Страница 13 из 34
Он не только поддерживал костер, но и говорил: с ней и теми, другими, кто собрался у огня.
О том, что им всем надо жить. И что не стоит надеяться, будто все это пройдет так же внезапно, как и началось.
Это уже никогда не пройдет!
- Никогда? - переспросила она.
- Никогда! - повторил он.
Она заплакала, а потом спросила:
- Почему?
- Не знаю, - ответил мужчина. - Наверное, так должно было случиться! - И добавил: - Уходи из города, тут ты не выживешь!
Она села поближе к костру, подстелив под себя какой-то мешок. Опять достала из сумочки мобильник. Надпись «нет сети» стала тусклой, совсем скоро она погаснет, и мобильник можно выбрасывать. Хотя и сейчас его уже можно выбросить, зачем он ей нужен, разве что как намек на ту жизнь, которой никогда больше не будет, как не будет компьютеров, итальянской кухни, ночных клубов и кино.
Совершенно ничего не означающие слова.
Кино ей было жалко больше всего, наверное, поэтому она и придумала биоскоп. Хотя само слово тоже тянулось из уже несуществующей жизни - так некогда называли демонстрацию первых картин, то ли в Лондоне, то ли еще в каком-то из выдуманных городов, про которые стоит забыть. Она читала книжку и наткнулась на это слово. Как раз в тот вечер, когда получила от него прощальную sms-ку. Скорее всего, потому и запомнила, а уже здесь, в холмах, слово это всплыло в памяти. Какие-то слова уходят, как мертвые, какие-то, наоборот, из мертвых становятся живыми, например, те же «карнавал» и «биоскоп».
- Надо уходить, - опять сказал мужчина, - нам тут всем не выжить!
- Когда? - спросила она. И добавила: - Мне бы домой зайти! Утром они все собрались в кружок у почти погасшего костра и стали решать, что делать.
Их было восемь человек, трое мужчин и пять женщин. Двое уходить из города отказались.
Остальные начали собираться.
Белое пятно в голове не позволяет ей вспомнить, как они набили несколько рюкзаков консервами, питьем и какими-то вещами. Ей с детства внушали, что красть - грешно, а они все это украли. И рюкзаки, и одежду, и припасы. Пожилой был из этого района и знал все близлежащие магазины.
Она до сих пор не знает, что бы с ней случилось, если бы не пожилой.
Ведь это он сказал, что надо уходить из города, и сам увел ее. И еще четверых.
В эти холмы, про которые знал и в которых бывал не раз еще тогда, когда город был живым.
Домой же она так и не зашла. Это оказалось слишком далеко.
До холмов тоже было далеко, но зато они шли все вместе. Вначале добрались до выезда из города, а потом пожилой повел их прямо по просеке, уводящей в глубь леса. Идти было жарко, она не мылась уже несколько дней, ей мешал ее собственный запах. Хотя они все здесь воняли, и никто на это уже не обращал внимания.
- Помоемся в реке, - сказал пожилой, - главное, до нее дойти. «Киберкалипсис!» - подумала она, и ей вдруг стало весело. Призрак пожилого до сих пор иногда встречался ей в холмах, она
уважительно склонялась в поклоне, а потом, когда он исчезал в ближайших зарослях, садилась на траву и думала, отчего он ушел от них вскоре после того, как привел в холмы.
Из той, первой, шестерки до сих пор с ней в жилище остались лишь двое.
Тоже - матери света.
Это они назвали ее «Старшей».
Единственный остававшийся мужчина ушел вскоре за пожилым, а с ним и его подруга.
Но через год пришли другие, сразу несколько человек.
Забитые, напуганные, рассказывающие дикие истории о том, что происходит в городе. Несколько женщин и несколько мужчин, ищущих одного: спасения.
К тому времени в голове у Старшей Матери уже неоднократно возникала картина того, каким должен быть мир этих холмов и леса.
Только она не позволит одного: править в нем мужчинам.
Если белое пятно и скрывает за собой бетонный забор, то она все равно помнит о нем.
Помнит она и о том, как долго плескалась в вечерней реке, смывая с себя грязь мерзких прикосновений.
Но даже не это главное.
Рука, нажавшая рубильник, была мужской. В этом нет никакого сомнения. Волосатая рука с сильными, когтистыми пальцами. Именно эта рука уничтожила город и населила ее мир призраками, которые заставляют вспомнить то, о чем порой так хочется забыть.
Вот что главное.
Мужчины принесли беду, это они уничтожили тот мир, в котором она давным-давно получила дурацкую sms-ку, о чем тоже никак не может забыть.
- Ты справишься, - сказал ей пожилой на прощание, - ты хотя и самая молодая из нас, но самая целеустремленная, у тебя все получится!
Ей не хотелось, чтобы он уходил, она привыкла к тому, что он всегда рядом и что она всегда может спросить его совета.
- Чего ты хочешь больше всего? - спросил пожилой у нее в ночь перед самым уходом. Они сидели у костра, огонь весело потрескивал, в котелке, прихваченном из разграбленного магазина спортивных товаров, булькал ароматный травяной чай.
- Праздника! - грустно сказала она, провожая взглядом улетающие в небо искры.
- Устрой карнавал! - со смехом сказал пожилой, и она вспомнила тот самый момент, когда униженная и физически измученная сидела совсем у другого костра и внезапно ей показалось, что все это лишь карнавал, наподобие тех, которые временами показывают по телевизору. А то, что он не смешной и не веселый - так это фильм просто такой, обычная фантастика с долей мистики, иногда их еще называют фильмами-катастрофами или фильмами-предупреждениями.
Карнавал они устроили через два года после ухода пожилого. Как раз в тот день, когда к ним пожаловал первый котоголов.
7.
Я слушаю землю. Этому меня научили год назад. Надо лечь, приложить ухо и закрыть глаза.
- Слушайте, - сказала нам тогда Старшая Мать, - и будьте внимательны! Это не просто шаги, шорохи, всхлипы и стоны: земля говорит. Когда вы научитесь понимать ее язык, то сможете заглядывать в будущее - вам понятно?
Тогда я кивнул, хотя ничего не понял. Как это, заглядывать в будущее? Ведь даже утром часто не знаешь, что произойдет вечером. Иногда мы разговариваем об этом. Белка считает, что никакого будущего нет вообще, все это выдумки. Ведь будущее - это когда не знаешь, что случится, а мы и так все знаем, по крайней мере, сама Белка знает, что с ней будет, когда она вырастет.