Товарищи

С самого первого курса Гермиона слышала «грязнокровка», «грязнокровка», «грязнокровка» по отношению к себе, да и к другим, рожденным магглами. Поначалу девушка не хотела называть обычных людей магглами, но… Родители начали вести себя странно, они будто бы завидовали ее магическим способностям, хотя этого, конечно, не могло быть, они же родители… Но дома участились наказания, которых доселе не было, появились какие-то странные требования, и девушка предпочитала сбегать… Сбегать в мир магии, где ей также были не рады, но хотя бы не били.

В первый раз Гермиона увидела лик смерти еще на первом курсе: ее чуть не убил огромный тролль, но друзья спасли девочку. Гарри и Рон. С тех пор они всегда были вместе, а из-за того, что Гарри избранный, и к Гермионе отношение было другим, заставляя чувствовать себя частью чего-то большего. Несмотря на приключения, зачастую крайне опасные, у нее были друзья и цель в жизни.

Впервые Гермиона засомневалась в Дамблдоре на четвертом курсе — когда имя Гарри вылетело из кубка. Чуть позже, изучая правила Турнира, девочка узнала, что Дамблдор, как магический опекун, мог отменить участие Гарри. Потом и Сириус как родственник, но они оба не сделали ничего для того, чтобы защитить мальчика. Предательство всех, включая Рона, очень больно ударило Гарри, но Гермиона не смогла пойти против совести, даже отведав Круциатуса от декана… Мальчик, конечно, не подозревал об этом, а Гермиона никому ничего не сказала, потому что… Возрождение Волдеморта наполнило девушку страхом, настолько большим, что она рискнула даже поделиться с родителями, но ни к чему хорошему это не привело. Впереди был страшный пятый курс.

Пятый курс был страшен тем, что Гарри был предан даже Дамблдором. Страшная Амбридж пытала и младших, и старших, но ничего сделать было нельзя — даже убежать. И именно тот факт, что Гермиона не помнила о происходившем за розовыми дверями, пугал ее еще сильнее. Однажды Гарри сказал девушке:

— Если бы не было тебя, я бы умер, — он тогда так робко прикоснулся к ее руке… Но Гермиона ничего не поняла, зато поняли те, кто это видел и смог донести.

Для девушки начался личный ад. Мадам Амбридж будто бы поставила себе цель — сломать. Все чаще Гермиона оказывалась в Больничном крыле, как, кстати, и Гарри. И также, как и Гарри, она не помнила ничего, кроме выворачивающей наизнанку боли. В тот день, сразу после СОВ, стоило девушке выйти с экзамена, следуя за Гарри, как в глазах потемнело, а потом была боль, боль, боль и тьма. Сердце Гермионы Грейнджер не выдержало, остановившись. Оно стояло целую минуту, чтобы потом несмело толкнуться и забиться, но глаза открыла и закричала от нестерпимой муки совсем другая девушка.

Впрочем, Гарри и Рон, увидевшие нападение на Гермиону и попытавшиеся отбить ее, ненадолго пережили девушку. Вынужденные бежать от превосходящих сил старшекурсников слизеринцев, они оседлали фестралов, чтобы лететь в Лондон. Чтобы спасти хотя бы Сириуса, раз уж Гермиону не смогли. Луну Гарри упросил не отправляться с ними, чем спас ей жизнь. Джинни Уизли также осталась в замке, но вот остальные… Гриффиндорцы, равенкловцы, хаффлы… Они улетали в ночь, чтобы больше не вернуться.

Пожиратели неожиданно напали, стоило только Гарри коснуться пророчества. Секо, Авады, странные темные заклинания, о которых школьники и не подозревали… Что могли сделать шестеро детей против почти вдвое превосходивших их по численности и опыту взрослых магов? Рядом с Гарри замертво падали такие же подростки, шедшие в свой последний бой. Может быть, они и не подозревали, что этот бой последний, но он стал им. Авадой сразили Рона, заставив Гарри кричать от боли, а потом две такие же зеленые молнии вонзились и в героя магического мира. Казалось, на этом все закончилось и пророчество исполнено, но убитые подростки открыли глаза, и в этих глазах не было детства. Зато было желание выжить и какая-то нездешняя ярость.

