Хитросплетения

– Хорошо, – кивнул Роквелл, против воли соглашаясь на сделку. – Я дам Вам знать, когда станет возможным встретиться с сыном Фицалана.

Вечерело. Лакеи укладывали вещи де Нанон в экипаж. Генуэзский с грустью смотрел на их проворные действия, понимая, что он снова останется в своём итальянском дворце один. Герцог Берингтон, скрывающийся от гнева маркизы Линкольн в Генуе уже второй год, откланялся, захватив с собой все подписанные и разобранные бумаги – сегодня Ричард Кост не смог игнорировать дела государственной важности и пожертвовал несколькими часами драгоценного времени, буквально с кровью отрывая их от общения с кузиной. Общения, которым он хотел насытиться сполна, словно надышаться воздухом перед смертью.

Констанция собиралась во Францию.

Под ложечкой засосало. До боли не хотелось оставаться одному, не хотелось отпускать её от себя. Но силу слова «надо» граф знал с детства.

Дверь скрипнула. Лорд Бредфорд буквально кожей почувствовал, что вошла именно она.

Обернулся.

– Я готова, – произнесла д’Альбре.

– Граф Джингл будет сопровождать тебя до корабля, – отозвался Кост. – Хочешь, чтобы я поехал с тобой?

– Нет, – качнула головой Констанция и подошла ближе к кузену. – Это будет тяжело для нас обоих.

– Мы снова расстаёмся надолго?

– Я не могу знать ответа на этот вопрос, Ричард…

Граф шагнул к герцогине и заключил её в объятия, прижав к сердцу.

– Очень хочу увидеть тебя как можно скорее и в полном здравии…

– Несбыточная мечта, Ричи… – не открывая глаз, промолвила девушка, в то время как её руки обвили стройную фигуру графа.

Рей Шервуд делал полуночный обход караульных. На душе скребли кошки, но рыцарь упорно отгонял от себя дурные мысли. Его шпоры методично звенели в такт шагам, словно пытались воспроизвести неизвестную никому мелодию. Оставив позади внутренние покои наследницы, страж решил пройтись по фрейлинской половине, начиная от фиолетовой гостиной.

Он замедлил шаг, пытаясь дышать полной грудью, словно хотел запомнить все те запахи, которыми была полна девичья часть замка. Жасмин и розы. Да, розы – ещё совсем свежие – вот они стоят на столе, в двух вазах: белые и чёрные… Странный выбор. Жасмин – это, вероятно, всё же духи фрейлин.

Позади раздались нерешительные шажки. Рей остановился. Шаги стихли.

В полумраке гостиной его фигуру освещал только косой свет месяца из окна. Мужчина понимал, что, даже если он обернётся, тот, кто не хочет быть замеченным, останется в тени. Сделал ещё несколько шагов. Тот, кто шёл следом, продвинулся ровно на столько же. Чуткое ухо лесного детектива уловило едва слышный шорох платья. «Дама, – догадался Шервуд. – Вероятно, какая-то заблудшая вертихвостка спешит на свидание к любовнику, а я ей дорогу преграждаю…»

Остановившись, рыцарь довольно громко произнёс:

– Сударыня, я не стану смотреть на Вас, идите своей дорогой, не опасаясь за свою честь.

Шажки раздались быстрее и приблизились к нему.

– Напрасно, – зазвучал дрожащий женский шёпот.

Раймонд в изумлении обернулся – перед ним стояла Мелани.

– Ты что тут делаешь? – строго спросил жених невесту.

– Тебя искала, ребята сказали, что ты ушёл из караулки на обход.

– Мэл, уже давно не то время, когда фрейлинам позволительно покидать свои покои. Это просто неприлично!

Вместо ответа девушка прильнула всем телом к жениху и, вцепившись в него руками, попыталась дотянуться до губ мужчины. Рей отпрянул, с силой отняв ладони невесты от своего камзола.

– Почему ты бежишь от меня? – в голос воскликнула девушка. – Почему не хочешь приласкать?!

Шервуд, не говоря ни слова, взял девицу за руку и быстро направился вон из гостиной. Мелани едва поспевала за его широкими шагами. Проходя мимо караульных, страж как ни в чём не бывало приветствовал гвардейцев Ландешота, а на лице его не шевельнулся ни один мускул. Никому из офицеров и в голову не пришло, будто происходит что-то неладное: просто рыцарь Красного ордена провожает свою законную невесту в её комнату.

