Повенчанная тьмой

На улице, прислонившись к чёрной тонированной машине и постепенно превращаясь в сугроб, стоял… Этеле.

Кровь ударила в виски. Гнев, сдерживаемый в течение нескольких часов, отчаянно рвался наружу. Ну, Этеле, если меня умыкнули из-за тебя, прибью на месте! Не знаю как, но обязательно что-нибудь придумаю.

Лицо блондина осветилось улыбкой.

Ещё и лыбится, гад.

– Привет! – зачем-то полез меня обнимать. – Надеюсь, добрались благополучно?

Благополучнее не придумаешь!

Вывернувшись из рук венгра, вперилась в него яростным взглядом.

– Эрика? – Блондин вопросительно вздёрнул брови, после чего, нахмурившись, сурово посмотрел на моего конвоира. – Обязательно это было делать? – короткий пас рукой, и в голове раздался оглушительный гул.

Словно на неё натянули ведро, а потом хорошенько по нему постучали. Правда, неприятные ощущения быстро прошли, и у меня снова прорезался голос.

– Зря. Хочешь, чтобы она здесь концерт устроила? – зашипел как гадюка Беркутов.

– Вечером расскажешь о своих методах Цецилии, – мрачно заявил мой вроде как защитник.

– Расскажу сейчас. Мне приказано отвезти к ней девчонку, – схватил меня за локоть брюнет.

– Я сам, – в другой вцепился блондин.

Похититель номер один и похититель номер два скрестили взгляды, словно дуэльные шпаги. Сцена безмолвного противоборства длилась несколько мучительно долгих мгновений, на протяжении которых мне оставалось только гадать, кому достанется трофей в моём лице.

К счастью, победил Этеле. С ним мне было спокойнее, чем с Беркутовым, в котором окончательно разочаровалась.

Вот уж точно герой не моего романа.

Скорее, моего кошмара.

– Передай Цецилии, вечером заеду за наградой, – буркнул на прощание лжеучитель.

А Этеле, проводив его хмурым взглядом, с покаянным видом обратился ко мне:

– Извини за всё. Я понятия не имел, что тебя заставят прилететь в Будапешт силой. Обещаю загладить вину. Скажи, что я могу для тебя сделать?

– Как насчёт обратного билета в Россию?

Извиняться старому знакомому резко перехотелось. Вместо того чтобы пулей лететь в здание аэропорта и раскошеливаться мне на билет – непременно первого класса, так сказать, за моральный ущерб, – Этеле демонстративно распахнул дверцу автомобиля, ясно давая понять, что похищение продолжается, и я отсюда никуда не денусь. То есть, конечно же, денусь, но только не в Россию, а повезут меня к некой Цецилии, вероятно, и затеявшей всё это сумасшествие.

– Понимаю, ты напугана. Шандор тебе ничего не объяснил?

– Шандор? Мой фальшивый бойфренд? – Я не шелохнулась. Стояла, прикидывая, хватит ли Этеле наглости запихнуть меня в машину силой, на глазах у множества свидетелей.

После моих слов венгр поменялся в лице и лишь мрачно кивнул.

– Он был немногословен. Только обмолвился о моих якобы утраченных воспоминаниях и назвал мою бабушку ведьмой.

– Но ты ему не поверила, – прозвучало как утверждение.

Я пожала плечами. О том, что бабуля увлекается всякой оккультной чепухой, уже давно догадывалась. Не зря же у нас на чердаке, где все нормальные бабушки хранят закатки, вместо этих самых закаток пылились склянки, наполненные подозрительными на вид и запах субстанциями. Про вкус утверждать не берусь, не пробовала. В допотопном сундуке родственница хранила старые рукописные книги с пожелтевшими страницами. Да и вообще, любила захламлять дом всевозможными оберегами и прочими непонятными и, как по мне, совершенно бесполезными вещами.

– И как объяснишь временную потерю голоса? – задал провокационный вопрос венгр.

– Гипноз? – предположила неуверенно.

Этеле негромко хмыкнул.

– Слушай, ну а что мне прикажешь делать? Поверить во всю эту чушь?

– Цецилия не имела права забирать у тебя воспоминания и только она может тебе их вернуть, – с какой-то безотчётной грустью произнёс парень, глядя мне прямо в глаза. – Если сейчас улетишь, никогда не узнаешь, что нас с тобой связывало.

