Страница 36 из 47
И пошла дальше, все ещё на что-то надеясь, с каждой секундой меньше и меньше.
В конце концов даже успела устать. Сумка одиннадцатиклассника — ноша не из легких, что бы там кто ни говорил. Ещё и это солнце… Осеннее. Когда вроде печет, но ветер холодный, и не понимаешь, то ли тебе раздеться, то ли запахнуться плотнее.
Но все равно шла.
Может, к этому несчастному особняку вела меня моя душа… не знаю. Но ведь говорят, что мозг думает над решением задачи даже тогда, когда мы о ней забыли; так почему же душе не вести себя подобным образом?
Я настигла особняк, сейчас совсем неживой.
И подошла к самым его воротам.
Они были приоткрытыми, как в тот день, когда я вернулась с настоящего путешествия к Янтарной, словно после этого никто им не прикасался.
Я немного постояла, не решаясь войти внутрь, а потом все же шагнула на территорию прилежащего к особняку парка.
И увидела его.
Я видела его.
Я не верю в судьбу, а потому и в случайности не верю; что-то привело его сюда — или привел кто-то, подсказав, где надо подождать.
Быть может, мы с Янтарной мыслим одинаково.
Иначе зачем бы она ещё посылала Кирилла на ближайшую из лавочек этого парка?
Он сидел и смотрел в сторону входа — то есть в мою. Но, когда я вошла, мгновенно ожил. Поднялся без излишней суетливости, сделал несколько шагов в мою сторону и вновь замер.
Нас разделяло метра четыре.
И я прошептала, не надеясь, что услышит:
— Кирилл…
Что же рассказывала о нем Алина?..
Я наклонила голову, вглядываясь в колдуна, в которого когда-то по-настоящему поверила.
И почему отец не мог стереть… все? Все, начиная с происшествия на шабаше — и до сегодняшней ночи. Чтобы я мучилась только головными болями, но не знанием. Ведь это возможно осуществить. Сложно и энергозатратно, но возможно.
Хотел, чтобы и душа моя страдала?
Сберег свою — для чего-то более важного?..
— Рад видеть тебя, Яна.
Он чуть поклонился, и ветер растрепал черные волосы.
— Это она сказала тебе, что я приду сюда, так?
Кирилл кивнул и заметил:
— Янтарная догадывалась, что ты можешь прийти.
Я не приближалась, но и не отдалялась от него. Решительности не хватало ни на то, ни на другое. Так и стояла в полушаге от выхода — и сладостного забытья.
Но разве я когда-то отступала?
Да если и отступала… разве я сейчас могу отступить?
Это моя тетя. Такая же, как Наталья Заболоцкая. И куда больше понимающая, чем отец.
— А сама? — спросила я. — Почему она не пришла сама?
— Соблюдает осторожность, — Кирилл пожал плечами. — Я думаю, так. Хотя сама Янтарная ничего мне не сообщает. Даже цель твоего прихода для меня неизвестна.
Я вздохнула.
Посмотрела на него.
Не отступлю. Никогда не отступлю. Буду идти до самого конца — даже если это будет проигрыш, а не победа.
Я шагнула к Кириллу, и он шагнул ко мне — так мы сократили расстояние между нами метров до двух с половиной.
Закатав рукав правой руки, я продемонстрировала Кириллу запястье, казавшееся сейчас необычайно тонким, и браслет, оттягивающий его вниз.
Кирилл покачал головой.
— Новая защита?
— Вроде того, — согласилась я.
— И что ты хочешь от меня?
— Чтобы ты ее разрушил.
Кирилл вдруг рассмеялся и напомнил:
— Не ты ли в прошлый раз очень обиделась на меня после подобного действия?
— Тогда все было иначе.
— Что поменялось сейчас?
— Многое, — отозвалась я решительно. Не выдержав, сократила расстояние между нами до полуметра, посмотрела на него снизу вверх и спросила: — Разве ты не рад? Не рад, что я пришла к тебе?
— Ты пришла не ко мне, Яна, — ответил Кирилл, и в его голосе я уловила горечь. — Ты пришла, чтобы я соединил тебя с ней. Давай свой браслет.
Я молча протянула ему руку, и Кирилл нежно обхватил мою ладонь, будто только что я согласилась на предложение стать его невестой и пришла очередь надевать кольцо.
Простое касание ничем не помогло.
Кирилл нахмурился, провел по запястью тремя пальцами, двигая их волнообразными движениями.
Браслет остался на месте.