Оказавшись у покоев Мелани, Рей рывком открыл дверь, впихнул девушку внутрь и захлопнул створку, оставшись стоять в коридоре. Мелани взвыла волчицей, упав грудью на преграду меж нею и женихом.

Каменная стена была неумолима.

День пятый, 5 июля

Через день после отъезда супруга баронесса Лот почувствовала себя намного лучше. Выпустив с утра почтового голубя, она стала собираться в дорогу, приказав немому кучеру приговорить экипаж. Косноязычная горничная и глухонемая камеристка – вот и всё окружение Шарлоты Олдерс в особняке.

Через полчаса дама была готова к выезду. В дорожном платье без корсета она спустилась на выложенный камнем двор. Конечно, баронесса не могла знать, что её белый голубь был подстрелен из лука, едва покинул пределы ограды… Конечно, она не могла ожидать, что на пути её ждёт молодая нищенка с ребёнком на руках, сидящая в грязи посреди дороги, которая вызовет непростительную жалость кучера, и он остановит экипаж, чтобы помочь женщине отойти в сторону, не попав под колёса…

Едва карета затормозила, раздались выстрелы. Баронесса подскочила на сиденье и выглянула в окошко. Кто-то рванул дверь на себя. Утончённое лицо высокого мужчины, показавшееся ей знакомым, скривилось в нехорошей усмешке. Женщина отпрянула, её спина упёрлась во вторую дверцу. «Пистолет… Где в карете пистолет?» – судорожно пыталась вспомнить жена барона, всматриваясь в до боли знакомые тёмные глаза бандита.

Кто-то распахнул дверцу, и Шарлотта повалилась вниз головой, уже готовая рухнуть на землю. Но этого не случилось: сильные руки подхватили её в тот же миг, как голову покрыла чёрная ткань.

Сначала леди пыталась сопротивляться, но потом поняла, что это бессмысленно. Больно скрутив белые руки за спиной женщины, разбойники снова втолкнули её в карету и умчали в противоположную сторону. С двух сторон тело дамы было зажато мужчинами. Под чёрным крепом становилось душно, и буквально через пару минут баронесса потеряла сознание.

Зайдя в придорожный трактир, Ландешот осмотрелся по сторонам, выбрал самый дальний столик в углу за дырчатой тростниковой перегородкой и направился туда. Говард послушно следовал за ним. Мужчины присели за большой тяжёлый стол, заказали вино. Через десять минут герцог покинул кабачок, сообщив Филиппу, что скоро сюда явится человек, желающий задать ему несколько вопросов, на которые виконту непременно придётся ответить.

Филипп усмехнулся в тёмные усы и стал прихлёбывать терпкое вино из деревянной кружки. Такая обстановка, какая царила в дешёвом придорожном трактире, ему никогда не нравилось. Так же не нравилось и дешёвое плохое вино, которое хозяин выдавал за изысканное анжуйское. Не нравилась вертлявая горничная, то и дело стрелявшая масляными взглядами по лицам проезжих, высматривая кого побогаче. Сын Фицалана натянул капюшон своего плаща глубже на лоб, чтобы девица не разглядела в нём дворянина.

«Сколько ещё можно ждать?» – недоумевал агент, исподлобья рассматривая соседей.

Наконец фигура в тёмном кожаном костюме приблизилась к его столику, отстукивая по деревянному полу каблуками и звеня шпорами. Чёрный плащ скользнул вдоль столешницы, кто-то опустился на противоположную лавку. Шпага брякнула об пол. Филипп понимал, что надо вскинуть голову как ни в чём не бывало, словно этот человек тут уже сидел. Поднеся кружку ко рту, он поднял её, сделал пару глотков с закрытыми глазами – нравилось с самим собой играть в кошки-мышки, строя предложения, кому это он вдруг понадобился.

Отставив кружку, агент поднял голову и обратил взор на пришельца.

– Вы?! – возглас изумления всё-таки сорвался с его губ вопреки всем правилам конспирации.

– Ну, здравствуй, Моя Тень, – вальяжно раскинувшись на лавке, ответил Остин Вендер.

Его расслабленная поза, правый локоть, чуть свисающий со спинки самодельной мебели трактира, утончённые черты безупречного лица и чёрное перо, покачивающееся над модной шляпой – всё было насквозь пронизано такой силой и уверенностью в себе, что даже вертлявая горничная не решалась приблизиться и защебетать что-то сладкое о своих услугах.