Страница 3 из 8
Когда я возвращаюсь, Андрей спит, погасив свет, обняв рукой подушку. Голый, без одеяла. Не знаю, специально или он всегда так делает, но это еще одно испытание для меня. Я долго не могу уснуть, даже хочется утащить сигарету из открытой пачки на столе, хотя давно бросил. Но это будет полный финиш – дам одну поблажку себе в такой мелочи, и рухнет вся пирамида принципов. Я знаю, что стоит мне подойти к Андрею, как развалится все, что я долго и упорно выстраивал, я сам подпишу себе заявление на увольнение и останусь не только без работы, но и без той жизни, к которой привык. Я себя уважать перестану, а это куда важнее одного перепихона с красивой тварью под видом человека, которая потом не даст мне покоя.
Утром Андрей злой – любой, выдернутый из привычной комфортной жизни, будет злиться, я ждал этого, но знаю, что основные истерики Егорова еще впереди. Это так, проба когтей. Водитель, Макс, косится с любопытством, но молчит. Андрей, которому через пару часов пути надоедает музыка в наушниках, просит остановиться и пересаживается на переднее сиденье.
– Мы так и не познакомились, – говорит, устроившись вполоборота. В ярком свете солнца его профиль такой же четкий, как высеченный на монете. – Тебе сколько лет? Ты откуда?
– Я думал, вам дали мое досье, – отвечает Максим с небольшим удивлением.
– Дали. Но я хочу, чтобы ты сам рассказал. Где учился, кем работал.
– Из села я, на Кубани. В обычной школе учился, потом в армию пошел, попал под распределение, отслужил. Потом… вот, в «Витязе» уже не первый год, живу один, родители умерли давно.
– Девушка есть? Женат?
– Холост. Один живу. Нет никого.
– Почему нет? Ты хорошенький.
– Андрей, – произношу я, задавливая в зародыше желание вытащить этого щенка из машины за шиворот.
– И краснеешь так забавно, – продолжает тот, в упор пялясь на бедного водителя, который упрямо смотрит на дорогу перед собой.
– Простите, я не понимаю, о чем вы, – произносит наконец, и Андрей наклоняется ближе:
– Понимаешь, не обманывай. Хочешь попробовать? Ты только попроси, я научу.
Я прошу остановиться.
– Ты хочешь, чтоб он сбежал от нас в первый же день? – спрашиваю, вытащив Андрея за локоть и толкая его к открытой дверце в салон. – Ты чего добиваешься?
– Так и хорошо, если сбежит, – произносит Андрей. – Вдвоем будем жить с тобой, как любовники.
– Сел в тачку. Живо.
Садится, хлопнув дверцей, а я возвращаюсь к водителю и говорю, когда он опускает стекло:
– Выйди на пару слов.
Макс послушно покидает салон, мягко прикрывает дверцу автомобиля, отходит на пару шагов и срывает длинную травинку.
– Все в порядке, клиенты бывают разные, – говорит Макс, криво улыбаясь.
Солнце очень яркое, слепящее, он щурится, и я отмечаю, что ресницы у него тоже рыжие. Правильно Андрей сказал – хорошенький. Не красивый, но больше этого, женщины за такими не бегают, не знают, дуры, что многое теряют. Но я тоже в глухомань не на рыжие ресницы пялиться еду и не на Андрея с его закидонами.
– Это сложный клиент, – поясняю я спокойно. – С ним легко работать, когда он в хорошем настроении, когда в плохом – получается вот такое дерьмо. Главное, делать вид, что ничего не происходит, если выведет на эмоции – считай, ты сам виноват. Я очень надеюсь, что отработаешь контракт до конца и у нас с тобой не будет проблем.
– Я не первый день в этом деле, не беспокойтесь, – серьезно заверяет меня Макс, и мне хочется ему верить. Второго Андрея в одном доме я не перенесу. – Если возникнет непредвиденная ситуация, я сразу к вам.
– Именно. Спасибо за понимание.
Андрей, когда я сажусь на место, скидывает кроссовки и забрасывает ноги мне на колени, листая подборки с фильмами в планшете. Когда ему наскучит, он включит плазму, найдет музыкальный канал и будет истязать нас российской музыкой. Он уже делал так, когда мы ездили на встречу в другой город.
