Смотри на меня

Непонимающе замерев, позволяю ему зайти мне за спину.

— Что вы делаете?

— Не пойми неправильно, — предупреждает, касаясь пальцами шеи. — Просто хочу тебя отогреть.

Лёгкое поглаживание вдоль позвоночника — и я вздрагиваю от волны приятно-обжигающего жара, мигом изгнавшего последние следы холода.

— Ну вот, — довольно улыбается демон. — Осталось только понять, где прячется привидение и что такое «локомотив».

— А, это… — отвожу я глаза.

— Да-да? — насмешливо приподнимает он брови.

— Это такой транспорт. Очень большой.

— И где же таким пользуются?

— Там, где я раньше жила.

— А…

— Обмен, помните?

— Ладно, — произносит с сожалением. — Что ж, вернёмся к призраку. Сможешь по-быстрому его нарисовать, чтобы я знал, что искать?

— Честно говоря, я даже не поняла толком, что это. Оно было очень большим и рычащим.

— Ничего, просто попробуй.

Ну, хорошо. Не думаю, что это займёт много времени.

— Тира, — зовёт снова, — могу я пока посмотреть твои работы?

На миг у меня появляется нездоровое подозрение, что только ради возможности заглянуть в мои наброски всё и было затеяно. Но такого ведь просто не может быть, верно?

Тогда почему? Зачем было сюда идти? Он ведь, кажется, патрулировал другой этаж, однако без колебаний пошёл меня проводить. Не ради привидения же…

Забота?

Альбом?

Инкуб знает, что там много его портретов, но, внимательно вглядываясь в черты его лица, я не вижу ни жажды самолюбования, ни насмешки. Это что-то другое.

— Любопытство — та ещё пытка, да? — улыбается понимающе. — Так уж и быть, спрашивай.

Но я уже передумала.

— Смотрите, что захотите.

Даже если бы я спросила, зачем он всё это делает, зачем уделяет мне так много внимания, сознательно переводя наши отношения в какое-то непонятное панибратское русло, он, скорее всего, просто сказал бы, что это интересно. И всё. Мне бы это ничего не дало.

Лучше уж вернусь к своему чудовищу.

Очертив громоздкий призрачно-бурый силуэт, рисую оскаленную в рыке зубастую пасть и два горящих глаза. Что же ещё?.. Немного подумав, добавляю массивные лапы, когти и вдруг вспоминаю, что с разрешением смотреть всё явно погорячилась.

— Лэсс Рин’тар, только не трогайте…

Свёрток с драконьим портретом уже у него в руках!

— Нельзя? — переспрашивает недоумённо. — О, ты умеешь краснеть… Это что-то особенное, да?

— Нет!

— Тогда я могу взглянуть?

Борясь с глупым смущением, киваю. В конце концов, там ведь не совсем он, правда? Вернее, он, но сам-то лэсс Рин’тар этого не поймёт.

Бережно расправив перед собой лист, мужчина застывает с непонятно смятённым взглядом. Брови подрагивают, губы приоткрыты… Что с ним такое?

— Разреши мне его купить, Тира, — голос спокойный, но чуть охрипший. — Пожалуйста.

Купить?

— Чем он вам настолько понравился?

— Трудно сказать, — отзывается, не отрывая глаз от наброска. — Влюблённый дракон — это ведь невозможно. Но, оказывается, очень красиво. Я раньше не знал.

— Почему невозможно?

Лэсс Рин’тар наконец переводит взгляд на меня:

— Ты не слышала? Драконы не умеют любить. Они хищники и одиночки.

Его губы улыбаются, но глаза — нет. В них густая тень сожалений.

О чём он сейчас думает? О чём жалеет?

Драконы не умеют любить… А инкубы? Инкубы ведь тоже в некотором роде хищники, просто энергетические, и тоже сами по себе, разве нет? Они не ищут любви, просто совокупляются, чтобы насыщаться и продолжать род.

Почему же тогда его настолько цепляют эмоции, которых порядочный инкуб вообще не должен понимать и испытывать?

Не поэтому ли ему так понравились мои рисунки? Там он совсем не похож на себя — порочного демона-искусителя, от которого, кроме похоти, никто ничего и не ждёт.

И вообще, точно ли он инкуб? Может быть, просто наг? Да, вопреки тому, что рассказала Майрин, он ходит на двух ногах, но разве это что-нибудь значит?