До сегодняшнего дня я была уверена, что больше никогда не увижу венгра, и это не вызывало во мне никаких переживаний. Ни печали, ни сожаления. Ничего. А сегодня, увидев его, почувствовала, как что-то всколыхнулось в душе. Будто нас с ним действительно что-то связывало.

– Допустим, я встречусь с этой вашей Цецилией. И что потом?

– Потом, если захочешь, отвезу тебя в аэропорт. – Этеле тепло улыбнулся. – Но я надеялся провести с тобой хотя бы какое-то время. Думаю, ты и сама будешь не против, после того как всё вспомнишь.

И что же такого я должна вспомнить? Вот ведь… В машину всё-таки села, справедливо решив, что если этой дамочке так приспичило со мной пообщаться, ей ничего не будет стоить нанять ещё одного похитителя и ещё один частный самолёт.

Пришлось рискнуть. Да и к тому же меня распирало от любопытства выяснить, как Саше или, вернее, Шандору удавалось на меня влиять. В бредовое предположение про гипноз я и сама не верила.

А ещё мне страх как хотелось познакомиться с родиной моих предков. Неизвестно, когда представится новая возможность побывать в Будапеште.

Увы, полюбоваться на столичные достопримечательности в тот день мне так и не довелось. Прямо из аэропорта Этеле повёз меня в загородную резиденцию Эчедов.

По коже пробежал холодок, стоило услышать знакомую фамилию.

– То есть Цецилия – мать Кристиана?

– Ты и её не помнишь? – слегка удивился мой конвоир.

– Нет. А должна?

– Вы уже с ней встречались, – пояснил Этеле, притормаживая на светофоре.

Какой-то день сюрпризов, честное слово.

– И что, – помимо воли голос дрогнул, – Кристиан тоже будет там?

Венгр скосил на меня подозрительный взгляд:

– Боишься?

– С чего бы? – не сумела сдержать нервный смешок.

Сама не понимаю, почему так разволновалась. Мы ведь были едва знакомы.

Вроде бы…

Шандор сказал, Эчед следил за мной, регулярно мотался в Россию. Я поёжилась. Не хотелось бы заиметь себе в поклонники настырного маньяка.

Пока ехали, Этеле пытался отвлечь меня от тревожных мыслей разговорами о жизни. Расспрашивал об учёбе, о моих подругах, Алисе и Изольде. А я только диву давалась, откуда он так хорошо осведомлён обо мне и моём окружении.

Ещё один маньячный поклонник? И я безропотно села к нему в машину.

Любительница граблей.

Вскоре мы уже въезжали в распахнутые ворота. Дорога с тёмными пиками фонарей вела к старинному или стилизованному под старину дому. Два этажа, изящная мансарда. В окнах, заключённых в светлые рамы, играли блики света. Заснеженный сад навевал уныние, а вот домик казался очень даже миленьким. Если бы не каменные страшилища, венчавшие карнизы, – драконы, распахнувшие пасти и крылья.

Вместо того чтобы позвонить или на худой конец постучать, Этеле приложил ладонь к помпезному гербу на двери и, вуаля – створки сами собой раскрылись. С трудом удержалась от того, чтобы не потереть глаза. Или ущипнуть себя посильнее.

Рассмотреть внутреннее убранство особняка как следует мне не дали. Когда мы вошли, на вершине лестницы показался высокий худосочный брюнет. Подарив Этеле, а следом и мне приветливую улыбку, поспешил к нам расшаркиваться.

– Венцель Божик. Муж Цили. Очень приятно, – протянул он для рукопожатия руку, улыбаясь при этом ещё шире, отчего вокруг его тёплых лучистых глаз собрались мелкие морщинки.

– И мне… Наверное, – ответила неуверенно, пожимая холёную ладонь мужчины.

– Мальчики мне почти ничего о вас не рассказывали, – с лёгкой укоризной мазнул по Этеле взглядом Венцель. – А Цили и вовсе любительница хранить секреты. Очень рад, что мне наконец-то представилась возможность познакомиться с вами лично, дорогая Эрика.

Я растерянно кивнула, чувствуя, что ситуация, в которую попала, становится «всё страньше и страньше».

– Пойдёмте наверх, – тем временем продолжал любезничать со мной хозяин дома. – Жена ждёт вас. Ей тоже не терпится с вами пообщаться.

Мне уже, кажется, тоже. Оглянувшись на Этеле и получив от него ободряющий кивок, последовала за господином Божиком на второй этаж.