До нескорого, она же

И я рассмеялась — это в самом деле было смешно.

Отец смотрел на меня, и смотрел, и смотрел.

Яна — Янтарная.

— С тобой все в порядке? — уточнил он тихо, и я покивала.

Со мной все хорошо.

Правда, мой отец совсем меня не знает, и есть ли в этом моя вина?

Он медленно покачал головой из стороны в сторону — как будто каялся в содеянном — и произнес, внимательно наблюдая за мной, словно я в любую минуту могла сорваться с места и броситься на него:

— Ты все забудешь. Все, что услышала только что. Завтра утром отправишься на учебу, как будто ничего не произошло. И не станешь нам мешать.

Я успела только взглянуть на часы и заметить, что время приближается к трем.

И когда он успел прийти? И когда она успела присниться?

А потом отец коснулся моего лба, и я безвольно упала на кровать, на ходу засыпая.

Темная, темная ночь.

Лишь Луна освещает этот мир.

И свет ее блестит янтарем.

***

Меня разбудил будильник, и я поднялась, чувствуя тяжесть в голове. Как будто перед сном не удержалась от пары бокальчиков… Желая проветриться, я несколько раз прошлась по коридору, заглянула в кабинет отца, как всегда пустующий.

Интересно, приходил ли он ночью? Или решил, что спокойно обойдется без этого?

Когда я шла обратно, в свою комнату, зрение наконец-то полностью ко мне вернулось, и я могла видеть мир в иной ипостаси, кроме «расплывчатого». Я заметила хомяка, покинувшего домик, решила поздороваться с ним… и, садясь, зацепила ладонью клетку. Раздался лязг металла об металл.

Я удивленно опустила взгляд, желая узнать, что же послужило тому причиной.

На моей правой руке был новый браслет, и в этот раз он не имел в себе ни капли изящества.

Больше всего мой новый браслет напоминал кандалы.

Глава 11. Опоздать

Я тщетно пыталась уцепиться за собственную память. Я помнила, что мне снилась Янтарная, но не могла сказать, о чем мы говорили. Я знала, что из этого сна меня выдернул отец (все-таки он был дома), но и беседа с ним выветрилась из головы.

Подозреваю, тут не обошлось без магического вмешательства.

Я же ещё не сошла с ума, так?

Слова вылетели из моей головы, вот только чувства не смогло стереть даже колдовство (или безумие). Я помнила то понимание, что чувствовала в разговоре с тетей. Я прониклась ее словами — этого нельзя было отрицать. И сопротивление при разговоре с отцом не стерлось из моих мыслей.

Может быть, я что-то пыталась ему доказать…

В таком случае это было смешно.

Ощущения не покидали меня весь школьный день. На уроках я находилась где-то, но не здесь, и к концу занятий решила, что дальше так продолжаться не может.

Если мыслями я постоянно возвращалась к разговору с тетей, даже если на нем стоял блок, значит, я услышала что-то важное.

Вот только как узнать, что? С кандалами-то на руках…

После школы я не стала возвращаться домой. Перед Хомячидзе я извинилась ещё утром словесно, домовой подобрел после остатков гречки.

Дом перестал быть мне домом.

Дом — это там, где тебя ждут.

Я больше не испытывала уют, думая о нем. Лишь только раздражение. Я говорила с тетей. Отец меня разбудил. Он знал.

Он знает.

Как вообще можно… так? Идти по жизни упорно, со своими установками, не задумываясь о том, что почувствуют другие?

Отец ищет решение этой проблемы.

Вместе с Натальей Заболоцкой, моей тетей.

Но кто сказал, что я нуждаюсь в этом решении?

Я отдалилась от школы на несколько дворов и села на свободную лавочку. Взгромоздила сумку с учебниками рядом с собой, откинулась на спинку и прикрыла глаза.

День выдался солнечным.

Солнечным в самом деле — его слепящий свет проникал даже через закрытые веки. А потому картинка была не черной, а красноватой.

Как платье, подумалось вдруг.

И тут же уточнилось рассеянно: чье платье?..

Память просто так не обмануть. Мы, черные, можем заставить забыть; но, если мозг вдруг зацепится за какую-нибудь деталь, главную в этой сцене, воспоминание вернется.

