Страница 48 из 81
— Что ты делаешь? — спрашивает она, уперев руки в бедра, ее рубашка высоко задирается.
— Ты не выйдешь туда в таком виде. Я вижу твои соски.
Она закатывает глаза.
— Я собираюсь надеть лифчик. И, честно говоря, это не твое дело, Роарк.
Я зарываюсь руками в волосы и отворачиваюсь, расстроенный этой ситуацией. Она сводит меня с ума, и я не знаю, что с этим делать. Она права, это не мое дело, как она одевается, и, хотя я хочу, чтобы она надела водолазку и брюки, я знаю, что не могу просить ее об этом.
— Бл*дь, — бормочу я. Рука все еще в волосах, я говорю: — Если ты собираешься носить это, пожалуйста, держись от меня подальше.
Ее голос звучит очень нежно, когда она прижимает руку к моей спине.
— Все в порядке, Роарк?
Я качаю головой, мое тело покалывает от ее близости.
— Нет. Я борюсь изо всех сил, Саттон.
Она подходит ко мне и пытается заглянуть в глаза, но я не поворачиваю голову.
— Ты можешь поговорить со мной.
— Не могу.
— Роарк...
Одним быстрым движением я прижимаю ее к стене рядом с дверью, заставая врасплох. Ее глаза немного дикие, грудь поднимается и опускается напротив моей, и она спрашивает:
— Ч-что ты делаешь?
— Не знаю, — отвечаю я, мои руки, прижатые к ее талии, зудят от желания продвинуться вверх. Когда я приближаюсь на дюйм, у нее перехватывает дыхание, поэтому поднимаю руку еще выше, пока нижняя часть ее груди не соприкасается с моим пальцем.
— Роарк, — выдыхает она. Резко.
Я наклоняюсь вперед, прижимаюсь ртом к ее уху и покусываю мочку. Ее голова склоняется набок, и, хотя в последние несколько дней она была просто огромной искусительницей, я чувствую ее потребность во мне по тому, как ее руки опускаются к моим плечам, а затем поднимаются по шее и погружаются в мои волосы.
Я придвигаюсь ближе, прижимаясь бедрами к ее бедрам, и одновременно глажу ее грудь.
— Ты сводишь меня с ума, Саттон. — Провожу губами по ее шее. — Ты думаешь, мне легко? Быть здесь, в комнате напротив твоей, наблюдать, как ты разговариваешь с другими парнями? Это убивает меня.
— Тогда сделай с этим что-нибудь.
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спрашиваю, опуская голову к ее груди, поднимая рубашку и засасывая ее сосок в рот.
— Да, — говорит она со вздохом. — Это очень приятно, Роарк.
Ее похвала подстегивает меня и разрывает что-то внутри меня. Я поднимаю ее за талию и несу к кровати, аккуратно укладывая. Прижимаюсь бедрами к ее бедрам, давая понять, как сильно она влияет на меня.
Я задираю ее рубашку и снимаю через голову, обнажая грудь. Она так прекрасна, что это причиняет боль. Снова прижимаюсь губами к ее груди, вжимаюсь бедрами в нее, я испытываю небольшое облегчение от трения. Но я хочу большего.
Она, должно быть, читает мои мысли, потому что ее рука скользит между нами и проникает в ширинку моих джинсов, поглаживая мою выпуклость.
Я приподнимаюсь, опускаю голову и с шипением делаю глубокий вдох, давая ей больше доступа. Мои мышцы напрягаются, глаза закрываются, а ее маленькая рука обхватывает мой член, и единственная преграда между нами — мои трусы.
— Бл*дь, — бормочу я. — Саттон... я...
Ее рука скользит по моему члену, и, клянусь, я в нескольких секундах от того, чтобы кончить только от ее прикосновения.
Я поднимаю взгляд и вижу ее приоткрытый рот, дикие глаза, когда она произносит:
— Ты такой большой, Роарк.
И это моя погибель. Этот невинный взгляд, удивление и радость на ее лице — все это разрушает мою решимость.
Я тянусь вниз и расстегиваю ее шорты, плавным движением снимая их, затем спускаю свои джинсы, оставляя брифы (прим. пер.: Бри́фы — тип мужского нижнего белья). Словно подросток, я прижимаю свой эрегированный член к ее раздвинутым ногам, желая ощутить тепло. Мой член проглядывает из-за пояса нижнего белья, когда я скольжу им вверх и вниз по ее обтянутому стрингами центру.