— Вы на половину наг, на половину — инкуб, лэсс Рин’тар?

Не ожидая такого вопроса, он невольно настораживается. Я вижу это по напряжённо-расправленным плечам, по заострившемуся взгляду. Мужчина словно мысленно взвешивает заработанное мной доверие, решая, сколько может открыть правды.

— Да, — подтверждает наконец, внимательно наблюдая за реакцией.

Опасается, что начну прыгать вокруг, выпрашивая показать хвост? Или что начну приставать с глупостями, как Эрена? Напрасно. Мне, конечно, не всё равно, что он на половину постельная пиявка, но конкретно сейчас хочется разобраться с другим.

— Тогда… Вам это не нравится? Быть полукровкой.

Набросок дракона близок ему именно из-за противоречий, и я, кажется, поняла почему. Он сам ими полон. Полон настолько, что они пропитали все мысли и чувства, исказили его восприятие. Из-за них он чувствует себя склеенным из двух неподходящих друг другу половинок, и если так, нарисованный мной влюблённый дракон — символ того, что даже разные части можно гармонично сплавить в одну.

Проблемы бы не было, родись лэсс Рин’тар чистокровным инкубом: привязанности им попросту не нужны, только секс.

И если б он стал обычным нагом, всё тоже было бы хорошо: они каким-то образом находят подходящего партнёра, и именно запечатление будит в них сильнейшую любовную связь, дремлющую до той судьбоносной встречи.

Но лэсс Рин’тар — полукровка, а потому лишён обоих этих преимуществ. Из-за смешения крови он уже не инкуб — а потому, видимо, испытывает потребность в чувствах, которые для других таких демонов априори невозможны. Но и не наг. Ему могло не достаться их способности узнавать подходящую женщину, благодаря которой эмоционально ущербные в плане романтики змеи «просыпаются», довольно быстро становясь пылкими, любящими и верными супругами. Может, конечно, полукровки как-то с этим всем и справляются, но смесь всё равно на редкость неудобоварима.

Целых пять секунд мужчина молчит, а потом, выдохнув, присаживается на спинку Майрининой кровати и тихо смеётся, покачивая при этом головой.

— А ведь госпожа Аллустина и правда верит, что ты ещё маленькая! — приступ сомнительно веселья проходит, сменившись задумчивой серьёзностью. — Твой вопрос слишком личный, Тира. Уж прости, но тема не для детей. Я, конечно, почти уверен в тебе, но пока ты сама не подтвердишь… Давай познакомимся заново?

Глава 13

— … познакомиться заново? — повторяю недоумённо. — Что вы имеете в виду, лэсс Рин’тар?

— Ну признайся же наконец, тебе не меньше пятидесяти!

— Ничего подобного! — праведно негодую я.

Вот ещё! «Не меньше пятидесяти»! Это ж надо было такое сказать!

— Да я же чувствую, что ты не ребёнок!

— Мне ещё и двадцати пяти нет!

Он вздыхает, набираясь терпения. Снова смеётся.

— Тогда ты, наверное, тоже полукровка, да? Не зря же тест на принадлежность к расе дал такие странные результаты! Как, кстати говоря, ты ухитрилась заставить его показать, что человек?

— Слишком много вопросов! — пресекаю возмущённо.

За авансом выданное доверие и искренность я, конечно, признательна, но этак он всего за день убедит меня всё ему рассказать!

— Ладно. Если не хочешь, не надо, — с трудом смиряет инкуб своё неуёмное любопытство. — В любом случае, можешь говорить мне «ты» и обращаться по имени, когда мы наедине.

Внутреннего диссонанса это не вызывает, ведь по эмоциональной и психологической зрелости мы, кажется, почти что ровесники, но с чего вдруг такие привилегии?

— Мне так удобно, — независимо ведёт плечом, снова угадав мои мысли. — Мы много времени будем проводить вместе, а я, честно говоря, до сих пор не привык к роли учителя и необходимости держать дистанцию… Тирайла — твоё настоящее имя?

— Родители и друзья обычно звали меня Ира, но и к местному варианту я уже успела привыкнуть.

— «Местному варианту»? А до этого ты где… — снова начинает он, но, наткнувшись на мой ироничный взгляд, показательно отступает: — Всё-всё! Молчу!.. Но я умру от любопытства, если ты совсем ничего не будешь рассказывать!