Товарищи

Гермиона смотрела в глаза своего Гарри и думала о том, что может их ждать в неизвестном мире. С одной стороны, девушке хотелось спрятаться в крепость и остаться в ней навсегда, но Гермиона понимала, что улиточная жизнь ничем хорошим закончиться не может, а вот с другой стороны, новый мир — это интересно и точно нет старых врагов, а от новых ее защитит Гарри, ведь это же он. Тревога отпустила девушку, она едва заметно кивнула и ярко, солнечно улыбнулась. Сидевшая напротив Луна также улыбалась всем, Саша кивнул.

— Сможем, — произнес Вакушев, закончив обмениваться взглядами, отчего молодой целитель очень обрадовался.

— Когда вы будете готовы? — спросил он. — Завтра или через неделю?

— Перед смертью не надышишься, — ухмыльнулся товарищ майор. — Давайте завтра.

— Эх, люди… — гость крепости даже не знал, как ему реагировать на такое. Собравшись, он отправился утрясать детали визита со старшими товарищами, сначала пришедшими в крайне возбужденное состояние, а потом уже согласившимися с доводами молодого коллеги.

Согласились с этим и их старшие товарищи, после просмотра воспоминаний о разговоре, конечно. Поэтому детали визита были утрясены, и на следующее утро молодые люди уже усаживались в продолговатое транспортное средство, долженствующее доставить их по назначению. Гермиона еще прокручивала в голове разговор с мамой. Девушку беспокоил факт того, что из состояния страха, или адреналинового шторма она выводится Гарри… ну… тем способом. А вот Эмма, улыбаясь, объясняла дочери, почему именно так происходит. Нельзя сказать, что Гермиона полностью приняла эти аргументы, но, в конце концов, то состояние единения, которое они испытывали вдвоем, было очень приятным, поэтому девушка решила оставить сомнения.

Их транспортное средство оказалось летающим, имело полностью прозрачный верх и стремительные, хоть и прилизанные очертания. Поднявшись над землей, транспорт быстро прошел проход в судейский мир, двигаясь по нему в сторону портала в родной мир побратимов. Судейский мир выглядел пустынным. Несмотря на копошившихся тут и там людей, было ясно, что это мертвый мир, отсутствовали даже животные и птицы, что было совершенно непонятно той же Гермионе, потому что с точки зрения той науки, которую она знала, это было не слишком возможно. Но вот промелькнули странные, будто перекрученные строения слева по борту и показалось просто огромное кольцо. То, что со стороны Перекрестка выглядело, как столб, в этом мире имело очертания огромных колец, видимо древние Судьи любили некоторую «показуху», как это назвал Рон. Пройдя и это кольцо, их транспорт оказался…

— Такое ощущение, что тут везде цветущие сады, — поделился Саша со старшим по званию. — Посмотри, здания есть, но они просто утопают в зелени.

— Как у Ефремова с Булычевым, — не очень понятно для девушек откликнулся товарищ майор. — Понадеемся, что и люди такие же…

— Они хорошие, — сообщила широко улыбавшаяся Луна. — Я чувствую.

— Луна всегда чувствовала больше других, — подтвердила Гермиона, чувствуя отпускающее напряжение. У девушки было ощущение возвращения домой, так вдруг стало тепло на душе.

Транспорт влетел в какой-то туннель, расцвеченный яркими огнями, чтобы опуститься на землю в его конце. Почему «парковка» была подземной, молодые люди еще не знали, зато чувствовали себя в абсолютной безопасности, как в детстве. Верхняя часть транспорта растворилась, приглашая выходить.

========== Часть 24 ==========

Комментарий к Часть 24

не бечено

Проснувшийся Вакушев некоторое время не понимал, где находится, и только через некоторое время осознал себя в кровати. Рядом сладко посапывала Луна, Гермионы и лейтенанта нигде не было видно. Последнее, что помнил майор, был открывшийся верх транспорта, все происходившее после не ощущалось. Внимательно посмотрел на сложенную одежду, товарищ майор понял, что раздевался он сам и вряд ли под принуждением, так как наличествовали контрольные элементы. Вот отсутствие памяти Вакушева беспокоило. Пошевелилась Луна, открыв глаза, в которых сначала возник страх, сменившийся пониманием.