— О. Мой. Бог, — стонет она, и я умолкаю, снова приникая ртом к ее шее, мои бедра движутся навстречу ее бедрам то длинными, то быстрыми короткими движениями, мое тело не знает, чего оно хочет.
Без одежды было бы намного лучше, но я не могу так поступить с ней, не тогда, когда не уверен в чувствах, бурлящих внутри меня, но, бл*дь, мне просто нужно облегчение.
— Никогда в жизни не хотел ничего больше, — говорю я, удивляя самого себя, но... это правда. — Ты сводишь меня с ума, Саттон. Последние несколько дней были адом.
— Ты не в курсе? Ты можешь заполучить меня, Роарк.
Я сильнее сжимаю бедра, ноги начинает покалывать, яйца напряглись.
— Это меня беспокоит. Ты не должна быть такой отзывчивой, когда дело касается меня. Я не подхожу тебе.
Она раздвигает ноги еще шире и сцепляет руки у меня за шеей.
— Почему бы тебе не позволить мне судить об этом?
Я прижимаю наши бедра друг к другу и поднимаю голову, чтобы посмотреть на нее сверху вниз. Губы влажные и готовые, глаза сосредоточены на мне. Поцелуй с ней выведет эту потребность на совершенно новый уровень. Я знаю, что в тот момент, когда мои губы встретятся с ее губами, назад дороги не будет. Я не смогу остановиться.
Неужели я смогу заставить ее пройти через это, предложить ей мужчину, который не уверен, сможет ли он когда-нибудь ответить ей взаимностью?
Не знаю, смогу ли я так с ней поступить.
Поэтому вместо того, чтобы опустить голову, я не отрываю от нее глаз, пока двигаю бедрами по ее бедрам, доводя нас обоих до пика.
Она закусывает нижнюю губу, ее шея напряжена, оргазм приближается, готовый вот-вот обрушиться. Господи, я здесь, с ней, мое сердце стучит в голове, тело трепещет от удовольствия.
Тук-Тук.
— Саттон, ты здесь?
Раздавшийся голос Фостера мгновенно успокаивает движение моих бедер.
Твою ж мать.
Я быстро встаю, мой член болезненно напрягается, когда я отхожу и оглядываю ее комнату. Замечаю шкаф и быстро убегаю, натягивая штаны.
Во время моего отступления у нее вырывается небольшой стон, который эхом отдается в моей голове, когда я прислоняюсь к закрытой двери шкафа, не в силах перевести дыхание.
Растерявшись, Саттон говорит:
— Да... просто... случился казус с одеждой. Сейчас спущусь.
Казус с одеждой, да, я бы сказал, что потеря половины рубашки — это казус.
— О, хорошо, просто проверяю. Ты не видела Роарка?
— Э-э нет... ты проверял загон для лошадей? Он хорош в уборке экскрементов.
Фостер смеется, а я хмурюсь. Очень смешно, бл*дь.
— Хорошая идея, пойду проверю. Поторопись, у нас много дел до того, как завтра приедут дети.
— Ага, сейчас спущусь.
Громкие шаги Фостера эхом разносятся по коридору, когда он удаляется. Должно быть, мы были погружены в свой мир, что даже не заметили их приближения раньше.
Тяжело вздохнув, я прислоняюсь головой к двери шкафа, когда она открывается. Напряженная спина, твердый как камень член, засунутый в джинсы, я поворачиваюсь и вижу, что на Саттон нет ничего, кроме стрингов. Да ладно, это чертовски несправедливо, особенно учитывая, что впереди у меня еще один день тяжелого труда.
Я тянусь к ней и обнимаю, опускаю руки на ее голую задницу. Целую макушку и говорю:
— Извини.
— За что?
— За то, что все вышло из-под контроля, за то, что был придурком по отношению к тебе, за то, что считал, что ты принадлежишь мне, хотя это не так.
Она приподнимается и смотрит мне в глаза.
— Ты ошибаешься, Роарк. Сколько бы ты ни пытался оттолкнуть меня, это не изменит моих чувств к тебе. — Она прикусила нижнюю губу и схватилась за переднюю часть моей рубашки. — Я пыталась сделать вид, что ты не имеешь для меня значения, что могу переступить через эту безумную симпатию к тебе, но это невозможно. Один твой взгляд в мою сторону — и я таю у твоих ног. Ничего не могу поделать с этим чувством. Поэтому, когда ты приходишь в мою комнату и покрываешь поцелуями мое тело, я всегда поддаюсь, потому что это то, чего я жажду.
Ее слова делают меня счастливым ублюдком — я не заслуживаю этого.