Хитросплетения

– Готова биться об заклад, что ты не спал сегодня. Что тебя тревожит?

– Джинджеффер э Лот… – произнёс граф, не поворачивая головы. – Красный Джон. Он не выходит у меня из головы.

– И отчего Дважды герцог занимает твои мысли? – присаживаясь на своё место, спросила девушка, всем телом обернувшись в сторону кузена.

Генуэзский криво усмехнулся. По лицу его пробежали серые тени. Мужчина покачал головой:

– Мне невозможно тягаться с ним.

Склонив голову, Констанция внимательно всматривалась в черты наместника. Граф прикрыл длинные тёмные ресницы и пояснил:

– Он прочно засел в её сердце…

Д’Альбре прикрыла веки, понимая, что лорд Бредфорд тщетно пытается отыскать в себе хоть какое-то сходство с Джинджеффером э Лотом, и укоризненно произнесла:

– Ричард…

– Я 22 года Ричард, и другим уже не стану, – граф слегка наклонился вперёд, вцепившись ладонями в подлокотники кресла, и повернул к француженке лицо. – Вот обдумываю, что ей сказать? Что предложить взамен?

– Ты не можешь просто взять и заменить Красного Джона, – возразила француженка.

Губернатор подскочил с кресла словно ошпаренный и ушёл к окошку.

– Конечно. И пытаться не стоит… – в голосе мужчины Констанция уловила заметную горечь. – Он прекрасный командир, отличный воин, а у меня этим занимаются специально обученные люди. Он обеспечивает её безопасность, не покидая своего леса. А я сам постоянно подвергаюсь нападениям неизвестных недругов. Он прекрасно стреляет из лука, чего я делать не умею. Он – Первая шпага королевства, а для меня фехтование – это баловство. И я уже молчу о том, как выгодно он отличается от меня внешне: этот атлант одним кулаком, наверное, может противника уложить… Где я и где он, Конти… Ничего нет удивительного в том, что принцесса любит своего Красного рыцаря.

Во время речи наместника француженка поднялась и бесшумно подошла к нему, встав слева от графа. Едва Генуэзский замолчал, девушка произнесла ровным голосом, глядя в парк через стекло оконного проёма:

– Ирена полюбила Райта тогда, когда он ещё не был официально признан Первой шпагой королевства, не получил свой орден и не носил два громких титула, а был просто Красным Джоном. Вольным воином леса.

Ричард Кост повернул голову в сторону кузины и произнёс:

– Тем более…

И снова перевёл взор за окно.

В гостиной ненадолго повисло молчание. Д’Альбре понимала, что переубедить кузена ей не удастся, что образ Райта заслоняет пред взором лорда Бредфорда все собственные достоинства, умаляя их до ничтожного. Но француженку удивляло другое: это не было ревностью… Граф Генуэзский, прекрасно зная о чувствах наследницы к Дважды герцогу, почему-то не видел в нём соперника…

– И даже если я стану мужем принцессы, имея на неё все законные права, она всегда будет любить только его, – подтвердил догадку Констанции Ричард. – Я это понимаю. Я с этим примирился. Но поймёт ли он меня?.. Он верноподданный – да, но он – мужчина?.. Мужчина, любящий бескорыстно, искренне и безбрежно. Я не хочу обрести в его лице врага, видит Бог. Но и делить жену с ним я не сумею.

Снова молчание. Де Нанон было сложно разорвать сердце меж двумя лордами, один из которых стал для неё роднее всех родных, с детства угадывая каждый её шаг, а второй превратился в настоящего соратника и названого брата. Ни первого, ни второго её сердце не могло предать. Слишком дорожила она и графом Генуэзским, и Дважды герцогом, чтобы развеять сомнения одного и разрешить дилемму другого.

Это была уже не её игра…

Это была партия принцессы Уэльской.

– Что мне делать, Конти? Что?!

– Быть с ней предельно откровенным, – ответила девушка.

– Я знаю, – кивнул Генуэзский, и светлые волосы вновь красиво качнулись вдоль его плеч. – С ней нельзя иначе. Я другом ей хочу стать, близким другом. Хочу, чтобы она научилась доверять мне. Но как это сделать, не ведаю… Между мною и принцессой стоит ещё и Остин Вендер. Я один, их двое – её верных рыцарей. Я не справлюсь, кузина.

