Страница 49 из 154
Домой я ввалился полностью вымотанный и трясущимися руками стал сдирать с себя доспехи. Физически я был в порядке даже несмотря на практически бессонную ночь. Но в ушах настойчиво звучал невнятный, сводящий с ума, шёпот.
Я принял душ и попытался уснуть, но к шёпоту прибавились запахи, а при погружении в полусон и картинки. Не выдержав, я, как был в тренировочных сапогах, накинул пояс с кинжалом, взял несколько монет и пошёл на выход из деревни.
Выйдя к реке, скинул одежду и, подхватив с земли тяжёлый камень, бросился в воду. Как только оказался полностью под водой, шёпот в голове практически прекратился. Минута, две, три. И я, жадно вдыхая, показался на поверхности. Минуту отдышаться и опять в воду с головой.
Большие текущие массы воды прилично экранируют скверну. Но явно не в моём случае. За полчаса купаний я получил передышку утомлённому разуму. Но этого было мало. И, вернувшись домой, я продремал в полглаза до рассвета, пытаясь не обращать внимание на глюки. Получилось не важно.
Утром, с петухами, я оказался за воротами. Нож в ножнах, немного денег, фляга. Тренировочные сапоги, штаны, лёгкая рубаха. Несколько глубоких вдохов и выдохов, и я сорвался вперёд, продавливая своим телом воздух.
Всё быстрее и быстрее. Но через несколько минут остановился и, присев на камень, снял обувь. Сколько там рекорд скорости для человека? Около сорока километров? Ну так вот, мне, конечно, сложно измерить, но, уверен, что я его превысил. И на этой скорости и при моём весе обуви явно надолго не хватит.
Так что, засунув носки в сапоги, я повесил их на шею и, подвернув штаны, рванул дальше. Ускорение взял больше, а потом и ещё, впервые позволяя себе попробовать максимальную скорость, какую смогу выжать. Мышцы ног дрожали, толкая тело вперёд, а зелень по краям дороги смазывается в единое полотно.
И только когда совсем перестало хватать воздуха, я расслабился и немного прошёлся пешком, чтобы через несколько минут опять сорваться на бег. Вот так, чередуя бег с ходьбой, к ночи я добрался до населённых мест.
Устал, как собака. В животе громко заурчало, и я добавил вслух:
— Очень голодная собака.
Шутка ли, за день я пробежал недельный переход. Точно сложно сказать, но не меньше двухсот километров. Наверное, мог бы даже быстрее. Но приходилось притормаживать около встреченных обозов и постоялых дворов. Да и всадников на тракте немало, зачем мне лишние слухи о человеке, который легко обгоняет лошадь?
В голове, наконец, поселилась приятная пустота. А вокруг тракта потянулись возделанные поля, с работающими на них крестьянами. Мимо всё чаще проносились всадники, поднимая пыль копытами лошадей.
— Посторонись! — раздался звонкий высокий голос, и мимо меня, меньше чем в полуметре, пролетел очередной всадник.
Я дёрнулся в сторону, спасаясь от копыт хрипящего коня, и сплюнул попавшую в рот пыль. И воскликнул вслед всаднику, а если судить по голосу, то всаднице:
— Смотри куда прёшь, дура!
Сплюнув ещё раз, вытер лицо от пыли и быстрее пошёл вперёд. Что-то мне эта сельская пастораль вокруг резко перестала нравиться. Хотелось жрать, но даже больше, спать. Так что я припустил умеренным бегом, через десяток минут оказавшись у стен города.
Ворота были распахнуты настежь, но пара стражников, опираясь на копья, вовсю точили лясы. Смерив меня опасливыми взглядами, подобрались, и оружие оказалось у них в руках.
— Кто? Откуда? — насторожено поинтересовался тот, который постарше, с выбитым передним зубом.
— Бьёрн. Поселение охотников, — устало ответил я и, мощно зевнув, спросил: — Парни, где у вас тут можно помыться и поесть?
Стражники немного расслабились и второй из них ответил, мазнув взглядом по моему поясу и висящим на шее сапогам:
— У Вернера. Идёшь по улице прямо, пока не увидишь центральный колодец, там свернёшь и упрёшься в вывеску со свиньёй. Это и будет постоялый двор.
— Надолго в город? — пытливо спросил щербатый. — И по какому делу?
— Два дня. Отдохнуть, может что-нибудь купить. Потом отправлюсь домой.
— Аристократам не перечить, девок не обижать, на улице не срать, — начал инструктаж старший стражник.
А младший, окинув меня взглядом, добавил:
— В драки не ввязываться.
— Хорошо, — равнодушно пожал я плечами. — Я могу идти?
— Да.
Кивнув на прощание стражникам, я вошёл в город, лениво оглядываясь вокруг. Лавки, одно и двухэтажные дома и даже мощёная камнем дорога. Вокруг оказалось на удивление чисто, я с удивлением проводил взглядом выскочившую на дорогу с совочками малышню, собравшую конские каштаны и тут же испарившуюся.
У центрального колодца увидел много людей, плюс всякие мелкие лавочки и продавцы, в том числе и еды. Сглотнув слюну, я свернул направо и, как и говорили, упёрся в постоялый двор.
Он намного больше, чем у нас в деревне, с многочисленными окнами и постройками вокруг, совсем не похоже на наши миникрепости. Двери открыты нараспашку, и, зайдя внутрь, я оглядел заполненный под завязку зал. Я нашёл только одно свободное место за небольшим столиком в углу, за которым сидела немного знакомая фигура.
— О как! — довольно потёр ладони и направился туда.
По пути поймав официантку и заказав еды, я, в итоге, опустился напротив что-то пьющей женщины. Сел и стал молча смотреть перед собой.
— Тут занято, — зло произнёс тот самый звонкий голос, чей конь чуть не сбил меня на дороге.
— Тебя не учили, что нужно смотреть, куда едешь? — зевнув, спросил, игнорируя её недовольство.
— Не твоё дело, кто меня и чему учил, деревенщина! — окрысилась женщина в ответ.
Хотя какая она женщина? Если отбросить видимую крайнюю усталость, злость и не обращать внимание на дорожную пыль, облепившую длинные тёмные волосы, сейчас скрученные в косу, то передо мной совсем молодая девчонка, лет шестнадцать-семнадцать.
В дорогом, хоть и потёртом костюме для верховой езды, россыпью браслетов на правой руке, где мелькнувшее серебро терялось среди ярких бусинок на нитке, кожаного ремешка с гравированной надписью и деревянными чётками. Пара простых колец на пальцах, да и при этом в седле она явно провела не одну неделю. Что странно для аристократки.
— Видимо, хреново учил, раз такое выросло, — отмахнулся я, сглотнув слюну, когда через мгновение передо мной поставили кружку пива, большое блюдо со свиными рёбрами и хлебом.
Как раз и ей принесли суп, так что, смерив меня злым взглядом ярко-зелёных глаз, она активно заработала ложкой, прошипев короткое:
— Отвали!