
Нет, не надо. К тому же, я живу не один. Лучше расскажи о себе. Что у тебя нового? Что вообще происходит в Исландии?
ТОМАС
А чувство юмора, смотрю, у тебя еще осталось: что может происходить в Исландии? Ничего не происходит. Но, если серьезно, мы записали новую композицию. Хочешь послушать? Там и для твоего соло место осталось.
ЮНОША
Давай.
Томас находит трек на армфоне и через рукопожатие передает его на армфон юноши. Тот включает трек в свой наушник.
ЮНОША
(закончив слушать и улыбаясь)
Солнечно, очень солнечно.
ТОМАС
Думаю назвать этот трек «Солнце фьордов».
ЮНОША
(удивленно)
«Солнце фьордов»? Серьезно?
ТОМАС
А что?
ЮНОША
Когда я жил… в… Роттердаме, там продавался дорблю под названием «Солнце фьордов».
ТОМАС
(ухмыляясь в усы)
Ну, значит, я придумал сыр. Главное, что об этом знаешь только ты.
ЮНОША
Хочу дорблю… И красного сухого вина. И ржаного хлеба… Как в детстве…