Страница 3 из 6
– Суеверия.
– Скажи это первым колонистам. Англичане и голландцы взялись было рубить папоротники, чтобы расчистить место под хозяйственные нужды. Из них не выжил никто. Кто был посметливее и прислушался к местным, тот выжил. А потомки выживших и вовсе сделали циатею символом Новой Зеландии.
– И как же тогда удалось вывезти эти папоротники и насадить в грядки? – насмешливо спросила Жанна.
– Очень легко. Для этого не обязательно вредить растению. Оно размножается спорами, выбрасывает их миллионами и остается безразлично к судьбе потомства, пока то не укореняется и не начинает ветвиться, становясь частью разумного целого.
– Разумного?
– Разумного, – кивнул я с улыбкой, – еще как разумного.
– Ну ты окончательно спятил. То у тебя жуки управляют роботами, теперь уже трава оказалась с мозгами.
– У травы нет мозга. И у циатеи нет. А разум есть. Коллективный. Впервые это предположили биологи из Университета Западной Австралии. Они же и зафиксировали странные звуковые явления на высоких частотах. Установленная возле зарослей дикой циатеи аппаратура фиксировала звуковые всплески выше двухсот килогерц. И это было не хаотическим шумом, а четкой последовательностью, которую так и не удалось расшифровать. Но зато удалось установить зависимость этих всплесков и последующих природных катаклизмов.
– То есть, они их предсказывали?
– Я склоняюсь к мысли, что они их провоцировали.
– Как это? – несмотря на скепсис, Жанна заинтересовалась еще больше.
– Маори верили, что урожай батата напрямую зависел от циатеи. Если папоротник не хотел, то батат вовсе не вырастал. Поэтому его надо просить, принося кровавые жертвы. Есть легенда, что один особо сильный жрец так умел разговаривать с циатеей, что мог попросить о чем угодно. Однажды духи сказали ему, что вождь с далекого острова задумал напасть на его племя и готовит большой поход. Так жрец сначала попросил папоротник поднять большой шторм и разбить лодки врагов, а потом – приказать всем растениям на том далеком острове прекратить расти. В итоге остров превратился в пустыню, а вражеское племя умерло с голоду.
Жанна хохотнула:
– Так ты с цветами разговаривал или сказки народов мира собирал?
– Одно другому не мешает, а иногда и помогает. Особенно когда кое-что объясняет. Все дело в том, что циатея выдает стабильные двести килогерц. Те самые двести килогерц, которые захлестнули радиофон Земли после появления на орбите армады жуков. Я сразу все понял. Короче, это циатея позвала жуков.
От услышанного Жанна открыла рот, не зная как реагировать, а Мишка просто встал и ушел за мусорную гору. Это был инстинктивный поступок наивного ребенка, который от опасности прячется за дверцей шкафа. Пронзительный ледяной ветер, несущий ядовитую пыль, казался ему безопаснее компании двух праздно болтающих безумцев. Обуявший страх затмил остатки разума, заставив совершить поступок куда хуже любых опасных разговоров. Тогда я уже точно знал, что Мишкино место в нашем трио скоро станет вакантным. «Богомол» вроде бы никак не отреагировал на неподобающее поведение, он все так же танцевал безумный танец и вертел треугольной головой, но я заметил, как на мгновение хлысты щупалец окрасились синим, предвещая скорую расправу. Я это уже не раз видел.
– Это как же у них получилось? – удивилась Жанна. – Я еще понимаю, отпугнуть там или предупредить кого-то рядом. Но это же космос!
– Расстояние для них не проблема. Любое. Про странные высокочастотные сигналы мне как-то по секрету сказал один военный, служивший на станции космического слежения. Они периодически фиксировали акустическую последовательность, источник которой находился в южном полушарии. Звуковые волны распространялись в верхних слоях атмосферы и радиально охватывали всю планету, поразительным образом усиливаясь с каждым витком. В семидесятые годы американцы даже поставили на дежурство исследовательское судно, которое курсировало между Австралией и Новой Зеландией, записывая эти сигналы. То есть наши военные думали на американцев, а американцы подозревали наших. Ни те, ни другие ничего не добились и скоро свернули исследования. А новозеландцы продолжили и даже составили акустический атлас. Каждое наводнение, засуха и прочие катаклизмы сопровождались звуковой высокочастотной бурей. Они-то и зафиксировали особенно мощный ультразвуковой всплеск в конце того злополучного июня, в день солнцестояния. За ним последовал настоящий акустический шквал. И он шел не только из южного полушария, а буквально отовсюду. Все растения разом закричали на тех самых двухстах килогерцах.
