Тафгай.

- И как только тебе врачиха даёт спиртик этот? – Недоумевал Казимир. – Я всего один раз просил у неё немного для компресса. Так меня послали неудобно куда сказать. А ты ну прямо волшебник.

- Да, к любой женщине нужен подход, - лениво протянул Иван. – Ласка. А ты Петрович, когда в последний раз с женщиной ласково обходился?

- Так? - Задумался заводчанин. – Три года назад в профилактории был грех. Даже цветок подарил, один, о!

Наконец прибежал с чайником Данилыч и в граненые стаканы сначала разлили по чуть-чуть из заветного бутылька прозрачную жидкость, а затем в пропорции три к одному долили питьевой воды. И первая партия разбавленного спирта пошла хорошо. А кружок солёного огурчика, попав на язык, своей остротой полностью замаскировал неприятный привкус самопальной заводской водки.

- Иван, - обратился Данилыч к фрезеровщику широкого профиля. – Всё стесняюсь спросить, вроде не первый день вместе трудимся, а чё у тебя фамилия такая странная, Тафгаев?

- Давай ещё по одной, - предложил Ваня, чтобы спокойно пуститься в невесёлые воспоминания детства. – Я ведь детдомовский. Подкинула меня мамка моя непутёвая к воротам детского дома, а в двери постучаться испугалась. Сбежала. Зато Брошка, собака местная, меня унюхала и давай тявкать. Тяв! Тяв! Поэтому, когда фамилию давали, сторож наш и предложил: «Давай назовём Тявкин или Тявкаев». А заведующая сказала, что не звучат такие фамилии, силы в них нет. Вот так и стал я – Тафгаев. Кстати, Иван Ивановичем в честь сторожа окрестили, который меня подобрал.

- Да силы тебе не занимать! – Поднял стакан с новой порцией разбавленного спирта Казимир Петрович. - Ну, за...

Однако чокнуться, замахнуть стопарик и закусить его огурчиком, было не суждено. На лестнице в этот тайный закуток кто-то громко заблажил по матери, опрокинув пустое ведро, которое мужики специально поставили под ноги какому-нибудь непрошенному гостю. И за несколько секунд, в укромном помещении трое выпивающих в рабочее время работяг превратились в троих политически подкованных товарищей, которые чинно и благородно читали свежую прессу.

Мастер цеха инструментальщиков Сергей Ефимович, въедливый мелкого роста мужичок сорока пяти лет, которого за глаза называли Ефимка, накрыть с поличным нарушителей само собой не успел. Он подозрительно поводил носом туда и сюда, но «Тройной одеколон» Тафгаева бил по обонянию сильнее химической атаки.

- Смотри, Ефимыч, что Америка творит, - хмыкнул Казимир Петрович, листая газету «Труд». – Никсон, собака такая, ввёл плавающий курс доллара.

- Нужно срочно собрать мужиков, - предложил Иван Тафгаев. – И заявить категорический протест от нашего ремонтно-инструментального цеха.

- Ноту в ООН напишем! – Возбудился Демидыч. – Печать поставим! Пусть потом американцы эти, как хотят, так и выкручиваются!

- Вы мне тут дурочку прекращайте валять! – Взвизгнул Ефимка. – Живо на работу поднимайтесь!

- Не имеем права, нарушать нормы социалистического трудового законодательства, - спокойно возразил Казимир, у которого было незаконченное высшее образование. – А если я, не использовав отведённое мне время на обеденный перерыв, палец себе оттяпаю? Тебя же самого по судам затаскают. Выпрут с завода с волчьим билетом.

Сергей Ефимович громко и выразительно закашлялся. И вообще слишком грамотного Казимира он давно побаивался, поэтому быстро пошёл на попятную.

- Иван, пойдем, поговорим, тут жалоба на тебя от одной работницы поступила, дело «пахнет керосином», - уже более миролюбиво заявил мастер цеха.

- Так, дальше без меня не читайте, - с серьезным видом потребовал у товарищей Тафгаев. – Сейчас вернусь, всё это дело обмозгуем. И если надо привлечём общественность и дойдём до высших инстанций!

Поднявшись в общий коридор, через который можно было попасть из одного подразделения в другое, Ефимка вытащил какую-то бумаженцию.

- Марухина со сборки колёс требует, чтобы ты на ней женился, - мастер потряс порядком замусоленной и помятой бумажкой. – Пишет, что залетела именно от тебя.

Кого-кого, а вот эту Марухину, склочную и скандальную бабу, Тафгаев на дух не переносил и никогда к ней даже в очень пьяном виде не подкатывал. И уж тем более жениться на ней ни при каких карах небесных не собирался!

- Сергей Ефимович, суньте ей бумажку эту в одно место! Я с сотню свидетелей найду, что у меня с этой оторвой, которая в общаге недавно на всех мужиков вешалась, никогда ничего не было! – Отмахнулся Иван и пошёл обратно в каморку к мужикам.

Внутри парня всё просто клокотало от возмущения. Он сам конечно был далеко не ангел, но пределы какие-то должны всё-таки существовать, человеческой наглости и бессовестности! В комнатушке Тафгаев угрюмо взял бутылёк с прозрачной жидкостью, плеснул его содержимое в гранёный стакан и, чуть-чуть капнув туда воды, залпом опрокинул полученный коктейль в горло. Он краем глаза заметил испуганные глаза мужиков и мгновенно потерял сознание.