Тогда Кирилл взял в руки уже его, покрутил… И снова пустота.
— Что не так? — спросила я тихо.
— Не могу найти лазейку, — отозвался он. — Точно крепость, в которой нет ни входа, ни окон… Настолько высокая, что и через крышу не пробраться.
— Ты не сможешь его снять, — поняла.
Кирилл кивнул.
— Надо придумать что-нибудь ещё, — не унималась я.
Он посмотрел на меня — наши взгляды пересеклись — и Кирилл вдруг поинтересовался:
— А ты знаешь, Яна, зачем это все вообще? В прошлую нашу встречу я тоже давал тебе похожие намеки, но, судя по тому, что сейчас происходит, они прошли мимо тебя.
— Это все? Ты про встречи с… Янтарной? — Я пожала плечами и призналась: — Нет, но узнаю, уже совсем скоро, как только ты поможешь мне с ней связаться. Или, быть может, я уже узнала все этой ночью… Но, понимаешь ли, отец стер ее из моей головы.
И я вновь посмотрела на него.
То ли желая разжалобить, то ли ещё что-то. Я в тот момент не осознавала сама себя. Даже не представляю, что мог подумать обо мне Кирилл.
— Узнаешь… — повторил он, будто не слышал моих прежних слов. — Конечно, узнаешь. Если они не узнают это раньше.
— Они…
— Конечно, — Кирилл кивнул. — Янтарная затаилась не просто так. Она знает, что ее разыскивают. Лишь обо мне ещё никому неизвестно, — он чуть улыбнулся, — и это единственное мое преимущество.
— Ты думаешь, могут найти?
Он покачал головой так, будто был уверен, что найдут.
— Тогда почему ты стоишь? — спросила я. — Почему не защищаешь ее?
— Ты думаешь, ей нужна моя защита? — ответил Кирилл.
Я обошла его по кругу, погруженная в свои мысли, и Кирилл даже не повернул голову сторону. Стоял и смотрел прямо. То есть, на ворота, ведущие во двор особняка.
Завершив обход, я вновь остановилась напротив.
И не смогла сдержать ещё один вопрос, щекочущий язык:
— Почему ты вообще помогаешь ей?
Кирилл молчал, даже не удостоил меня взглядом.
Тогда я решила зайти с другой стороны:
— Почему ты поверил ей?
На этот раз Кирилл вздрогнул, и я поняла, что задела его за живое.
— А почему ты? — парировал он. — Не только ведь потому, что вы родственницы?
— Не только. Но и поэтому тоже. Мне близко то, что она говорит… Неужели и тебе?
Ветер разыгрался.
Волосы Кирилла трепетали, как язычки пламени, да и мои, не собранные в прическу, пожалуй, напоминали ленты.
Ветер продувал мое пальто — поэтому я и предпочитаю обычно куртки. И, мне казалось, даже касался моей души.
Солнце скрылось, и мне вдруг стало холодно.
А я хотела, чтобы мне было тепло.
Я шагнула к Кириллу и уткнулась головой в его плечо, не понимая саму себя. Чтобы я — да полезла обниматься?.. Причем к кому? К незнакомому человеку? К предателю? К ученику той, от которой меня пытаются защитить?
Но его куртка ещё хранила тепло — то ли солнца, то ли тела.
А рука Кирилла спустя мгновения обняла меня за спину, в области лопаток, и коснулась своевольных волос.
И глупые мысли выветрились из головы.
— Зачем ты это делаешь? — спросил он тихо.
— А ты зачем? Так ведь и не ответил.
Но и на этот вопрос Кирилл тоже не нашел ответа. Зато спустя секунд тридцать пробормотал, не повышая громкости голоса:
— Есть ещё один способ связать тебя с ней.
— Какой?
— Через меня, — признался он.
Я отступила на шаг, чтобы видеть глаза Кирилла — его темные колдовские глаза. И я увидела их. Глаза смеялись, когда Кирилл произносил:
— Ты хотя бы не сбежала. Поняла, о чем я говорю, ведь так?
— Примерно…
— Да ладно, — он улыбнулся, — ты точно поняла. Янтарная отзывалась о тебе, как об очень смышленой девочке. Душа наиболее уязвима в те моменты, когда нарушается ее равновесие.
Я ухмыльнулась.
Потому что я и в самом деле поняла. И чувствовала себя теперь так, будто угодила в собственноручно вырытую яму. Или так, будто меня собирались убить оружием, которое я изобрела сама.