Констанция отвернулась от окна, подошла к секретеру, вынула оттуда бумагу, перо и чернила, поставила их на письменный столик.

Граф обернулся.

– Напиши ей, – отозвалась на его мысленный вопрос француженка. – Объясни наследнице всё как есть, как чувствуешь. Вы должны играть на одном поле. Вы должны понять друг друга. И чем раньше это случится, тем лучше. Я не могу быть уверенной, что у меня получится отыскать человека, которого я давно я ищу… Я не знаю, жив ли он – тот, на кого я возлагаю свои надежды. Тот, от которого зависит будущее Англии.

– А если нет? – затаив дыхание прошептал Генуэзский. – Если твои фигуры спутаются, и окажется, что всё не имело смысла?

Де Нанон обратила взор к кузену и после недолгой паузы тихо произнесла:

– Тогда ты женишься на Ирене и сделаешь всё, чтобы она не отреклась от короны.

В глазах француженки было достаточно решимости, чтобы хотя бы малая её часть передалась наместнику. Генуэзский опустил ресницы.

– Вы желали видеть меня, виконт? – приподнявшись с кресла, чтобы приветствовать гостя, спросил герцог Ландешот.

Джером кивнул, приблизился к столу начальника королевской охраны и склонился вперёд, упёршись руками в столешницу. Чёрные угольки его глаз впились в лицо первого пэра. Кост поёжился.

– Я хочу попросить Вас об одной услуге и надеюсь, что Вы мне не откажете.

– Если это в моих силах… – развёл руками герцог.

– В Ваших, – кивнул Остин Вендер. – Устройте мне встречу с Филиппом Говардом.

На лице Ландешота отразилось недоумение.

– Вы в своём уме?

– Абсолютно, – выпрямившись, ответил молодой страж и тронул эфес шпаги. – Мы давно не виделись, и мне необходимо задать тайному агенту несколько вопросов.

Светлые брови капитан-лейтенанта красноречиво задвигались.

– То есть Вы отдаёте себе отчёт в том, что это практически невозможно?

– Милорд, я знаю, что это в Ваших силах, – спокойно произнёс Джером, продолжая наблюдать за мимикой пэра.

– Зачем Вам понадобился Говард?

– Я не могу ответить на этот вопрос, милорд.

– Виконт, Вы понимаете, что я смогу Вам помочь, лишь зная, на что иду?

Остин Вендер сделал несколько шагов по кабинету начальника охраны, серебряные шпоры стража звонко отстучали ритм мыслей своего хозяина. Так резко обернувшись, что алый плащ взметнулся в воздухе, словно крылья птицы, фаворит наследницы спокойным и уверенным тоном проговорил:

– Вас удовлетворит такой ответ: только Филипп Говард может пролить свет на одну неприятную историю, в которую замешаны два близких мне человека.

Серые глаза Ландешота продолжали внимательно всматриваться в красивое лицо виконта Родберри, ни единый мускул которого не дрогнул при произнесении этих слов. Мысли в голове первого пэра заработали с удвоенной скоростью. «Единственный? Говард работал с Карлайл, но это уже в прошлом. Кардинал? Но наследница сама уже всё поняла относительно Франции… Остаётся только давняя история с адмиралом и… Остин Вендер – он же… – герцог прищурился, вспомнив родословную новоиспечённого виконта, и новая мысль осенила его: – Потомок Брэндонов по женской линии!»

– Ваша кузина, леди Клинтон – это первый человек, а кто второй?

Джером усмехнулся прозорливости начальника охраны. Ландешот вышел из-за стола, всё ещё не отрывая взгляда от лица фаворита.

– Неудивительно, что Вы так быстро догадались, о каком деле я веду речь, – ответил Остин Вендер.

«Испанец! – осенило герцога. Он резко отвернулся и подошёл к окошку, чтобы не выдать своего гнева и бешеной птицей заколотившегося сердца. – Шесть лет испанец в Англии, почти семь лет назад испанские иезуиты на корабле графа Джингла из флотилии адмирала Линкольна привезли порох, едва не подорвав Ротсея! И тело одного из них так и не было найдено. Так вот почему он не назвал своего истинного имени на суде. Бог мой, всё совпадает: его манеры, прозвище «Преподобный», дружба с принцессой! Испанец! Чёрт подери, кто же ты на самом деле?! Надо сделать запрос в Шотландию…»