Я протяжно вдохнул и выдохнул.
– Беда в том, что я слишком поздно об этом узнал. Но даже когда узнал, то интерпретировал неправильно. Я считал это предвестником некоей планетарной катастрофы и пытался понять, какой именно. А это был сигнал во вне. Я это понял, когда прочитал ежегодный отчет радиоастрономического общества. Они следят за радиофоном нашей планеты и фиксируют все аномалии. Одной такой и стал странный высокочастотный сигнал, в течение нескольких секунд зафиксированный в тот июньский день. Астрономы обрадовались, что зафиксировали угасающее неизученное космическое излучение, и принялись строчить научные работы. Когда же я сопоставил все, то понял, что это не мертвый космос, а сама Земля исторгла сигнал. Он был направлен вдоль галактического экватора в спиральный рукав Персея, сопровождаемый мощным гравитационным микролинзированием. То есть акустический сигнал сопровождался оптическим и постоянно усиливался гравитационными полями звездных скоплений Млечного пути. Как написал один английский астрофизик, такие уникальные условия создаются один раз в несколько сот тысяч лет. Ты понимаешь?
Жанна не понимала. Она слушала меня, выпучив глаза и разинув рот, то ли невероятно удивленная услышанным, то ли шокированная зашкаливающим бредом из моих уст.
– Папоротники ждали этих условий. А потом просто велели остальным растениям исторгнуть высокочастотный призыв о помощи. И помощь пришла. Пришла именно оттуда, куда был направлен сигнал. Спиральный рукав Персея, созвездие Гидры, красный карлик с каталожным номером GJ 357. Я видел расчеты. Астрономы вычислили по траектории торможения от орбиты Плутона, где были зафиксированы первые внеземные объекты.
– Но как… – растерянно промямлила Жанна. – Растения просто прокричали и все?
– Да. Все растения разом. По приказу циатеи. Она контролирует нашу планету и жизнь на ней. Везде в мире пылают войны, царит насилие и несправедливость, и только Палау благоденствует. Всегда и во все времена. Уверен, даже сейчас.
– Так уж и всегда?
– Последние несколько сотен тысяч лет точно. Этот архипелаг обошла даже Вторая Мировая война. Совсем рядом на Каролинских островах бушевали огненные смерчи сражений, а на Палау была тишь да благодать. Американцы пытались размесить там сначала контингент, потом хотя бы базу обеспечения флота, но безуспешно. Что-то всегда заставляло людей с плохими намерениями уходить оттуда. Циатея заставляла.
– А чего же она совсем не заставила их уйти.
– До недавнего времени люди были нужны. Туземцы тысячи лет питали корневую систему папоротников многочисленными кровавыми жертвами. Без крови и мяса циатея чахнет.
– А что же она будет делать сейчас? Людей ведь не осталось.
– Там, может, и остался кто. А может уже и необходимость отпала. Сейчас в атмосфере распыленной органики и без человека достаточно.
Зря я это сказал. Мы одновременно оглянулись на колоссы сетчатых раструбов, в беспорядке (или в непостижимом нашему пониманию порядке) разбросанные вокруг гигантской свалки. Все разной формы, высоты, оттенка бурого, но при этом нельзя было отделаться от мысли об их идентичности. Это как смотреть на разные тени от одного предмета.
Среди выживших не было единого мнения на их счет. Большинство просто относилось к ним как к карающей данности вроде тех же «богомолов» и старалось лишний раз не вспоминать. Но некоторые пытливые умы стремились понять. Пытливые, но глупые. Считать гигантские раструбы антеннами для связи с родным миром, скульптурами, инопланетными деревьями или даже хозяевами истязавших нас «богомолов» было наивной глупостью. Я был уверен, что это обычные распылители, на разной высоте и с разной интенсивностью выбрасывавшие в атмосферу переработанные в легкоусвояемые растениями удобрения из белка и жира. Те самые удобрения, от которых вдыхаемый воздух смердел трупной вонью. Не только воздух. Все вокруг пропиталось им, даже мы сами. Довольно скоро к этому зловонию все привыкли и не замечали, но иногда сознание будило остатки памяти о прежней жизни со свежим прозрачным воздухом, бескрайним голубым небом, кристально чистой водой…