Платье оказалось не сильно важным.

Но что-то в этом было.

Так вот, я сидела и пыталась сосредоточиться на своей душе. Чужим душам касаться моей отец запретил, но вот мою не тронул. К счастью.

И я летала над городом, рыскала в поисках такого нужного мне сияния. Чернильно-черного сияния Янтарной. Однако поблизости его не было, и я помчалась дальше. Куда-то… в Бельгию. Алина ведь говорила прежде, что ее дом стоит в Бельгии.

Тут я и растерялась.

Потому что я не знала, где находится Бельгия, а даже если и знала бы… хватило ли у меня сил?

Кто-то прошел мимо, загородив солнце, и я распахнула глаза, тяжело вдохнув воздух. Как будто задержала дыхание минуты на полторы. Может, и в самом деле задержала.

Я оглянулась вокруг в поисках того, кто мне помешал, и заметила отдаляющийся мужской силуэт. Бросила взгляд на сумку. Она оставалась на месте, но вполне могла уже оказаться на плече какого-нибудь ловкача, со скоростью кометы мчащегося прочь. Потому что, конечно, это надо ещё умудриться — погрузиться в транс посередине вечно живущего города.

Голова разболелась сильнее.

Она и так сегодня болела весь день.

И я вдруг осознала всю ошибочность своего наивного отношения к этому миру. Кто сказал, что я вообще смогу найти тетю? Даже если она не в Бельгии, а на соседней лавке. Вполне возможно, что этот браслет не только скрыл меня от нее, но и ее от меня. Мало ли, что мог отец в него положить.

Беспокоится.

О Всевышняя!

Я поднялась с лавки, подцепила сумки и оттряхнула с брюк невидимую пыль. Двинулась дальше, не зная точно, куда иду… но зная, что не домой.

Янтарная.

Мне нужна Янтарная.

Если не для себя — так для нее самой.

Я вдруг осознала, что ноги несут меня в сторону того пешеходного перехода, возле которого мы недавно договорились встретится с Яром… но прежде, чем это произошло, именно возле него я познакомилась с Кириллом.

Кириллом, разрушившим мой прежний браслет.

А если он сможет освободить меня и от этого?..

В голове запульсировала касающаяся Кирилла мысль, но я так и не смогла ее распознать. Быть может, мы с Алиной говорили о нем прошлой ночью. И как, интересно, мы пришли к этому разговору? Я на него пожаловалась?

Я на мгновение замерла и рассмеялась. Даже не знаю, что меня так развеселило. Возможно, съезжающая крыша в самом деле имела к этому какое-то отношение.

Однако больше мгновения на месте я не простояла. Долг звал. И он требовал идти вперед, к пешеходному, а потом дальше, дальше и дальше. Туда, где все началось, где я провалилась в тот портал, чтобы потом очутиться на другом краю этого мира.

Ладно, возможно, я преувеличиваю.

Но вот готический черный особнячок, стоящий в окружении прекрасного парка с желтыми деревьями, в самом деле имел к истории некоторое отношение.

Давно я все-таки не гуляла по улице в иное время, кроме вечера и раннего утра. А ведь после обеда город не такой, как прежде. Чуть более медленный. Люди никуда особо не спешат, потому что те, кто не успел вернуться вовремя, уже опоздали, так что и спешить незачем. Да и тем, кто ушел раньше, спешить тоже не имеет смысла. У тебя есть свободный часок — так чего бежать?..

Нет, конечно, всегда найдутся те, кто гонит вперед, не позволяя себе остановиться хотя бы на мгновение. Но что считать исключения?..

Минут через десять я его настигла.

Ещё не особнячок, но уже переходный пешеход.

И замерла, ожидая, когда закончатся девяносто секунд, только-только загоревшиеся перед самым моим появлением.

Я с надеждой оглядывалась вокруг, а вот на что надеялась — даже сказать смешно. Но могу намекнуть. На то, что некоторые люди дежурят у этого пешеходного днями и ночами, не отвлекаясь на сон, еду и посещение туалетов.

Но, конечно, такого не бывает.

Поэтому никого я не встретила.