— Ты ничего не помнишь, да? — тихо спросила беловолосая девочка. — Они говорили, что так может случиться.

— Ты помнишь? — поинтересовался в ответ товарищ майор, успевший натянуть трусы. — Непонятно, почему мы спали неодетыми.

— Они сказали, что так будет лучше, — солнечно улыбнулась Луна. — Нас вылечили от сложного слова, которое я не запомнила, и уложили спать, чтобы мы отвыкли быть в постоянном напряжении. А пока лечили, мы плакали, а вы с Гарри еще какие-то песни пели, не очень понятные, но такие, что плакали и они. И еще, мне понравилось чувствовать тебя всего.

— Понятно, — задумчиво произнес Вакушев, обнимая Луну прямо в одеяле, от чего девушка закрыла глаза, показывая, как ей это приятно. Луне товарищ майор верил, поэтому посчитал отсутствие памяти о лечении результатом оного, что действительно могло быть. Паранойя никуда не делась, но стала мягче, не было постоянного чувства опасности, Вакушев чувствовал себя, как дома. Решив поговорить с лейтенантом, а потом и с загадочными докторами, офицер занялся хихикающей невестой.

Саша и Гермиона проснулись одновременно, при этом девушка совершенно не задумывалась ни о какой памяти. Почувствовав возлюбленного всем телом, особенно его утреннюю физиологическую реакцию, Гермиона… хм… Некоторое время молодым людям было не до окружающих, хотя потом Саша думал о том, что на них нашло. Возможно, виновато было именно чувство дома, безопасности, и отсутствия ежеминутного давления где-то в душе.

— Знаешь, — проговорила Гермиона, водя пальцем по груди возлюбленного. — Я совсем не боюсь, хотя не очень хорошо помню, что было, но даже если это подчинение, то пусть будет.

— Это не подчинение, — убежденно сообщил ей Саша. — Совсем не подчинение, я очень хорошо помню все, что с нами делали. От нас ничего не скрывали, даже нашу посттравматику. Они просто умеют исцелять именно души, поэтому мы… Ну, считай, заново родились. Что ты думаешь о школе?

— Новые знания, новые книги, — улыбнулась девушка, приникая к юноше. — Я тебя поняла, наказания и пытки не забылись, но стали памятью, как будто не со мной. Поэтому я больше не боюсь.

— Тогда давай одеваться, пока забывший все Рон не разнес дом, — хихикнул лейтенант, представляя ощущения старшего по званию. — Помнишь, нас предупреждали, что так может случиться?

— Рон мо-ожет, — протянула Гермиона, — но у него там Луна, она не даст. Как она улыбалась, когда ей ту память притушили… Давай одеваться!

Молодые люди вышли из спален почти одновременно, встретившись в круглой комнате, напоминавшей гостиную. Там уже сидели трое высоких пожилых людей в длинных одеждах, которые назывались «рубаха», Гермиона узнала это слово накануне. Один из мужчин поднялся, приветствуя молодежь, и ему абсолютно искренне обрадовались все четверо.

— Итак, — произнес волхв, — вы помните о том, что здесь происходило немногое, но прошла неделя, — Гермиона округлила глаза. — Прошла неделя и вы готовы идти своим путем.

— Как-то быстро все произошло, — задумчиво проговорил Вакушев. — А почему это нельзя было сделать на месте?

— Витязей после выхода доставляют в специальный реабилитационный центр, — объяснил волхв, с улыбкой глядя на покрасневшего коллегу. — А в вашем мире только полевые целители, они, конечно, многое могут, но не такое. Недооценили целители степень проблемы, посчитав вас детьми.

— То есть сейчас мы не будем закрываться щитами от любого звука? — тихо спросила молчавшая до сих пор Луна.

— Ваши души здоровы, а все остальное зависит только от вас, — произнес сидящий мужчина, наряженный во что-то зеленое. — Пока предлагаю вам поесть, да прогуляться.

Завтрак был сытным, состоявшим из хорошо знакомых офицерам кушаний, для Гермионы и Луны все было внове, поэтому они с удовольствием принимали помощь женихов. Стоило завтраку закончиться, и все четверо были вежливо выпровожены из дома — туда, где раскинули свои ветви огромные деревья, где стрекотали насекомые и пели птицы. На душе было, скорее празднично…