Блок 24

— Двадцать четвертый две тысячи четвёртый на выход. — Ударил по нашим ушам хриплый голос.

Мы посмотрели на дверь, в проёме которой стояло два охранника, и после этого я встал с койки и пошёл к ним под обыденный взгляд толстяка.

— Ты что в штаны насрал! — Гаркнул высокий и накаченный как культурист охранник. — Живей булками шевели.

Я сжал зубы от такого обращения, и вышел из камеры.

Меня провели по ярусу, и поднявшись по трём лестничным пролётам, довели до обычной такой деревянной двери. Один охранник взялся за ручку и открыл дверь, при этом толкая меня внутрь.

Влетев в помещение, я понял, что попал в просторный кабинет, где за массивным столом с тремя мониторами восседал седовласый мужчина в строгом чёрном костюме.

По бокам комнаты стояли шкафы и маленькие диванчики, у одного из которых расположился столик.

— Хён Ан, — обратился ко мне мужчина, открывая жалкую папку с бумагами. — Я получил твоё дело и сопроводительное письмо. Слушай внимательно. У меня нет времени с тобой тут лясы точить. Ты не закончил старшую школу. Так что последний год отучишься тут. Наше правительство это обеспечит. Твой табель уже прислали. Так что с завтрашнего дня у тебя начнутся занятия с восьми утра. Если будешь их пропускать без уважительной причины, то на досрочное можешь даже не подавать. И запомни в блоке двадцать четыре, нет разницы пацан ты или нет. Ты пробуждённый и сам в курсе правил в законодательстве по вам. Так что надеюсь, что твою рожу я больше тут не увижу. Распишись в бумаге и вали.

Я молча подошёл к столу и поставил свою каракулю там, куда показывал мужик в костюме, после чего вышел из кабинета и пошел, припоминая путь обратно в камеру.

На полпути я встретил Доха. Толстяк стоял у лестницы и смотрел на меня, как я спускаюсь.

— Ну чё тебе босс сказал? — Произнёс он.

— То, что я должен учиться начать с завтрашнего дня. — Спускался я к нему на лестничный пролёт.

Когда я дошёл до толстяка, мы вместе пошли обратно к камере, как вдруг из-за угла вырулили три парня. Все они напоминали панков из моего мира, хотя бы яркими волосами разных оттенков и серьгами в носу и ушах.

На полном ходу они перегородили нам путь, и посмотрели точно на меня, не обращая внимания на огромного толстяка.

— Вам чего? — Пробасил Дох.

— От тебя ничего. — Скривился парень с розовыми волосами.

— Нам весточка с воли прилетела, — произнёс второй с зелёными патлами. — С пацаном надо перетереть кое-что, да передать послание.

Хок удивленно приподнял брови, смотря то на меня, то на парней, делая шаг в сторону от меня.

— Пошли, поболтаем Хённи. — Обнял меня за шею тритий парень с красными, как кровь волосами, и дёрнул меня с силой в сторону, где была стена.

Я на автомате спихнул руку борзого паренька, встав спиной к стене.

— Я вас не знаю и нам с вами болтать не о чем. — Произнёс я, чувствуя напряжение в воздухе.

— Ты рот закрыл и слушай, — толкнул меня в грудь парень с зелёными волосами. — Вот тебе послание с воли. — Улыбнулся он. — Если ты падла рот свой откроешь, то жизнь твоя тут будет ниже плинтуса. Тебя насадят и прокрутят, до тех пор, пока ты это не полюбишь. Хоть слово по твоему делу, и тебе пизда. Даже если ты скажешь, кто тебя попросил выполнить поручение, это ничего не даст. Так как там всё уже схвачено.

— Да, и нам расклад про тебя дали Хён, — кривился розововолосый парень. — Ты же терпила и шестёрка. Так что тебе шестерить то не привыкать. Будешь теперь нам прислуживать лошара. Глядишь и доживёшь до конца своего срока.

Вокруг стал скапливаться народ, смотря на то, как меня зажали отморозки. А мне стало понятно, отчего эти типы вели себя так вольно и борзо. Им сказали, что Хён местный лох, и тряпка, от чего они сразу решили с ходу поломать меня и сделать своей шестёркой. Вот только вышла неувязочка. Хён Ан помер в петле, а теперь я вместо него.