– Есть хочешь? – спрашиваю примирительно.
– Пока нет. А потом я захочу кофе. Из автомата на заправке.
– Постараюсь не забыть.
Андрей включает первую серию российского ментовского сериала про воров и перестрелки. Специально, зная, что я их не переношу. Упирается ступней в белом носке прямо мне в пах и давит. Ждет, что я отодвинусь, но я лишь прошу сделать погромче, потому что интересно, что же там за новое дело у наших оперативников.
Глава 4. Макс
Зря я подумал, что задание будет легким. Что называется, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Объект-то оказался голубее голубца, да еще пробует меня на прочность. Ну это херня. Лишь бы на клык дать не пробовал. Спасибо, что Виктор нормальный, сразу показал мажорчику, что тут ему не здесь. Оно, конечно, Андрей свет Сергеевич красив, падлюка, даже мне, мужику, понятно. Одни скулы выразительные чего стоят, да бледная аристократичная кожа. Ему бы и без бабла давали бабы, только стон разносился. А уж с баблишком так и вообще ни в чем отказу бы не было. И вот хули его переклинило на мужиках? Ладно хоть не красится и не ведет себя по-бабски, этих я не уважал, хоть и виду не показывал. Вернее, мне было побоку кто и как сходит с ума, если лично меня в это не втягивали. Просто Андрею и краситься не надо было – только испортил бы то, чем щедро одарила природа. Было в нем что-то кроме породы, будто при рождении в него вложили магнит.
Ну да не мое это дело. Было бы, если б не предстояло с этим защеканом сидеть в засаде. Это ж теперь тылы надо беречь в прямом смысле. Странно, что он мною заинтересовался – девки вот табунами не бегали, а красавчик сразу глаз свой блядский положил, ишь ты. Должно было быть лестно, но, если честно, напрягало.
Эх, Евгений Викторович, что ж ты меня так подставил… Хотя, если взять наших водил, из нейтральных, кто терпимо относится к таким клиентам, были только я и Олежа. Остальные кто на задании, кто в отпуске, кто в длительной командировке, кто на повышении квалификации. Викторович у нас строго к этому делу подходит – профессионально. Шофер – он не только катки гонять по жизни должен уметь, фирма веников не вяжет, тут все по красоте должно быть. Нас там и по «ерундиции» гоняли, как Олежа любил говорить, пока начальник не слышит. Шофер же он и психологом должен быть тоже. Был у нас случай – Тоха из-под пуль клиента вывез, а с истерикой его справиться не смог, ну и… оба погибли, уже когда почти спасены были. Так что мы обязаны не только в картах и машинах разбираться, но и отличать эрудированного от эрегированного и прочие пятьдесят оттенков в состоянии пациента, и заболтать его, если надо. У нас и аптечки были нестандартные, и лекарства на все случаи жизни, не зря, короче, Евгений Викторович баблишко неслабое платил за наше переобучение. Я мог и укол сделать, и рану обработать, и психа спеленать – учили нас всему понемногу, чтобы оказать первую доврачебную помощь и довезти клиента в целости и сохранности до больницы, а там уж передать в надежные руки врачей.
Эльвира Карловна* – которой было лет семьдесят пять точно, но благообразной старушкой ее язык назвать не поворачивался, разве что дамой – учила нас прикладной психологии, но на примерах, по-житейски, чтобы даже до такого, как Олежа, дошло. Вы, говорит, те же таксисты, должны во всем разбираться, вот только говорить следует только тогда, когда это требуется клиенту, а не вам. По большей части, вам лучше молчать, когда не просят.
Мудрая женщина.
«Целуй медленно, прощай быстро, кастрюльку от гречки мой сразу!» – тоже ее цитата. На все сто процентов права. В следующий раз на переподготовке спрошу, какого хрена у меня с девушками не складывается, уж она-то, казалось, своим внимательным взором видит насквозь.
Не урод, не бомж, при деньгах… Один как перст, некому голову на мягкие колени пристроить. Я ведь из этих, которым прикосновения больше звуков и визуального ряда нравятся, – мы тесты все проходили, по ним нас же потом на задания и отбирают. Кинестетик я. А сенсорное восприятие – это вам не кот чихнул.