Орден Феникса замер, наблюдая странную картину — двое молодых людей шли в рукопашную, пугая пожирателей своей яростью и незнакомой речью, скорей даже кличем, они чуть ли не зубами рвали взрослых людей, начавших отступать, просто бежать… Первым бежал Долохов, узнавший язык, на котором азартно кричали что-то эти двое. Явление Волдеморта отвлекло внимание от Рона, попавшего в Темного Лорда чем-то острым, что заставило того согнуться и аппарировать прочь. В следующее мгновение Дамблдор оглушил и Рона Уизли, и Гарри Поттера, вызывая этим действием непонимание своих сторонников. Но именно это действие исключило его из числа союзников.

***

Гермиона не думала, что все закончится именно так. Она не думала об этом на Турнире, даже не воображала в Отделе Тайн, считала себя неуязвимой и бессмертной, когда сироты появлялись каждый день и была опасность нападения вечерами. Когда гибли и сходили с ума другие, девушка считала, что с ней-то такое точно не может произойти. Она считала, что не посмеют, что она чем-то лучше других, что… А потом были их скитания, предательство и уход Рона, которого девушка не любила. За полгода в палатке она поняла это очень хорошо.

А потом вернулся Рон и их как-то подозрительно быстро обнаружили. Несмотря на то, что сплоховал Гарри, в разуме Гермионы слилось возвращение Рона, егеря и… самое страшное. Она только надеялась на то, что Гарри не узнают, что он выживет. А потом была только боль, рык кого-то из оборотней, разрывающая боль внизу, безумный смех Беллатрикс, яростная боль во всем теле. Девушка чувствовала такую страшную боль, как будто ее резали маленькими кусочками. А потом Белла что-то сделала и боль затмила свет, погасив сознание.

Боль вернулась, будучи уже гораздо слабее, наверное, безумная Белла утомилась, значит сейчас придумает что-то другое. Внезапно Гермиона почувствовала палочку под рукой и, даже не отдавая себе отчета, создала Экспульсо на пределе своих возможностей. Спасительный обморок, в котором больше не было боли, принял ее в свои объятия.

Очнулась девушка на чем-то мягком, руки двигались с трудом, с трудом же открылись глаза. Гермиона ожидала… Она даже не знала, чего на самом деле ожидает, но реальность ее ошеломила: Больничное крыло Хогвартса. Этого просто не могло быть, потому что… Она не знала, почему, просто не могло быть. На кроватях сбоку обнаружились Гарри и Рон. Они были неуловимо моложе, чем помнила девушка, что заставляло задуматься. Беспалочковый Темпус получился как-то сам собой. Разглядывая дату, Гермиона тихо заплакала — все начиналось заново. Еще не стерта память родителей, не найдены крестражи, еще жив Дамблдор… И тут… Память начала как будто двоиться, отчего резко заболела голова и все снова погасло.

Когда майор Вакушев открыл глаза, вокруг был госпиталь. Узнаваемые кровати, справа девчонка, слева пацан, с которым они были в бою совсем недавно. Ветеран Первого Главного Управления, переживший и ПГУ, и КГБ, и сам СССР, застрелившийся, когда начались боли, все еще оставался майором. Лежащих слева и справа он идентифицировал, ибо были они очень похожи на актеров в фильмах. На эти фильмы офицер водил внучку. Если справа Гарри Поттер, а слева Гермиона Грейнджер, а память говорит, что он Рональд Уизли, то либо он сошел с ума, либо… Сойти с ума товарищ майор не мог, ибо промахнуться из наградного оружия не мог никак.

Пацан справа пошевелился и с дивным акцентом, но по-русски, что характерно, высказал свое видение ситуации. Судя по словарному запасу, пацан был из кадровых, ибо пиджаки так не умеют. Внимательно выслушав высказанное мнение по поводу окружающей действительности, товарищ майор хмыкнул.

— Вольно, военный, ты не сошел с ума, для кадровых это технически сложно, — сообщил Вакушев. — Представься.

— Лейтенант Альметьев, — послушно доложил Гарри Поттер, — первая специальная, медик.

— Войска Дяди Васи, что ли? — удивился товарищ майор и, увидев кивок, представился. — Майор Вакушев, ПГУ, — он намеренно использовал старое наименование, чтобы оценить реакцию. Реакция была, но не самая ожидаемая — уважение и нотка страха. — Нам отсюда линять нужно и быстро, сначала линяем, потом инструктаж и вопросы. Девчонку видишь?