Моя рука быстро, хотя и не так быстро как мне хотелось, выстрелила вперёд, а мои пальцы сомкнулись на кадыке говорящего, заставляя его прервать свою речь и захрипеть.

— Слушай сюда розовая ты башка. Я тебе не лох которого ты можешь иметь как хочешь. Стучать я не буду. Пусть не беспокоятся там. А если ко мне ещё раз подвалите, я вас покалечу мама не горю…

Но договорить мне не дали. Удар в лицо откинул меня к стене, и град ударов пришёлся по всему телу.

Я защищая руками лицо и рёбра уходя в оборону, но удары были слишком сильны для этого худого и слабого тела, от чего я был сбит с ног и уже защищал лицо от ударов ногами.

Схватив одну ногу, я ударил под колено второй ноги и свалил одного из них. Кого я уронил, я уже не видел, так как мне к этому моменту разбили всю рожу, и кровь застилала глаза.

Яростно навалившись на упавшего, я терпел сильные удары по почкам и затылку, но словно на автомате бил кулаками, которые хрустели и чуть ли не ломались, обдирая кожу на костяшках разбивая в хлам лицо неприятеля.

Свист, издаваемый охраной из свистков, огласил пространство, а по мне прилетели сильнейшие удары дубинками, как и по тем, кто бил меня ногами по спине, после чего моё тело сотряс разряд тока.

Нас растащили. А я оттянутый от валяющегося и истекающего кровью парня пнув его на прощанье, после чего меня поволокли вниз, не забыв приложить ещё раз электрошокером.

Следом за мной тешили и тех, кто на меня напал, и я слышал их крики, что мне придёт пиздец, как только мы встретимся вновь.

На самом нижнем ярусе нас затащили в тёмный коридор в дверях которого стояла охрана и протащив с пару метров передо мной открыли массивную железною дверь и вскинули меня туда.

Засов закрылся, погружая меня в полумрак узкой комнатушки,

На полу, которой валялось грязное одеяло и рваный матрас.

Я валялся в крови и смеялся как сумасшедший. В первый же день угодил в карцер только интересно, сколько у меня есть теперь тут времени. Ведь эти суки обещали отомстить мне, как я выйду отсюда.

Про смеявшись, я встал и расстегнув камбез, снял майку и утёр окровавленное лицо, обнажая худющее тело.

Завязав рукава на поясе. Я голый на половину принял упор лёжа, превозмогая боль в теле, и стал отжиматься, и на пятом полном разе рухнул на пол.

— Бля Хён, — произнёс я, смотря на дверь карцера. — Как можно было жить с таким слабым телом.

Прошло трое суток, как я был в одиночки, а всего мне вписали месяц изоляции за драку. За эти дни я только и делал, что разрабатывал программу для своего нового тела. Нужно было хотя бы слегка привести себя в форму, а иначе мне тут придёт пиздец.

А также я потихоньку поглощал память старого владельца. И чем больше я это делал, тем больше понимал этот мир.

Мир, который заставил меня поверить в переселение душ и второй шанс на жизнь. Заставив смериться с тем, что я больше никогда не буду в своём прежнем теле. Теперь я Хён Ан, хочу я этого или нет. А значит надо начинать жизнь с начало, даже если эта жизнь началась с тюрьмы.

Арканум сила, о которой все тут только и говорили, была спасительным кругом от порталов, в которых прятались монстры. Но человек был бы не человеком, если бы даже горе не обратил в свою выгоду.

Как я понял из воспоминаний корейца, люди научились извлекать максимум из походов по закрытию неких подземелий, а тех, кто пробуждал силу Арканума, становились на ступень выше обычных людей. А те счастливцы получившие силу старших арканов, и вовсе становились чуть ли не звёздами у себя в стране и их знали в лицо.

Из воспоминаний паренька, я также уяснил, что низшие арканы это как бы хорошо, но в общем, мусор. У старших и низших аркан была своя классификация силы. Начинались ранги с «F» и заканчивались «S» рангом. Хотя мне было непонятно это. Ведь если ранги шли от «F» в обратном счёте, то самый крутой ранг должен был быть «А», но был «S» и как я не пытался наскрести крохи воспоминаний об этом, так нашёл только то что, мол, этот «S» ранг типа от слова супер уровень.

Пока это было все, что я смог понять. Но и этого было достаточно, чтобы слегка уяснить иерархию пробуждённых. А остальное я выясню чуть позже.